Две другие идеологии после ожесточённой антисистемной борьбы в первой половине XIX в. претерпели коренную трансформацию. С 1848 г., внешне активно провозглашая свою «самость» и дистанцированность от «соседок», на деле все три политические теории стали, как утверждает И. Валлерстайн, лишь тремя воплощениями одной и той же либеральной идеологии. 

     Так, все три идеологии в разной степени восприняли мировоззрение  перемен, принесённое Французской  революцией. Если с умеренным реформизмом либерализма и воинственным разрушительным духом социализма всё понятно и без дополнительных иллюстраций, то в консерватизме переменчивость проглядывает не столь отчётливо. Да, Э. Бёрк, де Местр и де Бональд, идеологи консерватизма, появившегося первым, пытались помешать процессу утверждения изменчивости как нормальной характеристики, присущей политическому процессу. Однако и они в результате стали пришли к выводу о том, что изменения в обществе не то что недопустимы, но, скорее, желательны, когда требуется предотвратить наступление других, более серьёзных социальных недугов. 

     Ко  второй половине XIX в. различия стали  незаметными. Как пишет И. Валлерстайн, «консерваторы стали либерал-консерваторами, а социалисты – либерал-социалистами». «Либерал-либералы» отличались лишь двумя главными требованиями: создания государства всеобщего благосостояния и введения всеобщего избирательного права. Они обусловливались, соответственно, стремлением позволить рабочим ограниченно участвовать в политической жизни и в распределении прибавочной стоимости, поскольку логика классовой борьбы таила в себе риск неограниченного их участия в этом.

2.5 Либерализм в XX в.

     К началу XX в. эти требования стали  недостаточными, и «для государств сердцевины настал момент… задуматься об интеграции более широких сегментов  всемирных трудящихся классов… в  периферийных и полупериферийных зонах миросистемы». Поэтому в период между двумя мировыми войнами В. Вильсон и Ф. Рузвельт выдвинули доктрины «самоопределения наций» (и на этой основе их политического равенства) и «девелопментализма» (помощи развитых стран экономическому развитию отсталых регионов). Это были «эквиваленты… в мировом масштабе» лозунгов всеобщего избирательного права и всеобщего благосостояния.

     Но  у либерализма с его новой  программой появился и новый «великий оппонент» – ленинизм. С самого начала он последовательно выступал против малейших либеральных отступлений от сущности марксизма, например, ревизионизма Э. Бернштейна или К. Каутского. Однако когда стало ясно, что мировая революция откладывается на неопределённый срок, большевистское руководство страны перешло к иным планам. Было решено строить социализм «в отдельно взятой стране», что означало равноправную интеграцию СССР в политическое сообщество мира-системы и индустриализирующее экономическое развитие.

     Идея  мировой революции выродилась в  антиимпериализм, т.е. поддержку националистических и национально-освободительных движений, которая также явилась лишь выражением вильсонианской идеи самоопределения наций, только революционным путём. Была создана система националистических и социалистических режимов, осуществлявших доктрину девелопментализма в её практически не изменённом ильсонианском варианте¹³.

     У такой стратегии действий, что  логично, имелось ограничение, не замедлившее  сказаться уже в конце 1960-х  гг. Ни один режим не мог добиться сколько-нибудь значимого развития, ибо оно предполагало существенное перераспределение прибавочного продукта в пользу периферии, чего господствующая система допустить, конечно, не могла. Напротив, возможности расширения системы, обеспечивавшие выполнение господствующей логики её постоянного самовозрастания, приближались к исчерпанию.

     Итак, по словам И. Валлерстайна, «ленинизм, великий оппонент либерал-социализма на национальном уровне, стал подозрительно  напоминать либерал-социализм на уровне всемирном».

И. Валлерстайн подробно перечисляет, в чём именно состояло сходство ленинизма  и вильсонианства. Это:

-  уже упомянутый принцип самоопределения наций;

- экономическое развитие всех государств путём урбанизации, коммерциализации, пролетаризации и индустриализации;

- вера в наличие универсальных ценностей;

- позитивизм, ценность научного знания;

- вера в неизбежность прогресса человечества, для которого необходимо сильное централизованное государство;

- приверженность народовластию в форме, позволявшей принимать решения специалистам в области реформ.

Эрозия легитимности либерализма (1968–1989)

     К середине XX в. идеология вильсонианства-ленинизма  была в целом исчерпана. Сигналом стал 1968 г., год «второй всемирной революции». Её составила серия социальных волнений, прокатившаяся в течение короткого времени по всему земному шару от США и Латинской Америки до Китая. Главным её последствием Валлерстайну видится развенчание либерального консенсуса, осознание необходимости ухода от разыгрываемого спектакля¹⁴..

     Чуть  позднее, в 1970-1980-е гг., кроме революционных выступлений либерализму пришлось пережить и «эрозию» легитимности и господствовавших принципов.

     С одной стороны, народные массы осознали, что принятые программы развития не влекут за собой ожидаемого существенного  результата. В наибольшей степени кризис легитимности проявился в периферийных и полупериферийных зонах мировой экономики, что означало крушение социалистических режимов по всему миру. С другой стороны, в странах центра к власти пришли консерваторы. Взывая к «свободе рынка» и частичному отказу от перераспределяющей социальной политики, они, как это ни парадоксально, способствовали слому этого самого рынка. Ведь всеобщее благосостояние было одним из главных цементирующих начал, на которых основывалась привлекательность либерального консенсуса. А консерваторы ещё более расшатывали снасти на терпящем бедствие корабле либерализма.

     Антилиберальный протест привёл к тому, что к 1989 г. была демонтирована мировая социалистическая система и безвозвратно утеряно  доверие к либерализму как  геокультуре капиталистического мира-системы, т.е. его легендирующая способность. Но даже не это причина его гибели. Основная причина краха либерализма – это неустранимые противоречия, имманентно заложенные в самой структуре капиталистического мира-экономики.

Исчерпание  либерализма

     К числу таковых И. Валлерстайном  относятся: «расширение механизации  производства; снятие пространственных ограничений на обмен товарами и  информацией; дерурализация мира; приближающееся истощение экосистемы; высокий уровень  охвата процессов труда денежными  отношениями; консьюмеризм/потребительство  ».

     Институциональное подтверждение краха либерализма  – дело самого ближайшего, но ещё  не наступившего периода. Однако уже сегодня становятся очевидными три обстоятельства, свидетельствующие о перенапряжении существующей системы¹⁵:

1. Мир становится всё более жестоким, всё чаще применяются силовые методы политики, а основанный на либерализме мир-система уже не справляется с задачей подавления протеста, раздающегося из всех уголков планеты. Так, И. Валлерстайн замечает, что Соединённые Штаты уже не располагают средствами обеспечения подавляющего военного превосходства: «денежными средствами, готовностью населения страны нести издержки военных действий, а также политическим контролем над Западной Европой и Японией»¹⁶. Возросла возможность провокаций со стороны стран «третьего мира», испытывающих на прочность готовность стран центра поддерживать свою гегемонию;
2. Невиданного размаха достигает миграция с Юга на Север. Мигранты успешно используют три обстоятельства, дающих им перевес перед мигрантами прошлых столетий: современный уровень развития транспорта, глубину всемирной экономической и демографической поляризации, а также распространение демократической идеологии, не позволяющей странам центра оказывать эффективное сопротивление;
3. Углубляется процесс демократизации. Она, вопреки многим ожиданиям, углубляет хаос, а не ослабляет его, ибо большинство людей понимает демократизацию как равноправие в сфере трудоустройства и социального обеспечения, образования и медицинского обслуживания. А широкое обеспечение этих благ подрывает экономическую базу существующей «неэгалитарного и недемократического порядка».

2.6 Футурология И. Валлерстайна

     Что касается футурологии и прогнозов  американского учёного на будущее, то, по мнению, сегодня, когда завершилась  двухсотлетняя эпоха либерализма, глобальный мир-система до 2025-2050 гг. вступил в фазу затяжного экономического и, как следствие, политического и социального кризиса. Кризис является бифуркативным, т.е. «маленький импульс в этой точке может иметь великие последствия», и «преобразование может идти в радикально различных направлениях». Всё зависит от активности сил, взявших на себя социальную инициативу, и от программы их действий¹⁷.

     Идеальным вариантом автору представляется перестройка  современного мира-системы на основе эгалитарной и демократической  системы. В деле её созидания немаловажная роль принадлежит интеллектуалам, поскольку одной из сфер, которые в наибольшей степени затронет «эра неопределённости», будут социальные науки. По мысли И. Валлерстайна, требуется «переосмысление наших научных канонов, в поисках более холистических и изощренных методологий, в попытках избавиться от благочестивых и ложных заклинаний о свободной от оценок научной мысли». Здесь автор оспаривает господствовавшие, по его мнению, в науке либеральной эпохи представления, утверждая, что «рациональность – сама по себе ценностно нагруженное понятие. Ничтоне может быть рациональным вне самого широкого контекста человеческой социальной организации».

     Интеллектуалам  новой эпохи, по мнению автора, следует  серьёзнейшим образом озаботиться  созданием новой утопистики, под  которой понимаются «размышления и  споры о реальных дилеммах демократического и эгалитарного строя, который они хотели бы создать». Эта рациональная дискуссия должна стать максимально трезвой, свободной от иллюзий старого мира и, в особенности, альтернативной, вбирающей как можно больше новых и различных вариантов дальнейшего развития. Только такая альтернативность позволит уйти от узости «европоцентристского высокомерия, которое пронизывало геокультуру» и приобрести «более трезвое и сбалансированное чувство истории» ¹⁸.

     Что касается тактики назревающей, революционной  по своему духу борьбы, то здесь антисистемным  силам надлежит особенно тщательно  избегать ошибок прошлого, каждый раз  влёкших за собой включение революционного порыва в деятельность, направленную на его же усмирение. В частности, автором предлагаются такие императивы, как:

- отказ от борьбы путём захвата государственной власти, который содержит в себе риск новой легитимации рушащегося миропорядка;

- нежелание участвовать в усилиях господствующих слоёв по «ремонту» системы во избежание её реанимации;

- политическая интеграция дифференцированных социальных групп на самых различных уровнях и в самых различных областях жизни для обеспечения максимального участия всех заинтересованных в исходе борьбы субъектов;

- требование от защитников статус-кво полного исполнения всех благ, провозглашавшихся системой как неотъемлемые, для того, чтобы наглядно обнажить, что эти права на деле являются весьма ограниченными ¹⁹.

3. Мир-системный подход: преимущества и недостатки

     Если  говорить в целом о построениях  Ф. Броделя и И. Валлерстайна, то их ценность заключается в пристальном  внимании к «горизонтальным», т.е. межсоциорным, связям и в стремлении разработать понятия, которые позволили бы их лучше отразить. Им хорошо удалось показать, что, по крайней мере в новое время, невозможно понять историю ни одного конкретного, отдельного общества без учета воздействия на него других таких же обществ, входящих в одну с ним социорную систему, без учета места, занимаемого им в этой системе. Исследование системы социоисторических организмов как целого — необходимое условие понимания развития каждого отдельного общества, входящего в эту систему. Много интересного было сказано И. Валлерстайном и мир-системниками о взаимоотношении центра и периферии капиталистической мировой системы в нашу эпоху.

     Но  концентрация внимания на межсоциорных отношениях привела и Ф. Броделя, и в особенности И. Валлерстайна к абсолютизации этих связей. Это проявилось в преувеличении роли социорной системы и недооценке относительной самостоятельности составляющих ее социоисторических организмов. И тот, и другой были склонны к растворению социоисторических организмов в системе. Абсолютизация межсоциорных, «горизонтальных» связей с неизбежностью привела не только к отрицанию существования отдельных конкретных обществ, но и к игнорированию внутрисоциорных межстадиальных, «вертикальных» связей.

     И. Валлерстайн начал с во многом справедливой критики теории стадий экономического развития У. Ростоу и  всех вообще линейно-стадиальных концепций  модернизации, с критики ортодоксального  линейно-стадиального понимания смены  общественно-экономических формаций. Это привело его к теоретическому (но отнюдь не всегда практическому) отказу от понятия отдельного, конкретного общества от понятия типа вообще и особенно стадиального типа такого общества, а тем и стадий его развития, и, в конечном результате — стадий всемирно-исторического развития.