Автор: Пользователь скрыл имя, 29 Марта 2010 в 21:39, контрольная работа
Об отношениях науки и религии спорят часто, но участникам таких дискуссий свойственно упрощать проблему. Упрощение – допустимый прием в рассуждениях, но только если держать это в уме и вовремя остановиться, чтобы посмотреть, соответствует ли реальности возникшая таким образом картина. Иначе создаются штампы. Одним из таких штампов мне кажется представление, будто наука в XVIII и XIX веке была слишком самонадеянна, и ее заявления были слишком громкими по сравнению с тем, чего она в принципе может достичь, а в наше время ученые примолкли и поумнели и больше не говорят о немедленном переустройстве мира и его окончательном познании. И наука нашего времени почти как блудное дитя Церкви вот-вот покается и признается в собственном бессилии понять мир и человека... Какая-то правда в этом есть – но не вся правда. Слишком уж лихо мы обобщаем, забывая о том, что не только в наши дни, но и в эпоху, казалось бы, стопроцентного торжества материализма наукой занимались разные люди, с разными религиозными и философскими воззрениями, что существовали разные учения, с разным отношением к религиозной доктрине. Например, кроме Дарвина, были и Ламарк, и Уоллес...
1.К вопросу об отношениях с бесконечностью 3
2. Опровергает ли наука религиозные взгляды? Гелиоцентрическая система мира (мешала ли Церковь вращаться Земле?) 9
3. Методологические проблемы изучения взаимодействия науки и религии 17
Список литературы 22
При этом она была глубоко верующим человеком. Работала за свечным ящиком в храме Ильи Обыденного на Остоженке. Мало кто из покупавших у нее свечи, знал, что берет их из рук почетного члена многих академий мира. В 1994 году приняла монашеский постриг с именем Серафима, стала первой насельницей восстанавливаемого Новодевичьего монастыря в Москве, а впоследствии – игуменьей.
Протоиерей Глеб Каледа (1921–1994)
Профессор, доктор
3.
Методологические проблемы
изучения взаимодействия
науки и религии
Исторически «наука» и «религия» - даже с учетом многочисленных контекстуальных различий в употреблениях этих терминов разными авторами – рассматриваются как два типа мировоззрения, т.е. две различные системы представлений действительности. В той или иной форме такая роль приписывается науке и религии в равной мере в гегельянстве (где выделяются соответствующие уровни познавательной деятельности) и в раннем позитивизме (стадии развития человечества у О. Конта), а также в ряде других концепций.
Трактовка науки и религии как разных типов мировоззрения с неизбежностью привела к их фактическому противопоставлению, которое наложилось (или, возможно, стало следствием) на имевшее место в определенные исторические периоды противостояние науки и религии как социальных институтов. Соответственно, к концу XIX – началу XX веков, - периоду формирования комплекса дисциплин, изучающих науку как форму знания и социальный институт, - наука и религия оказались в состоянии некоторого «естественного», т.е. кажущегося само собой разумеющимся, конфликта. Серьезным катализатором этого конфликта стало совпавшее по времени со становлением истории и методологии науки противостояние «эволюционистов» и «креацианистов» в дискуссии о происхождении человека (в связи с дарвинизмом), как будто бы представлявшее собой выраженный случай прямого конфликта научного и религиозного мировоззрения и соответствующих социальных институтов.
В результате первыми историками науки отношения науки и религии были поданы как бескомпромиссно конфликтные1: по удачному выражению Й. Барбура, «нарисована картина «войны», в которой консервативные силы богословского догматизма противостоят прогрессивным силам научного разума и терпят в этих боях поражение».2 Одной из существенных (а возможно и ключевой) причиной столь резкого противопоставления науки и религии, помимо всего вышеперечисленного, была активная объективация и институциональное оформление науки начиная с эпохи просвещения и далее, окончательно завершившееся лишь после формирования современной системы воспроизводства научной деятельности, т.е. после университетских реформ, окончательного признание статуса технического образования, формирования механизмов участия в управлении научной деятельностью государства и частного капитала и др. Соответственно, во второй половине XIX в. процесс объективации науки шел достаточно интенсивно, и, как следствие, молодой и еще не полностью сложившийся социальный институт закономерно видел «конкурентов» и «противников» во всех более старых и лучше объективированных (в первую очередь – институционально) формах знания. В этой связи стоит обратить внимание, что резкой критики (вплоть до отрицания) на этой стадии развития истории и методологии науки подвергалась не только религия, но и гуманитарные науки, - значительно превосходящие по возрасту и прочности социального статуса сравнительно молодое естествознание. По мере исследования науки и истории науки оценка взаимоотношения науки и религии постепенно пересматривалась вплоть до прямопротивоположной той, которую дали родоначальники истории науки. Значительный вклад в этот пересмотр внесли социологи, - внимательный анализ тех ценностей, которые лежали в основе научной методологии и творчества конкретных ученых, позволил усмотреть укорененность научного мировоззрения в религиозном, - зависимость исследовательской культуры новоевропейского естествознания от специфических религиозных форм, добившихся гегемонии в соответствующие исторические периоды на соответствующих территориях.
Социокультурный генезис науки Нового времени. М.,1989. Наиболее репрезентативными примерами концепций, усматривающих наличие существенного конструктивного влияния религии (прежде всего в части этоса и имплицитных бытовых ценностей) на науку, являются работы М. Вебера3 и Р. Мертона4, классические труды которых демонстрируют укорененность научной культуры в определенных (протестанстких) религиозных традициях.
По
мере углубления интереса к социальному
и историческому измерению
К
настоящему времени под давлением
накопленных исторических фактов исследователи
стали более осторожны в
Однако «осторожная» позиция также чревата серьезными сложностями: по сути, вводя запрет на редуктивное объяснение, она не позволяет сделать какие-либо обобщения, - тем самым суть отношений науки и религии остается непроясненной, вместо объяснения мы имеем интуитивно вызывающее доверие, но малоинформативное утверждение о «многообразии и прелести». Конечно, в частном случае мы имеем возможность подробно реконструировать это многообразие, но, опять же, сама установка на описательность и отсутствие закономерностей общего характера делает построение общей модели (т.е., в конечном счете, научное объяснение) принципиально невозможным.
Представляется,
что проблема действительно не может
быть решена на уровне социально-исторического
анализа институциональных
Следующий
шаг – выделение
Список
литературы