Отношения науки и религии

Автор: Пользователь скрыл имя, 29 Марта 2010 в 21:39, контрольная работа

Описание работы

Об отношениях науки и религии спорят часто, но участникам таких дискуссий свойственно упрощать проблему. Упрощение – допустимый прием в рассуждениях, но только если держать это в уме и вовремя остановиться, чтобы посмотреть, соответствует ли реальности возникшая таким образом картина. Иначе создаются штампы. Одним из таких штампов мне кажется представление, будто наука в XVIII и XIX веке была слишком самонадеянна, и ее заявления были слишком громкими по сравнению с тем, чего она в принципе может достичь, а в наше время ученые примолкли и поумнели и больше не говорят о немедленном переустройстве мира и его окончательном познании. И наука нашего времени почти как блудное дитя Церкви вот-вот покается и признается в собственном бессилии понять мир и человека... Какая-то правда в этом есть – но не вся правда. Слишком уж лихо мы обобщаем, забывая о том, что не только в наши дни, но и в эпоху, казалось бы, стопроцентного торжества материализма наукой занимались разные люди, с разными религиозными и философскими воззрениями, что существовали разные учения, с разным отношением к религиозной доктрине. Например, кроме Дарвина, были и Ламарк, и Уоллес...

Содержание

1.К вопросу об отношениях с бесконечностью 3
2. Опровергает ли наука религиозные взгляды? Гелиоцентрическая система мира (мешала ли Церковь вращаться Земле?) 9
3. Методологические проблемы изучения взаимодействия науки и религии 17
Список литературы 22

Работа содержит 1 файл

Контрольная.doc

— 124.00 Кб (Скачать)

          При этом она была глубоко  верующим человеком. Работала  за свечным ящиком в храме Ильи Обыденного на Остоженке. Мало кто из покупавших у нее свечи, знал, что берет их из рук почетного члена многих академий мира. В 1994 году приняла монашеский постриг с именем Серафима, стала первой насельницей восстанавливаемого Новодевичьего монастыря в Москве, а впоследствии – игуменьей.

     Протоиерей  Глеб Каледа (1921–1994)

          Профессор, доктор геологических  наук, протоиерей, автор множества книг и научных публикаций. Среди его богословских работ – статьи по апологетике, православному воспитанию и образованию. Во время Великой Отечественной войны Глеб Каледа был радистом, рядовым ракетных войск. В 1972 году Г. А. Каледа был тайно рукоположен в священнический сан. Служил в Высоко-Петровском монастыре, заведовал сектором в отделе религиозного образования и катехизации. Отец Глеб стал первым священником в восстановленном храме Бутырской тюрьмы. До последних дней активно участвовал в жизни Церкви. Был одним из основателей Катехизаторских курсов, преобразованных затем в Свято-Тихоновский Православный богословский институт. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     3. Методологические проблемы изучения взаимодействия науки и религии  

     Исторически «наука» и «религия» - даже с учетом многочисленных контекстуальных различий в употреблениях этих терминов разными авторами – рассматриваются как два типа мировоззрения, т.е. две различные системы представлений действительности. В той или иной форме такая роль приписывается науке и религии в равной мере в гегельянстве (где выделяются соответствующие уровни познавательной деятельности) и в раннем позитивизме (стадии развития человечества у О. Конта), а также в ряде других концепций.

     Трактовка науки и религии как разных типов мировоззрения с неизбежностью привела к их фактическому противопоставлению, которое наложилось (или, возможно, стало следствием) на имевшее место в определенные исторические периоды противостояние науки и религии как социальных институтов. Соответственно, к концу XIX – началу XX веков, - периоду формирования комплекса дисциплин, изучающих науку как форму знания и социальный институт, - наука и религия оказались в состоянии некоторого «естественного», т.е. кажущегося само собой разумеющимся, конфликта. Серьезным катализатором этого конфликта стало совпавшее по времени со становлением истории и методологии науки противостояние «эволюционистов» и «креацианистов» в дискуссии о происхождении человека (в связи с дарвинизмом), как будто бы представлявшее собой выраженный случай прямого конфликта научного и религиозного мировоззрения и соответствующих социальных институтов.

     В результате первыми историками науки  отношения науки и религии  были поданы как бескомпромиссно конфликтные1: по удачному выражению Й. Барбура, «нарисована картина «войны», в которой консервативные силы богословского догматизма противостоят прогрессивным силам научного разума и терпят в этих боях поражение».2 Одной из существенных (а возможно и ключевой) причиной столь резкого противопоставления науки и религии, помимо всего вышеперечисленного, была активная объективация и институциональное оформление науки начиная с эпохи просвещения и далее, окончательно завершившееся лишь после формирования современной системы воспроизводства научной деятельности, т.е. после университетских реформ, окончательного признание статуса технического образования, формирования механизмов участия в управлении научной деятельностью государства и частного капитала и др. Соответственно, во второй половине XIX в. процесс объективации науки шел достаточно интенсивно, и, как следствие, молодой и еще не полностью сложившийся социальный институт закономерно видел «конкурентов» и «противников» во всех более старых и лучше объективированных (в первую очередь – институционально) формах знания. В этой связи стоит обратить внимание, что резкой критики (вплоть до отрицания) на этой стадии развития истории и методологии науки подвергалась не только религия, но и гуманитарные науки, - значительно превосходящие по возрасту и прочности социального статуса сравнительно молодое естествознание. По мере исследования науки и истории науки оценка взаимоотношения науки и религии постепенно пересматривалась вплоть до прямопротивоположной той, которую дали родоначальники истории науки. Значительный вклад в этот пересмотр внесли социологи, - внимательный анализ тех ценностей, которые лежали в основе научной методологии и творчества конкретных ученых, позволил усмотреть укорененность научного мировоззрения в религиозном, - зависимость исследовательской культуры новоевропейского естествознания от специфических религиозных форм, добившихся гегемонии в соответствующие исторические периоды на соответствующих территориях.

     Социокультурный генезис науки Нового времени. М.,1989. Наиболее репрезентативными примерами концепций, усматривающих наличие существенного конструктивного влияния религии (прежде всего в части этоса и имплицитных бытовых ценностей) на науку, являются работы М. Вебера3 и Р. Мертона4, классические труды которых демонстрируют укорененность научной культуры в определенных (протестанстких) религиозных традициях.

     По  мере углубления интереса к социальному  и историческому измерению науки (и, соответственно, снижению интереса к лингвистическому и логическому измерениями) росло число сторонников идеи тесной конструктивной взаимосвязи науки и религии, многими исследователями оценивавшейся в качестве полной гармонии.5 Особенно часто такая оценка давалась исследователями, ориентированными на аксиологическое измерение науки. В этой связи стоит упомянуть как зарубежных6, так и отечественных авторов – напр., Л.М. Косареву, в работах которой последовательно и весьма убедительно проводится тезис о культурной обусловленности новоевропейской научной традиции, которая, в свою очередь, укоренена в волюнтаристской теологической традиции, ренессансном герметизме и протестантских ценностях.7

     К настоящему времени под давлением  накопленных исторических фактов исследователи  стали более осторожны в оценках. С одной стороны, никто всерьез не станет отрицать конструктивного значения религии для науки. Помимо относительно спорных (хотя и, в целом, общепризнанных) социально-исторических аргументов общего характера (типа «тезиса Мертона»), имеется масса свидетельств виднейших ученых XX в., прямо указывавших на собственные религиозные установки как на значимую участь научной работы.8 С другой стороны, никто не отменял многочисленных фактов преследования ученых по религиозным мотивам, религиозного сопротивления в отношении определенных видов и направлений научного исследования, несовместимости догматизма с конструктивной исследовательской установкой. Вплоть до настоящего времени болезненными остаются дискуссии различных церквей с секулярным естествознанием по таким вопросам, как происхождение человека9 и вселенной.10 Подобная ситуация подталкивает к отказу от однозначной оценки характера взаимоотношений науки и религии. Такую осторожную позицию пытается занять Дж. Брук, выдвигающий «три предположения»: «что религиозные представления пронизывали научные дискуссии на многих уровнях; что поэтому неверно сводить взаимоотношения науки и религии к одному лишь конфликту; но и создавать ревизионистскую историю для апологетических целей – дело столь же сомнительное. /…/ Большинство работ о науке и религии строилось вокруг предзаданной модели конфликта либо гармонии. Необходимо преодолеть такую ограниченность, если мы хотим оценить взаимодействие науки и религии во всем его многообразии и прелести».11

     Однако  «осторожная» позиция также чревата  серьезными сложностями: по сути, вводя  запрет на редуктивное объяснение, она не позволяет сделать какие-либо обобщения, - тем самым суть отношений науки и религии остается непроясненной, вместо объяснения мы имеем интуитивно вызывающее доверие, но малоинформативное утверждение о «многообразии и прелести». Конечно, в частном случае мы имеем возможность подробно реконструировать это многообразие, но, опять же, сама установка на описательность и отсутствие закономерностей общего характера делает построение общей модели (т.е., в конечном счете, научное объяснение) принципиально невозможным.

     Представляется, что проблема действительно не может  быть решена на уровне социально-исторического  анализа институциональных отношений  науки и религии. Не решается она и на уровне аксиологичексого анализа, включая обращения к частным свидетельствам (экспертным мнениям ученых, которых мы считаем выдающимися и поэтому, - строго говоря, совершенно безосновательно, - считаем нужным им доверять в вопросах, не имеющих прямого отношения к их профессиональной компетенции). Для того, что конструктивно поставить вопрос о соотношении науки и религии, необходимо пересмотреть методологический смысл соответствующих понятий и, для начала, отказаться от укоренившейся традиции рассмотрения их в качестве альтернативных форм мировоззрения. Тем самым будет снята проблема противопоставления и поиска линейной зависимости (субординации).

     Следующий шаг – выделение онтологического  слоя в научной методологии, т.е. неявных предпосылок представления действительности (интуиций реального). Поскольку онтологический слой мировоззрения одновременно выступает как основание и источник для методологических (рефлексивных) взглядов и, в то же время, является дорефлексивным (т.е. не может выступать в качестве предмета рационального выбора, хотя и поддается рациональной реконструкции), этот слой может рассматриваться как «место встречи», зона перекрестного действия различных факторов, формирующих онтологию. Одним из ключевых среди этих факторов и является религия. Т.е. наука всегда имеет религиозные предпосылки в области собственной онтологии, однако данное влияние не является прямым и дополняется другими факторами формирования онтологии (индивидуальным и социо-культурным опытом конкретного субъекта). Иллюстрирующий данный тезис примеры и техника анализа будут представлены в полной версии доклада и соответствующей статьи. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Список  литературы 

    1. Сайт «В красках России». Статья «Арифметика  и молитва»,  Губайловский В.
    2. Конференции по Религиоведении на постсоветском пространстве. ИТ БГУ 21-22.02.1009. Вархотов Т.А. «Методологические проблемы изучения взаимодействия науки и религии»

Информация о работе Отношения науки и религии