Экономика и война

Мы не приводим здесь каких-либо процентных отношений  военного бюджета к общему, так  как считаем их не совсем показательными. Высокий процент этого соотношения у сильного экономически государства не знаменует еще перенапряжение государства; чтобы судить об этом, необходимо всегда учитывать платежеспособность населения.

Выше было упомянуто  о бюджетной численности армии. К ней мы должны добавить и бюджетную численность флота (морского), а также и воздушного, если он выделен из армии.

Как известно, до мировой войны бюджетная численность  армии определялась в 1% от населения  государства. Считалось, что государство  в состоянии содержать в мирное время по своей экономической мощи такой численности вооруженные силы. После мировой войны этот процент понижен, что, конечно, обменяется ничем иным как экономической разрухой государств. "Армия и военный флот... стоят "чертовских денег", как все мы знаем, к нашему несчастью" — справедливо говаривал Энгельс. Никакие пацифистские идеи буржуазных государств не являются силой, уменьшающей численность их вооруженных сил, а исключительно "чертовские деньги". Кроме экономического потрясения государств, даже победителей, после мировой войны на бюджетной численности вооруженных сил сказалось и удорожание содержания современной армии, вследствие широкого применения в ней техники. Поэтому ныне мы наблюдаем повсеместное сокращение бюджетной численности вооруженных сил, подкрепляемое всевозможными разговорами, проектами и конференциями о разоружении.

Одним словом, в  военных бюджетах наблюдается стремление к проведению режима экономии, что, по справедливости, нужно признать правильным. Здоровый режим экономии заключается в принятии правильной организации вооруженных сил и соответствующего их задачам соотношения основных элементов внутри их. Мы не можем здесь подробно останавливаться на этом вопросе, но должны отметить, что в современных вооруженных силах каждый человек должен быть взвешен с точки зрения его необходимости в мирное время; как кадра для армии военного времени. Не следует допускать лишних ртов ни в военное, ни тем более в мирное время. В этом отношении нами были показаны те меры, кои приходилось начальнику австро-венгерского генерального штаба принимать, чтобы изыскивать людей для новых формировании, и приведены его соображения об увеличении бюджетной численности армии. Равным образом оглашены возражения венгерского премьера Тиссы о нецелесообразности увеличения штатного состава роты да 5 человек в мирное время. Все это говорит о том, что современная организация армии должна быть очень и очень хорошо продумана, подсчитана, ибо она "стоит "чертовских денег", как все мы знаем, к нашему несчастью".

Одновременно  встает вопрос о соотношении между  армией и флотом., что проходило  красной нитью в спорах о военном  бюджете Австро-Венгрии, что было и в Германии, и в России, и  в иных государствах перед мировой  войной, что не потеряло значения и  ныне.

Нельзя не отдать должного в правоте рассуждений начальнику австро-венгерского генерального штаба, указывавшему на чрезмерную трату денег на морской флот в то время, когда участь государства в войне должна решиться на суше. Мы не повторяем здесь всех доводов Конрада, ибо подробно их приводили выше. В современных условиях, с появлением еще и воздушного флота, нужно очень осторожно, взвесив все задачи, кои придется решать оружием, подойти к правильному соотношению основных элементов вооруженных сил, необходимо верно для будущего уловить соотношение между "патентатами", коих в петровские времена было два, а ныне мы учитываем пока что уже три. Если сравнивать стоимость этих "патентатов", то "к нашему несчастью" морской особо стоит "чертовских денег", а поэтому развитие его должно строго отвечать необходимости выполнения тех задач) кои могут выпасть на его долю. Роскоши допускать нельзя...

"Война не  является внезапно, — говорит  Клаузевиц, — подготовка ее  не может быть делом мгновения". Война стоит денег, подготовка  к ней не может быть осуществлена без сильного напряжения экономической силы государства в короткий срок. В этих видах все военные планы, те или иные программы рассчитываются в своем выполнении на годы, и в военный

бюджет вносится лишь часть общего плана военного строительства. На сколько лет может быть последний растянут — это скажет только одно правительство, в полном объеме учитывающее вероятность возникновения войны через тот или иной промежуток времени.

На этом кончаем  с общими основами военного бюджета и переходим к порядку его разработки и утверждения.

Выше было указано, что утверждение бюджета и  рассмотрение его составляло прерогативы  представительных учреждений государства  и верховной власти. Конечно, так  было не в одной Австро-Венгрии.

Ныне двух мнений об этом быть не может, в особенности при провозглашенном всюду принципе, что войну ведет государство в целом.

"Численность  вооруженных сил, которые необходимо  держать в мирное время или  мобилизовать для войны, определяется  политикой, за которую несет ответственность имперское правительство или правительство соответствующей самоуправляющейся колонии". Так ныне об этом четко говорит английский полевой устав. Справедливость этого положения доказывать не требуется, ибо это понятно без нас всякому "аксиоматику".

Нами было указано, что военный бюджет есть "финансовое выражение военного плана". Придавать  военному плану "финансовое выражение" составляло во всех армиях обязанность  военного министерства, а в Австро-Венгрии  даже трех военных министерств. На них же падала защита военных бюджетов перед представительными учреждениями, как органов, ответственных за это по конституции.

Однако, во всех армиях в составлении военного бюджета  генеральный штаб претендовал на первенствующую роль, вступая в горячие  бои на этом фронте с военным министерством. Мы видели эти схватки в австро-венгерской армии, слышали горячие речи Конрада в защиту "своих" больших и иных программ, его просьбы об отставке и иные решительные шаги. Перед нами прошли просьбы Конрада о допуске его к защите бюджета, в изъятие из конституционных правил, если не с решающих" голосом, то, по крайней мере, на правах эксперта, наравне с начальником морского отдела. Вспомним, что начальник генерального штаба, добившись приказания Франца-Иосифа совету министров выслушать программу Конрада, выступил с ней на этом совете. Одним словом, генеральный штаб доказывал необходимость своего самого близкого участия в составлении, обсуждении и защите военного бюджета. Как мы знаем, в Германии военный бюджет также составлялся и проводился военным министром, и начальник генерального штаба не всегда успевал в проведении своих предложений по военному строительству. Всем известна судьба доклада Людендорфа 1912 года о создании трех новых корпусов. Военный министр, как сообщает нам канцлер Бетманн, нашел возможным отказаться от предлагаемой начальником генерального штаба меры, и указанных трех корпусов потом не хватило под Марией.

В каждой армии  можно было наблюдать бои за военный  бюджет не только в правительственных  органах, но прежде всего внутри военного ведомства. Всюду генеральный штаб выступал со "своей" программой военного строительства, даже придавая ей цифровое выражение — как мы это видели на примере австро-венгерского генерального штаба.

Отрицать какое-либо участие генерального штаба в составлении военного бюджета, конечно, нельзя и даже немыслимо. "Мозг армии" и должен оставаться таковым. Все основные предложения по военному плану не только могут, но и должны делаться генеральным штабом. Но не его обязанность подводить детальную экономическую базу под военный план, давать финансовую оболочку ему — это входит в круг ведения хозяйственных органов военного ведомства, иными словами, прежнего военного министерства. Нам, конечно, могут сказать сейчас же, что такая работа генерального штаба сведется к прежнему "фантазированию", к постройке "карточных домиков", к игре "в разбойники или солдатики". Так оно было и будет, если генеральным штаб в своих основных предположениях не будет учитывать экономической мощи государства, не будет задаваться "реальными" программами, не будет себя считать обязанным входить в обсуждение хозяйственной жизни страны. Но мы и раньше предупреждали против таких уклонов, а ныне лишь снова укажем, что такой работы современного генерального штаба не признаем.

Считаем его  обязанностью дать импульс военному бюджету, который в деталях будет  проработан в хозяйственных органах, при чем в процессе этой проработки будут внесены, по согласовании с  генеральным штабом, те или иные поправки, и в окончательном виде военный план поступает на обсуждение в правительственные органы от того органа или лица военного ведомства, которое ответственно перед правительством по конституции.

Мы не видим  необходимости участия начальника генерального штаба ч защите военного бюджета в правительственных органах, как этого требовал для себя Конрад, ибо, при нормальном течении дел в недрах самого военного ведомства, лицо, защищающее военный бюджет, также должно его отстаивать, как и сам начальник генерального штаба. Конечно, если в самой машине военного управления будут скрипеть колеса, если между генеральным штабом и хозяйственным органом управления будут идти непрерывные бои, тогда генеральному штабу, может быть, и придется выступить на защиту своих отдельных положений, но, как принцип, выдвигать свою военную роспись расходов, свою "большую" или иную программу но следует.

Никогда не нужно  забывать, что "военное искусство  политике не указ", а военный бюджет есть дело не только чисто военное, но и политическое, и прежде всего  экономическое. Мы слышали как министры Австро-Венгрии благодарили начальника генерального штаба за "его" программы, оставив за собой право их принятия и дав ему понять, что это прежде всего дело правительства, а не генерального штаба. "Мозг армии" не должен вылезать из своей черепной коробки.

На этом мы кончаем  наше краткое повествование о  влиянии экономической силы на войну. Не знаем, удалось ли нам ясно показать всю глубину этого влияния, но ее гораздо ранее нас уловил Энгельс.

"В какой  степени ведение войны зависит... от производительных сил и средств сообщения собственного глубокого тыла, как театра военных действий, — поучает Энгельс, — на этот счет может просветить в наши дни... всякий честолюбивый унтер-офицер".

"Одним словом, — продолжает он, — везде и  всегда экономические условия и ресурсы помогали "силе" одержать победу, без которой она перестает быть силой, и кто хотел бы реформировать военное дело, руководствуясь противоположной точкой зрения... тот но мог бы получить ничего, кроме тумаков"...