Парадигмы в истории социологии

       Парадигмы не возникают в готовом виде, они  постепенно формируются, эволюционируют, складываются в систему представлений, с тем чтобы со временем смениться  другими парадигмами или быть дополненными ими. Поэтому без изучения тех стадий формирования и развития научных представлений, когда они  еще или уже не являются парадигмами, картина истории социологии будет  неполной. Кроме того, даже заведомо тупиковые (с теперешней точки зрения) маршруты, пройденные социологической мыслью в стороне от магистральных дорог, могут оказаться чрезвычайно важными и поучительными для дальнейшего развития социологического знания. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

       Понятие парадигмы и история  социологии: критерии отбора 

         Социология, будучи зрелой наукой, располагает на сегодня целым рядом отраслевых научных дисциплин, контурированных такими областями знания как: теоретическая и эмпирическая, фундаментальная и прикладная соции; социология глобальных обществ, больших и малых групп (макро и –микроуровни социального знания); социология различных институтов и сфер социальной жизни: морали, права, политики, семьи, СМИ и т.п.; социология социальных проблем: преступности, наркомании, этнических и расовых конфликтов и т.д . В этом ряду особым звеном выступает история социологии. 

       Именно  история социологии даёт представление  о движении общественной и индивидуальной мысли, о путях изучения социального  и т.д. Совершенно очевидно, что история  социологии опирается на теретико-методологическую базу общей социологии. В этом смысле важно определение самой социологии. Из всего существующего числа  определений мы остановили свой выбор  на определении социологии, данном П. Сорокиным. «Социология не есть пустой ярлык для обозначения совокупности наук, не является она и специальной  дисциплиной, подобно другим, отмежевавшим себе маленький угол общественных явлений  для возделывания, а представляет самостоятельную науку, не слившуюся  с существующими специальными дисциплинами, науку, изучающую наиболее общие  – родовые – свойства явлений, не изучаемые первыми».  
 
 

       Этот  понятийно-теоретический базис в  виде формулировки П. Сорокина позволяет  понять нам дисциплинарность (матричность) и одновременную междисциплинарность  истории социологии как ориентира  в поисках (используя выражение  Е. де Роберти) «правильного пути». Поиск такого пути требует, прежде всего, комплексности и системности. Учитывая эти общие положения, мы и намерены обратиться к понятию парадигмы. Но прежде, здесь мы должны прибегнуть к важной, на наш взгляд, оговорке. 
 
 
 

       Говоря  о парадигмах в истории социологии, мы не имеем права прямого (формального) использования понятия «парадигма» (даже на условиях словарно-энциклопедического подхода). Почему? Дело в том, что, как пишет В.Г. Федотова, «В отношении многих научных дисциплин – истории, права, политики, философии – можно сказать, что они имеют свою философию (философию истории, философию права, философию политики). Социологические науки не имеют такой философии. Её теоретический уровень очень близок к социально-философскому» . 
 

       В этой связи перед нами возникает  важнейшая критериальная дилемма, или, говоря иначе, проблема выбора. Нуждаясь в критериальном определении  парадигмы, мы должны обратиться к её артикуляции средствами социальной теории (в которой если и нет  философии в её чистом, умозрительном  виде, то есть сильнейшее влияние в  части необходимости совместного  обсуждения ряда наиболее общих понятий). Специфическим выражением понятия  парадигмы может стать, как представляется, констатация К.М. Тахтарёва, которую  есть смысл здесь привести. «Социальный  процесс, ход развития общественной жизни, её эволюция совершаются не всегда одинаково постепенно. Её ход не всегда идёт ровным шагом. Он то ускоряется, то замедляется. Эти ускорения и  замедления социального процесса обусловливаются  волнообразным, ритмическим течением общественной жизни, время от времени  возмущаемой и революционизируемой  великими открытиями, изобретениями  и нововведениями, которые делают люди в одиночку и сообща в самых  различных областях своей жизни. Правильное представление об общественной жизни людей предполагает двоякое  понимание её хода, который одинаково  включает в себя как явления эволюции, так и явления революции, как  развитие личности сообщественника, так  и развитие общества, общественной организации, как процесс индивидуализации, так и процесс социализации, как  явление обособления, так и явление  обобществления. Кроме того, говоря о развитии общественной жизни людей, мы понимаем её не только как эволюцию и революцию, но и как прогресс, явление, которое имеет для нас  особое значение».  

       Думается, что данная констатация выдающегося  отечественного социального учёного  в полной мере отвечает нашему запросу  на определение понятия «парадигма», так как оно должно быть контекстуально (то есть понимающе-объяснительно) и  критериально оформлено в логике нашего исследования. 
 
 
 

       Без преувеличения можно сказать, что  при таком подходе к оперативному управлению понятием парадигмы мы получаем доступ к дальнейшему рассмотрению нашего вопроса вот в каком  ключе. Мы получаем право посредством  периодизации теоретической социологии обозначить основные вехи истории социологии на парадигмальном уровне. Такой подход осуществлен Ю.Н. Давыдовым, когда он говорит о том, что «<…> есть смысл ставить вопрос о последовательном возникновении в рамках социологии трёх типов научности, не столько отменяющих один другой, сколько сосуществующих друг с другом в общем континууме социологии, борясь за первенство и время от времени оттесняя друг друга на задний план. О двух типах, соответствующих двум типам естествознания Нового времени – классическому (ньютоновскому) и неклассическому (эйнштейновскому), и третьем, принципиально новом, «типе научности» - соответствующем утверждающемуся ныне в гуманитарии воззрению, согласно которому мы переживаем переход от Нового и новейшего времени – к «постмодерну», а «постмодерн» требует и соответствующего типа науки».  

       Такого  рода разметка исследуемого социологического пространства задаёт необходимую нам  структурацию смены парадигмы как  смену типов научности, которая, согласно констатации Тахтарёва, может  протекать как революционным, так  и эволюционным путями. 

       Посмотрим теперь на критерии отбора парадигм социологии с иной стороны. В своей работе «История социологии как область  знания» А.Б. Гофман предлагает систему  критериального отбора парадигм в социологии посредством «просвечивания» родов  знания на объектно-социальную и предметно-социологическую  причастность. Не вдаваясь в подробное  описание его систем оценок, опишем логическое, то есть своего рода список критериев (признаков), по которым мы, определяя знание как социологическое, включаем его в историю социологии, а далее и придаём ему парадигмальный статус. Шкала Гофмана: 

       ·        Онтологические критерии социологического знания; 

       ·        Эпистемологические критерии; 

       ·        Этические критерии; 

       ·        Институционально-организационные  критерии. 

       Через признаки рассмотренного динамического  движения самого понятия парадигмы  в истории социологии и критериев  отбора, можно дать итоговый вывод, подчёркивающий своеобразие кратко рассмотренных вопросов, так, как  они «работают» в социальной теории. Снова воспользуемся цитатой  А.Б. Гофмана. «Парадигмы дают возможность  отбирать наиболее существенные, «парадигмальные» имена, понятия, принципы, теории, школы, направления, методы и т.п., оставившие глубокий след в развитии науки. Они  же служат критериями периодизации истории  социологии, обозначая временные  границы, начало и конец той или  иной эпохи в развитии социологического знания» 

       В заключении стоит сказать о том, что адекватным языком выражения  как самих парадигм в истории  социологии, так и критериев отбора выступают так называемые сквозные уровни социологического знания: научная  картина мира, общая теория, частная (специальная) теория, эмпирическое (фундаментальное) исследование, прикладное исследование, методология, методика и техника. 

       Соответственно  этому, отвечая на известный и  всегда актуальный вопрос о том, «что строит парадигму в истории социологии?», мы даём не менее известный и актуальный ответ – знание.

              Итак, мы охарактеризовали в общем онтологические, эпистемологические, этические и институционально-организационные признаки, критерии, по которым мы определяем социологию и обозначаем ее границы. Согласно этим критериям мы можем указать, что относится к этой науке, а что нет. Но не все, что входит в социологию, входит в ее историю. Даже признав какое-либо знание социологическим, мы отнюдь не обязательно включаем его в историю этой науки. Вся совокупность социологических знаний, полученных к настоящему времени, существует в виде бесчисленного множества глобальных теоретических систем отдельных ученых, научных школ и направлений; в виде теорий и концепций тех или иных социальных явлений и процессов; в виде эмпирических, фундаментальных и прикладных исследований; в виде подходов, методов и приемов исследований и т. д.  

       Понятно, что включить все это в историю  социологии невозможно, да и не нужно. Поэтому, помимо проблемы критериев  отнесения того или иного знания к социологии, необходимо решить, а  точнее, постоянно решать, проблему критериев отбора тех или иных форм знания для включения их в  историю социологии. Иными словами, после того как мы определили, является ли известное знание социологическим, мы должны еще определить, следует  ли включать его в историю социологии.  
 
 

       Критерии  такого отбора, очевидно, должны базироваться на том, что тот или иной факт, имевший место в процессе развития социологии, имеет или имел важное научное значение. В этом случае он становится историко-социологическим фактом. Но как в развитии научного знания отличить важное от неважного, существенное от второстепенного?  
 

       Универсальных правил и процедур, позволяющих это  сделать, по-видимому, существовать не может. Очевидно, что значительное влияние на отбор историко-социологических фактов оказывает то, на какую из социологических теорий ориентирован историк социологии, какая из них выступает для него в качестве образца. 
 

       Такого  рода влияния в какой-то степени  неизбежны. Но если историк социологии ориентирован в своей работе не на какие-то общие и более или менее признанные теоретические представления, а жестко и целенаправленно следует замкнутому и самодовлеющему теоретическому эталону, то это может приводить к предвзятым и искаженным описаниям и объяснениям путей развития социологического знания. История социологии становится в таком случае не самоцелью, не самостоятельной и самодостаточной сферой знания, а лишь средством построения, обоснования или подтверждения собственной теории социолога или той, которая кажется ему предпочтительной. В некотором смысле это уже не история социологии, а проекция одной теории на всю  историю социологической мысли.  

       И все-таки необходимы какие-то ориентиры, позволяющие отбирать важное, с тем  чтобы включить его в историю  социологии. Для обозначения таких  ориентиров можно воспользоваться  широко распространенным в истории  науки понятием парадигмы. Парадигма  – это “признанные всеми научные  достижения, которые в течение  определенного времени дают модель постановки проблем и их решений  научному сообществу” . 
 
 
 
 
 

Современные социологические  парадигмы 

В современной  социологии, согласно Дж. Ритцеру, существуют пять основных парадигм - исходных концептуальных схем, объяснительных моделей, на которые  опираются различные концепции. Они различаются в зависимости  от того, как авторы понимают социальную реальность. 

Парадигма социальных фактов сводит социальную реальность к двум группам социальных фактов - социальным структурам и социальным институтам, которые рассматриваются  в качестве реальных вещей. Ее возникновение  связано с именем Э. Дюркгейма. В  рамках этой парадигмы выделяются два  противоположных теоретических  направления - структурно-функциональный анализ (функционализм) и теории конфликта. Среди последователей данного направления  можно назвать таких известных  социологов, как П. Сорокин, Т. Парсонс, Р. Мертон, Р. Дарендорф. 

Парадигма социальных дефиниций обязана своим возникновением работам М. Вебера. Социальная реальность здесь рассматривается через  способ понимания людьми социальных фактов. Согласно этой парадигме, социальное поведение людей строится в соответствии с пониманием ими социальной реальности. К данной парадигме относятся  следующие теоретические направления: символический интеракционизм, феноменологическая социология и этнометодология. Наиболее видными представителями являются А. Шюц, Г. Мид, Г. Гарфинкель, Т. Лукман. 

Парадигма социального  поведения опирается на психологическую  ориентацию в американской социологии и выражается в бихевиористской  социологии и теории социального  обмена. Наиболее известным представителем первой является психолог Б. Скиннер, второй - Дж. Хоманс. Суть данной парадигмы  заключается в понимании поведения  человека как соответствующей реакции  на определенные внешние стимулы. Особое внимание акцентируется на проблеме вознаграждения ожидаемого и наказания  нежелательного социального поведения. 

Парадигма психологического детерминизма возникла на основе учения австрийского психиатра З. Фрейда. Социальная реальность здесь рассматривается  через призму извечного конфликта  индивида и общества. Такие исходные постулаты фрейдизма, как доминирующая роль бессознательного, гиперсексуализм, эдипов комплекс, антропопсихологкческий редукционизм, впоследствии претерпели определенные изменения в теориях  неофрейдизма (Э. Фромм, Д. Рисмен) и  фрейдомарксизма (Г. Маркузе и Ф. Райх).