Коррупция в современном мире

     Индексы восприятия коррупции стали рассчитываться с 1995. База используемых Transparency International данных постоянно растет: если в 1995 CPI был рассчитан для 41 страны мира, то в 2003 – уже для 133. Индекс восприятия коррупции 2003 уже обобщал результаты 17 исследований общественного мнения, проведенных 13 независимыми организациями, причем в итоговый список включили только те страны, которые были охвачены как минимум тремя исследованиями.

     Исследования Transparency International показывают сильную  дифференциацию стран мира по степени  развития коррупции, что показана в  следующей таблице: 

     Вполне  закономерно, что бедность и коррупция  идут «рука об руку»: наиболее высококоррумпированные страны – это, прежде всего, развивающиеся  страны с низким уровнем жизни. Постсоциалистические страны имеют несколько лучшие оценки, но и здесь коррупция довольно высока. Однако богатство само по себе не гарантирует свободы от коррупции. Германия и США имеют примерно тот же балл, что и намного более  бедная Ирландия; Франция оказалась  хуже Гонконга, Италия – хуже Ботсваны.

     Дифференциация  внутри групп стран с примерно одинаковым уровнем жизни сильно зависит от национальной хозяйственной  культуры и от политики правительства. Так, для стран с конфуцианской  культурой (Китай, Япония, Сингапур, Тайвань), где с глубокой древности честный  и мудрый чиновник считался культовой  фигурой, индексы коррупции заметно  ниже, чем, например, в странах Южной  Азии (Индия, Пакистан, Бангладеш), в  которых нет традиции уважения управленческого  труда.

     В целом можно, таким образом, отметить две универсальные закономерности:

     - коррупция обычно выше в бедных  странах, но ниже в богатых;

     - коррупция в целом ниже в  странах западноевропейской цивилизации  и выше в периферийных странах.

     Сравнение индексов восприятия коррупции за разные годы показывает, что многие страны за относительно короткий промежуток времени серьезно меняют степень  коррумпированности. Например, в таких  странах как Италия и Испания  ситуация заметно ухудшилась, а в  Аргентине и Ирландии улучшилась. Впрочем, делать межвременные сравнения индексов CPI надо очень осторожно, поскольку изменения балльных оценок страны могут быть результатом не только изменившегося восприятия коррупции, но и изменившихся выборок и методологии проведения опросов.

     Если  индекс CPI показывает склонность чиновников разных стран брать взятки, то для  оценки склонности предпринимателей разных стран давать взятки Transparency International использует другой индекс – индекс взяткодателей (Bribe Payers Index – BPI). 

     Аналогично  индексу CPI, предрасположенность компаний стран-экспортеров давать взятки оценивали  по 10-балльной шкале, где чем ниже балл, тем выше готовность подкупать. Собранные данные показывают (Табл. 3), что многие славящиеся своей коррупцией периферийные страны (например, Россия, Китай) охотно готовы не только брать, но и давать взятки за рубежом. Что  же касается фирм из развитых стран, то их склонность прибегать к подкупу  оказалась довольно умеренной. Характерно, что Швеция оказалась среди самых  «чистых» и по индексу CPI, и по индексу BPI.

     Помимо  индексов CPI и BPI для сравнительной  оценки развития коррупции в разных странах используют и иные показатели – например, барометр мировой коррупции (Global Corruption Barometer), индекс экономической  свободы (Index of Economic Freedom), индекс непрозрачности (Opacity Index) и др. 

     4.Борьба с коррупцией

     Поскольку государственная коррупция стала  одним из тормозов развития не только отдельных стран, но и мирового хозяйства  в целом, она начала рассматриваться  начиная примерно с 1980-х как одна из главных забот международной  политики.

     Цели  борьбы с коррупцией могут выбираться по-разному: немедленное повышение  эффективности в частном секторе, долгосрочная динамическая эффективность  экономики, ее рост, социальная справедливость, политическая стабильность. Соответственно избранной цели используют наиболее подходящие меры по борьбе с коррупцией.

     В качестве наиболее простого инструмента  часто выбирают реформы законодательства – не только и не столько ужесточение  наказаний за коррупцию, сколько  упрощение и уменьшение государственного контроля (уменьшение частоты проверок, понижение налогов) для снижения самих возможностей злоупотреблять служебным положением. В арсенале государственных мер по борьбе с  коррупцией есть и довольно простые  меры по элементарному ужесточению  контроля. В постсоветской Грузии, например, введена система, в соответствие с которой правительственные  чиновники обязаны декларировать  свои доходы, когда они вступают в должность, так же как и тогда, когда они покидают свои посты.

     В качестве наиболее простого инструмента  часто выбирают реформы законодательства – не только и не столько ужесточение  наказаний за коррупцию, сколько  упрощение и уменьшение государственного контроля (уменьшение частоты проверок, понижение налогов) для снижения самих возможностей злоупотреблять служебным положением. В арсенале государственных мер по борьбе с  коррупцией есть и довольно простые  меры по элементарному ужесточению  контроля. В постсоветской Грузии, например, введена система, в соответствие с которой правительственные  чиновники обязаны декларировать  свои доходы, когда они вступают в должность, так же как и тогда, когда они покидают свои посты.

     Международной борьбе против коррупции серьезно мешают различия между правовыми системами  разных стран в трактовке коррупции  как экономического правонарушения. Так, в одних странах (например, в  Тайване) наказывают только взяткополучателей, а предложение взятки не является уголовно наказуемым деянием. В других странах (например, в Чили) ситуация диаметрально противоположная: дача взятки – уголовное преступление, а получение  взятки таковым не считается, если только чиновник не совершил иные злоупотребления. Помимо расхождений в признаках  уголовно наказуемого коррупционного правонарушения есть сильные отличия в мерах наказания за него.

     Хотя  эти меры должны осуществляться центральным  правительством, они требуют также  поддержки со стороны гражданского общества. Когда воля политических лидеров опирается на активную общественную поддержку, то удается в достаточно короткий срок добиться сильных изменений (как это было в 1990-е в Италии при проведении компании «Чистые  руки»). Напротив, если граждане возлагают  все надежды на «мудрых правителей», а сами пассивно ждут результата, то шумная компания борьбы с коррупцией может закончиться еще большим  ее ростом (именно так произошло  в нашей стране в начале 1990-х) или  вылиться в репрессии против политических противников правящего режима.

     Однако  законодательные действия государства  принципиально не могут внести решающего  перелома в борьбу с коррупцией (хотя бы потому, что борьбу с коррупцией могут «возглавить» сами коррумпированные чиновники). Решающий успех возможен только путем повышения зависимости  государства от граждан. Для этого  необходимы такие долгосрочные институциональные  реформы как сокращение числа  и размеров государственных органов  управления и их штатов, создание специальных  или даже независимых от государства  институтов, уполномоченных расследовать обвинения в коррупции (как, например, институт омбудсмана в Швеции и в  некоторых других странах), введение системы этических стандартов для  государственных служащих и т.д. Наконец, борьба с коррупцией невозможна без помощи добровольных осведомителей. В США осведомитель получает от 15 до 30% стоимости выявленного по его  доносу материального ущерба и защищен  от преследований со стороны разоблаченных  им нарушителей.

     Возможность реализации этих мер зависит не столько  от политической воли правителей, сколько  от культуры управляемого общества. Например, в странах Востока со слабыми  традициями самоуправления лучше делать ставку на престижность и высокую  оплату государственной службы. Именно этим путем пошла Япония и «азиатские тигры» (особенно, Сингапур и Гонконг), где высокий авторитет госчиновников  позволил создать высокоэффективную  экономическую систему при относительно малочисленном управленческом аппарате и слабой коррупции. В западных же странах с характерным для  них недоверием к «государственной мудрости», напротив, чаще акцентируют  внимание на развитии действий неправительственных  организаций, гражданского самоуправления и контроля.

     Успешная  борьба с коррупцией, как доказывают экономисты, дает немедленные выгоды, которые во много раз превышают  связанные с нею расходы. Согласно некоторым оценкам, затрата одной  денежной единицы (доллара, фунта стерлингов, рубля…) на противодействие коррупции  приносит в среднем 23 единицы при  борьбе с коррупцией на уровне отдельной  страны и около 250 при борьбе с  нею на международном уровне.

     В настоящее время общепризнанно, что ни отдельные страны, ни международные  организации не могут справиться с коррупцией самостоятельно, без  помощи друг другу. Победить коррупцию  в отдельной стране почти невозможно, так как сопротивление бюрократии оказывается слишком сильным. Даже если и существует политическая воля к подавлению коррупции, недостаток практического опыта, информации и  финансовых ресурсов снижает ее эффективность. Интернациональные организации  – такие как Организация Объединенных Наций, Европейский Союз, Всемирный Банк и др. – активно стимулируют борьбу с коррупцией, но и они с их опытными штатами, информированностью и большими финансами не могут успешно противостоять коррупции в какой-либо стране, если ее правительство и граждане не проявляют воли и решимости к борьбе. Вот почему данная проблема может быть разрешена только в тесном сотрудничестве между отдельными странами и международными организациями.

     На  волне скандальных разоблачений по делу «Локхид» в 1977 в США был  принят Закон о коррупции за рубежом, согласно которому американские служащие и чиновники наказывались штрафами или лишением свободы за дачу взяток служащим других государств. Хотя этот закон принимался в надежде, что  другие страны-инвесторы последуют  примеру США, но тогда этого так  и не произошло. Лишь в феврале 1999 вступила в силу запрещающая использовать подкуп при заключении зарубежных сделок Конвенция ОЭСР против взяточничества, которую подписали 35 государства. Однако распространение информации о ней  происходило довольно медленно: когда  в 2002 проводили опрос среди менеджеров стран «третьего мира», активно  работающих с зарубежными предпринимателями, только 7% респондентов продемонстрировали хорошее знакомство с Конвенцией, в то время как 42% даже не слышали  о ее существовании.

     Ниже  приводятся примеры самых успешных стратегий по борьбе с коррупцией:

1. Сингапурская стратегия:

     Получив независимость в 1965 г., Сингапур оказался страной с одним из высочайших уровней коррупции во всем мире. Для борьбы с коррупцией были предприняты  следующие шаги: