Современные проблемы развития зоны евро

2.2 Проблемы периферии зоны евро

Экономические проблемы периферии зоны евро ставят под вопрос будущее единой валюты. Правительства по-прежнему заняты ситуационным финансовым реагированием, не предлагая стратегических решений в сфере развития производства.

Новый виток долгового  кризиса в Ирландии заставил президента ЕС Хермана ван Ромпея прибегнуть к серьезным формулировкам. «Если еврозона не переживет этот кризис, то под вопросом окажется выживание самого Евросоюза», — заявил он в Брюсселе во время встречи министров финансов 16 государств зоны евро. Они собрались на срочный саммит, чтобы обсудить риски, которые несет единой валюте ситуация в Ирландии.[3]

Стоимость обслуживания долгов для Дублина резко возросла из-за падения доверия инвесторов. В результате Еврокомиссия, ЕЦБ и  министры финансов других стран ЕС объявили, что готовы оказать Ирландии помощь — аналогичную той, что была оказана в мае 2010 года Греции, когда страна оказалась на грани банкротства. Впрочем, переговоры в Брюсселе и в Дублине до сих пор ни к чему не привели  Ирландия, хотя и признала уже факт ведения переговоров, отказывалась принимать 80–100 млрд евро из созданного весной Европейского фонда финансовой стабильности (ЕФФС), настаивая на том, что может справиться с ситуацией самостоятельно. Лишь глава ирландского ЦБ публично заявил, что помощь, по-видимому, необходима.

Партнеры же по еврозоне, прежде всего Германия и Франция, совершенно уверены, что без внешнего вмешательства не обойтись. Более  того, рост неопределенности на европейской  периферии вновь создал риск эффекта  домино — инвесторы могут начать отказывать в доверии другим странам зоны евро, в том числе Португалии и Испании. А это угрожает стабильности всей еврозоны. В Брюсселе считают, что дефолт любого ее участника приведет к новому финансовому кризису и похоронит перспективы восстановления экономического роста в Европе. Кроме того, при таком сценарии не исключен выход ряда слабых экономик европейской периферии из зоны евро или даже ее распад. Поэтому европейские лидеры пытаются предотвратить подобное развитие событий.[6]

Но даже если в ближайшее  время эффекта домино в Европе удастся избежать, долгосрочная стабильность не гарантирована. Финансовые риски, связанные с госдолгом ряда стран, известны уже несколько лет; более того, в ближайшие годы эти риски будут лишь расти из-за повышения уровня задолженности. Европейская периферия за последние десятилетия (особенно после введения евро) потеряла значительную часть своей конкурентоспособности. До тех пор, пока Греция, Ирландия или Португалия не найдут новые источники экономического роста, нестабильность в еврозоне будет сохраняться.

Неустойчивость банковского  сектора Ирландии уже давно стала  головной болью для Европейского Центробанка. Хотя его официальная цель — поддержание ценовой стабильности в зоне евро, с началом кризиса в 2007 году он превратился в последнюю инстанцию на пути спасения финансовых институтов и даже стран. По состоянию на сентябрь 2011 года дешевые кредиты ЕЦБ ирландским банкам эквивалентны 78% ирландского ВВП. Таким образом, финансовая система Ирландии оказалась зависимой от финансирования ЕЦБ даже больше, чем греческие или португальские банки (40 и 29% ВВП соответственно). Более того, на крохотную по меркам еврозоны экономику Ирландии приходится 25% всех кредитов, предоставляемых ЕЦБ банкам.[9]

Новый эпизод кризиса  в очередной раз продемонстрировал структурные проблемы еврозоны. Введение евро в 1999 году преследовало не только экономические, но и внутриевропейские политические цели. После воссоединения Германии многие в ЕС опасались чрезмерного влияния самой крупной экономики, поэтому введение единой европейской валюты помогло избежать этих страхов. Небольшие страны (Греция, Ирландия, Финляндия и др.) просто не хотели оказаться на обочине европейской интеграции.

Но чтобы механизм валютного союза работал, от его  членов ожидалось соблюдение нескольких ключевых правил. Во-первых, рынки труда должны были проявить достаточную гибкость, чтобы зарплаты быстро отражали изменения в спросе и предложении. Если производительность не росла, реальные зарплаты в стране должны были упасть, чтобы не подорвать ее конкурентоспособность. Во-вторых, рынки труда должны были создавать новые рабочие места в новых секторах, для чего требуется значительная гибкость в промышленности и сфере услуг, с высокой конкуренцией между компаниями. В-третьих, экономики зоны евро должны были стать полностью интегрированными, причем не только в торговле товарами, но и в сфере услуг, рабочей силы и капитала. В-четвертых, экономики должны были диверсифицироваться и не зависеть от отдельных секторов. В-пятых, фискальная политика должна быть устойчивой, без серьезного дефицита и долга. И наконец, в-шестых, в странах еврозоны предполагался достаточно быстрый рост, ведь внутри валютного союза государство может поддерживать свою конкурентоспособность за счет повышения производительности.[14]

В действительности же все произошло несколько иначе. К моменту создания еврозоны многие экономики не удовлетворяли критериям, необходимым для введения единой валюты. Но тогда страны — члены валютного союза полагали, что соответствия критериям можно довольно быстро достичь уже после перехода на евро. Ведь, как считали многие, после перехода на единую валюту у правительств просто не останется другого выхода, кроме как быстро сделать свои экономики более гибкими и соответствовать требованиям зоны евро. Но на практике членство в валютном союзе, к сожалению, не привело к ускорению структурных реформ.

Переход на евро не просто не стимулировал правительства стран периферии  развивать промышленность, он их дестимулировал делать это. Получив возможность  делать дешевые заимствования — евро более надежная валюта, чем были их национальные, — правительства увлеклись привлечением кредитов и социальными расходами.

Особенно ярко это отразилось на южной периферии еврозоны — в  Греции, Португалии, Испании и частично в Италии. Производительность труда в странах южной периферии не росла, в то время как зарплаты после перехода на евро выросли. В годы роста европейской экономики они теряли свои конкурентные преимущества из-за глобализации (в том числе перевода многих производств в страны Азии) и расширения Евросоюза. Европейские компании предпочли размещать производства в Китае или на востоке Евросоюза, а не в Средиземноморье. Португалия и Греция с их низкой производительностью труда проиграли Польше и Словакии. Такая же ситуация сложилась во многих регионах Испании и в некоторых районах Италии (Приложение Б).

В Ирландии производительность в последнее десятилетие росла, однако росли и зарплаты. А после  того, как вскормленный на дешевом  кредите и растущих ценах на недвижимость «кельтский тигр» выдохся, новых источников роста в стране не осталось.

Страны периферии еврозоны упустили момент, когда в выгодных экономических условиях могли осуществлять структурные реформы, повышая гибкость своего рынка труда и производительность, находя новые отрасли, в которых они могут быть конкурентоспособны. Пока ни одна из стран не представила программу, как обеспечить новый экономический рост. Правительства заняты исключительно проблемами сегодняшнего дня — как сбалансировать бюджет и избежать долгового кризиса.

Эти задачи действительно  неотложные — в 2011 году госдолг Греции составит 144% ВВП (еще весной называлась цифра 122%), а к 2013 году госдолг Ирландии достигнет пика — 150% ВВП. Но концентрация исключительно на них не объясняет, за счет чего этим странам жить в будущем. И в очередной раз ставит вопрос, сможет ли зона евро сохраниться в нынешнем виде.[6]

2.3 Национальные валюты в еврозоне

Предполагается, что существование  и обращение национальной валюты не вредит и не мешает выполнению своих  функций наднациональной региональной валюте, такой как евро. Более того, разделение функций между национальными валютами и наднациональной валютой, скорее всего, делает денежную систему более гибкой, устойчивой, управляемой, эффективной. Во всяком случае, проблема равномерного обеспечения отдельных стран внутри еврозоны достаточным объемом денежной массы решается более надежно уже в силу того обстоятельства, что значительный отток национальной валюты с территории страны гораздо менее вероятен, чем в случае использования единой национальной валюты. В случае параллельного использования как национальной, так и наднациональной валют, правительства стран зоны евро получают дополнительные возможности воздействовать на состояния платежных балансов своих стран, сокращать дефициты бюджетов, принимать меры по снижению безработицы.

На данный момент в  зону евро входят 17 стран-членов с более  чем 325 миллионами жителей. Члены зоны евро – это Австрия, Бельгия,  Германия, Греция,  Ирландия,  Италия, Испания, Кипр,  Люксембург, Мальта, Нидерланды, Португалия, Словакия, Словения, Финляндия,  Франция,  Эстония.

К десяти странам Европейского союза, пока не использующих евро относятся: Болгария, Великобритания,  Венгрия,  Дания,  Латвия,  Литва,  Польша, Румыния,  Чехия,  Швеция.

Дания и Великобритания получили специальное послабление  действующего Маастрихтского договора. От обеих стран не требуется в обязательном порядке присоединения к еврозоне до тех пор, пока их правительства не решат этот вопрос: либо голосованием в парламенте, либо проведя референдум. Действующее правительство Дании огласило планы о проведении референдума по вопросу принятия лиссабонского соглашения.

Швеции фактически было разрешено использовать правовую лазейку, позволяющую ей не отвечать маастрихтским  критериям и не работать в направлении  устранения выявленных несоответствий, хотя это государство и обязано  вступить в еврозону. Причиной тому служит отказ шведского общества от вступления в еврозону, выраженный на проведённом в стране референдуме, к результатам которого Комиссия относится толерантно. Однако, Комиссией было заявлено, что она не потерпит подобного курса от будущих членов еврозоны.

Остальные страны ЕС, как  ожидается, будут входить в еврозону не ранее 2014 года. Чехия планирует вступить в еврозону позже всех — после 2015 года, возможно даже в 2019 году.[2]

До того, как страна сможет вступить в еврозону, она  должна как минимум два года проработать в составе европейского механизма установления обменных курсов.

Одним из самых актуальных вопросов, которые вот уже более десяти лет всерьез волнует все британское общество, остается перспектива вхождения страны в еврозону. Эту тему активно обсуждают не только политики и бизнесмены, судьба национальной валюты очень беспокоит и простых англичан. Неслучайно о судьбе евро на Туманном Альбионе вспоминают перед каждыми новыми выборами, а европейские и мировые аналитики уже устали от частых перемен в настроениях официального Лондона.[6]

23 октября 2011года премьер-министр Великобритании Дэвид Камерон подтвердил, что позиция Великобритании в отношении вступления в еврозону остается неизменной: перехода на евро не будет. По мнению аналитиков, шесть основных причин мешают британцам отказаться от фунта стерлингов и полностью перейти на новую европейскую валюту:

- Совпадение циклов у экономики Великобритании и других европейских стран. К сожалению, эти показатели часто не совпадают. Более того, экономические циклы в Британии и континентальной Европе развиваются асинхронно. Если в Соединенном Королевстве экономика регионов выравнивается с помощью довольно гибкой системы налогообложения и соцобеспечения, то в большинстве стран ЕС для достижения этой цели прибегают к помощи финансовых дотаций. Также различными остаются пенсионные системы и системы ипотечного кредитования. Таким образом, для экономики Великобритании присущ более низкий уровень государственного регулирования (этим она в чем-то напоминает экономику США).

- Эластичность экономической системы страны. Имеется в виду способность самостоятельно и безболезненно осуществить переход на евро. По расчетам специалистов переход такой страны как Великобритания на новую валюту может стоить государственной казне около 20 млрд. евро, и это касается только технической стороны проблемы. Также ожидается значительная девальвация национальной денежной единицы и довольно сильный инфляционный скачок.

- Условия для инвестиций в экономику Великобритании. Инвестиционная привлекательность королевства все еще находится на очень высоком уровне, даже несмотря на укрепление евро. Главным образом, это заслуга низких социальных затрат и гибкого рынка труда. Из всех европейских стран Британское государство неизменно стоит на первом месте для американских и японских инвесторов.

- Влияние евро на британский сектор финансовых услуг. Это единственный из тестов, на который в свое время был дан положительный ответ. Согласно расчетам, вступление Великобритании в еврозону довольно благотворно скажется на финансовом секторе и позволит сохранить Лондону лидирующие позиции в Европе. На сегодняшний день знаменитый Лондон-Сити, производящий 15% ВВП страны, без сомнения, является главным финансовым центром Старого Света. Вхождение в зону евро может существенно укрепить это положение. Хотя и без того Лондон-Сити пока что не имеет альтернатив в континентальной Европе, прежде всего, благодаря благоприятному налоговому режиму.

- Проблема занятости при переходе на единую европейскую валюту. Британский рынок труда более гибкий, чем в других странах ЕС. Это связано со многими факторами (плавающий обменный курс фунта стерлингов, постоянный контроль за процентными ставками, слабость профсоюзов, более либеральная финансовая система).

- Проблемы Евросоюза в связи с глубочайшим кризисом в Греции, Румынии, Ирландии, Испании. Прагматичные жители Британии задают закономерный вопрос, а какая выгода им, если Туманный Альбион, как Германия, будет тянуть на себе бремя европейских проблем, выделяя финансы на "латание дыр" в ЕС?

Кроме названных выше 6 пунктов есть еще такой важный фактор как непопулярность данной реформы среди населения Великобритании. Британцы упорно не хотят отказываться от фунтов стерлингов. Для жителей Туманного Альбиона они, прежде всего, являются символом стабильности и незыблемости традиций. Не стоит забывать, что большинство англичан, не смотря ни на что, остаются евроскептиками, кроме того, антиевропейскую позицию занимает британская пресса, многие влиятельные бизнесмены, а также деятели культуры. [5]

В течение благоприятных для ЕС 2004-2008 гг., которые сопровождались заметным укреплением новой европейской валюты, количество ее сторонников в Великобритании значительно возросло – аж до 30%. Однако во время мощного финансового кризиса 2009-2010 гг. и особенно на фоне огромных проблем Греции, Испании и Португалии прежняя уверенность в своей правоте снова вернулась к чопорным жителям Британских островов, а вместе с нею пришел и привычный скепсис. Неудивительно, что сейчас уровень поддержки евро в стране снизился к прежней отметке – 12-15%. Неизвестно, к каким же усилиям придется прибегнуть всевозможным евроинтеграторам, чтобы теперь преодолеть традиционную недоверчивость консервативных жителей Соединенного Королевства.