Идеология международного бизнеса

Ведущие американские либерально-глобалистские «мозговые тресты» продолжали выносить на широкое обсуждение подходы к возможному применению принципов «глобального управления» в экономической и политической сферах. В 2003 году Институт Брукингса совместно с группой экспертов ВЭФ создали специальную комиссию - «Инициативу глобального управления», которая занялась разработкой новых идейных основ формирования наднациональных принципов управления и целей глобальных институциональных реформ14. В докладах комиссии были обозначены сферы, которые не могут быть подконтрольны только государствам и имеют глобальное значение: экология и предотвращение изменений климата; разрешение конфликтов и миротворчество; образование; здравоохранение; борьба с голодом; защита прав человека; противодействие бедности. В этих сферах, по мнению участников комиссии и экспертов ВЭФ, задействованных в тематических комиссиях и группах форума - Глобальной инициативе в сфере здравоохранения (2002 г.), Глобальной образовательной инициативе (2003 г.), Экологической инициативе (2005 г.) и др. - принципы «глобального управления» могут быть осуществлены с помощью установления наднациональных институтов контроля над деятельностью государств15. Примечательно, что наряду с призывами решения глобальных проблем в докладах комиссии были сформулированы предложения наднационального регулирования межгосударственных отношений и политических процессов внутри государств16.

В 2000-х годах в ЕС сохранялось  еще большее внимание политического  сообщества к вопросам «глобального управления». Дискуссии о необходимости  и неизбежности создания институтов наднационального управления, как и  ранее, развивались в Европе преимущественно  в связи с формированием политической системы ЕС и становлением органов  и структур управления в ней. Однако многие отработанные в ЕС идеи зачастую экстраполировались на глобальные процессы. К либерально-глобалистским идеям о «глобальном управлении» склонялось экспертно-политическое сообщество Великобритании, а к реформистским - ФРГ и Франции17. 

Европейские экспертно-политические круги продолжили разработку концепции  «глобального гражданского общества», развивая идеи «глобальных общественных благ» (например, доступа к чистой питьевой воде) и «человеческой безопасности», как своего рода императивов повышения  глобальной управляемости18. В этом контексте вновь стали выдвигаться  сценарии создания новых институтов «глобального управления» в сфере  природопользования или реформирования существующих международных структур в области эксплуатации естественных экосистем и пространств общего пользования.

Повышенное внимание к либерально-институционалистским и реформистским концепциям «глобального управления» в Европе объясняется политико-практическими причинами. Его сторонники рассчитывают на то, что, если реальное наднациональное управление в одной или нескольких сферах приобретет коллективный характер и некоторую формальную институционализацию в виде трансформированной системы ООН или других механизмов и международных организаций, это позволит ведущим державам ЕС укрепить свое международно-политическое влияние.

Для большей части европейских  элит, вне зависимости от их идеологической ориентации, в силу политико-культурных причин приоритетный характер имеют  формализованные основы управления и международно-политической организации. Идеал для них - системы регулирования  и «мягкого» управления, приближающиеся к тому, чтобы получить нормативно-правовое и институциональное закрепление, что в конечном итоге даст воплощение демократии на глобальном уровне. 

В англосаксонской и в особенности  американской политико-культурной и  правовой традиции, основанной на прецедентных принципах, сложилось несколько  иное понимание логической связи  между политическим действием, его  правовой фиксацией и институциональным  оформлением. Для них важно сохранение в качестве нормы определенного  алгоритма действий в международно-политической ситуации, рассматриваемой как типовая модель. Логика такого политического мышления предполагает, что право и глобальные институты являются важным, но не конечным механизмом организации международной политики. Для носителей американской политико-культурной традиции новый политический прецедент и предпринятые в связи с ним действия наиболее «ответственного» и лидирующего глобального актора (или акторов), соответствующих в большей мере, чем другие, определенным аксиологическим критериям (ценности, цели, успешность), могут стать основанием для пересмотра и правовых режимов, и архитектуры институтов. 

Эти различия определяют и расхождения  в понимании принципов «глобального управления». Европейцы рассчитывают на их правовую и институциональную  фиксацию. Американцы предполагают возможность  опционного использования различных  сочетаний международных институтов и других структур для принятия того или иного решения глобального  характера. 

Новый этап в развитии идей 

Следующий этап в развитии идеологии  «глобального управления» открыл с 2008 года мировой финансово-экономический  кризис. Он послужил мощнейшим стимулом начала нового цикла дебатов о   реформировании глобальных институтов. На фоне кризиса проявились новые тенденции, связанные с развитием государственно-институционалистских идей «глобального управления». Сторонники этих идей ратовали за то, чтобы на фоне возрождения и усиления систем государственного экономического регулирования было произведено реформирование международных институтов финансово-экономического регулирования. Усиление экономической власти государств, по их мнению, должно стать предпосылкой к расширению сотрудничества в международном и глобальном финансово-экономическом регулировании. Активизировалось обсуждение подходов к реформированию международной системы финансово-экономических институтов, которая оказалась недостаточно эффективной для вывода мировой экономики из кризиса. 

На международном уровне возродился интерес к более широкому кругу  вопросов, связанных и с политическими  аспектами глобального управления. В 2009 году эксперты ООН, руководствуясь такими идеями, выступили с предложением создать новый орган в структуре  Организации, который был бы сопоставим по значимости с СБ ООН - Глобальный экономический координационный совет ООН. Авторы проекта предложили возложить на будущий орган функции выработки рекомендаций и согласования позиций между государствами по вопросам глобального экономического, социального и экологического управления19. Развивая логику этих идей, канцлер Германии А.Меркель выступила с предложением создать Совет экономической безопасности ООН. 

В период мирового финансово-экономического кризиса сторонники либерально-институционалистского подхода к развитию «глобального управления» в США и ЕС в качестве его возможных структур стали все чаще называть «Группу двадцати», видя в ее активизации потенциал для формирования новых механизмов межгосударственного взаимодействия. Они заявляли о том, что «Группа двадцати», а также реформированная и расширенная «Группа восьми» должны отчасти дополнить, а во многом и заменить ООН. В том же ключе высказывались и некоторые главы государств. Премьер-министр Великобритании Г.Браун в предисловии к докладу «Поддерживая глобальный рост», представленному на саммите «Группы двадцати» в Питсбурге в сентябре 2009 года, назвал «двадцатку» новым важным институтом управления в экономической сфере, которая дает «реальное политическое лидерство в области мер экономической политики, которые могут обеспечить устойчивый рост»20. В докладе содержались призывы к расширению наднационального регулирования в сфере финансов и  укреплению роли МВФ и «Группы двадцати» в этих процессах. 

Подобные подходы к усилению роли «Группы двадцати» были закономерно  негативно встречены сторонниками развития и реформирования ООН. Некоторые  из них готовы были видеть в развитии сотрудничества на базе «Группы восьми»  и «Группы двадцати» положительные  моменты, связанные с продвижением к «глобальному управлению», но считали  их недостаточно широко представляющими  международное сообщество и не обличенными  достаточными полномочиями. Непосредственно  связанные с ООН эксперты считали, что эффективное «глобальное  управление» в финансово-экономической  и других сферах может быть выстроено  не «в формате «Группы восьми», «Группы  семи» или даже «Группы двадцати», а лишь в случае активизации работы «Группы ста девяносто двух»21. 

В отличие от «Группы восьми»  «двадцатка» имеет хотя бы косвенные  основания для легитимации своего положения института обсуждения (именно обсуждения, а не согласования) финансово-экономических политик - ее институциональный статус увязан с МВФ. Однако ни о каком расширении полномочий «Группы двадцати» и  качественном развитии ее институциональной  и организационной структур, а  также о создании политических механизмов имплементации ее решений не могло  быть и речи. Ни один из членов «двадцатки»  не пошел бы на трансформацию своей  финансово-экономической политики под диктовку такой коллегиальной  структуры. Каждый мог учесть ряд положений коллективно утверждаемых деклараций, но следовать им в своей практической политике - нет. Кроме того, ни одна из ведущих экономических держав мира не готова на большее подчинение своих стандартов и принципов финансово-экономической политике наднациональным принципам и структурам. Если в сфере торговли от институционализации такого процесса (ВТО) многие страны, причем не только развитые, выиграли, то в финансово-экономической сфере издержки подобной практики пока перевешивают выгоды. Именно в этой связи реформа МВФ шла в 2008-2010 годах медленными темпами22.

В 2008-2011 годах понятие «глобальное  управление» вновь стало все  шире использоваться в публикациях  не только европейских, но и американских экспертно-идеологических центров  и выступлениях политических деятелей. Возродился интерес к идеям «устойчивого развития» - прежде всего применительно  к экономической и социальной сферам. Показательно, что в США  в эти идеологические процессы включился  влиятельный Совет по международным  отношениям, через который обычно проходят «обкатку» многие важные для  внешней политики США идеи и концепции. Это означало непосредственную заинтересованность наиболее влиятельных групп американских политических элит в разработке новых  идей и подходов, которые могли  бы использоваться демократической  администрацией Б.Обамы. 

Еще до избрания Б.Обамы президентом с сентября 2008 года под эгидой Совета начали проводиться регулярные «круглые столы», посвященные теме «Соединенные Штаты и будущее глобального управления». Их целью стало формирование новой повестки «глобального управления»: создание «концерта демократий» и его новых институтов; основание глобальной антитеррористической организации; разработка сценариев реформирования «Группы восьми»; развитие «Группы двадцати» и международной экономической кооперации; реформа ООН - расширение состава Совбеза ООН и трансформация функций ГА ООН, формирование новых структур в рамках ООН, преобразование других международных организаций; перспективы развития международного морского права и проблема государственного суверенитета23. Фактически на площадке Совета стартовал новый раунд выработки мультилатералистских подходов к осуществлению стратегии глобального участия США в выстраивании нового миропорядка в условиях экономического и политического возвышения других держав. Намеченные Советом идейные траектории были вскоре подхвачены другими экспертно-идеологическими структурами. Вновь, как и в 1990-х годах, была сформулирована проблема глобальной ответственности США и их союзников за применение силы. Эти идеи вскоре стали получать практическую апробацию, например в ходе ограниченной силовой операции НАТО в Ливии в 2011 году.

Либерально-институционалистские принципы, а также мультилатералистские подходы к выработке стратегии США в мировой политике в сочетании с концепциями «мягкой» и «умной силы» составили концептуальные основы внешней политики администрации Б.Обамы.

К началу 2010-х годов к проблематике «глобального управления» развернулись экспертные и политические силы в  американской элите, стремящиеся прогнозировать и вырабатывать будущие приоритеты американской внешней политики и  участия США в глобальных политико-экономических  процессах на 10-15 лет вперед. В 2010 году был опубликован очередной  глобальный прогноз, который на систематической  основе каждые несколько лет готовят  Национальный совет по разведке и  Атлантический совет США (серия  докладов «Глобальные тренды», рассматривавших  перспективу до 2010, 2015, 2020, 2025 гг.). Впервые  в этом проекте принял участие  и Европейский институт исследований в области безопасности, что придало  документу трансатлантический формат. Закономерно, что в этот раз он получил наименование «Глобальное  управление 2025». Развитие принципов  и институтов наднационального регулирования  мировой экономики и политики было названо в качестве важнейшего императива мирового развития. 

В прогнозе были сформулированы выводы о глубоких изменениях условий развития и функционирования системы «глобального управления». Были названы три фактора, определяющих критический поворот, наметившийся в развитии этой системы. Во-первых, было отмечено, что проявление экономической глобализации приобретает  дополнительные составляющие благодаря  глубокому вовлечению в эти процессы новых центров развития - КНР, Индии  и Бразилии. Во-вторых, в докладе отмечалось, что происходит умножение взаимосвязей между рисками для будущего, развивающимися на внутреннем и международном уровнях. Среди таких рисков были названы последствия экономического кризиса, изменений климата, а также растущая «хрупкость» государств и их институтов. В-третьих, высказывалась идея о том, что усиливающиеся тенденции к выстраиванию многополярного мира, а также укрепление позиций и могущества новых растущих держав усложняют развитие концепции и практики «глобального управления», которые прежде развивались как западные. В числе новых «загоризонтных» приоритетов практики «глобального управления» в докладе называются расширение наднационального регулирования использования ресурсов и пространств Мирового океана и Арктики, интернационализацию которой предполагают авторы, а также новые сферы деятельности и риски, связанные с биотехнологической революцией24.

Несмотря на то что в американских официальных внешнеполитических документах само словосочетание «глобальное управление» в 2009-2011 годах почти не использовалось, влияние идей, связанных с этой концепцией, продолжает крепнуть. Продолжается расширение применения термина «глобальное управление» в документах ООН, МВФ и «Группы ВБ», «Группы восьми» и «Группы двадцати» и т.д. Внимание этой концепции уделяет все больше американских и европейских «мозговых центров» и общественных движений. 

Большинство современных интерпретаций  концепции «глобального управления»  носят преимущественно идеологический характер. Но все более очевидным  становится стремление соединить долгосрочное целеполагание либерального и реформистского глобализма с подходами к практическому  осуществлению принципов наднационального регулирования и управления, опираясь на уже имеющийся институциональный  каркас международных институтов и  лидерство в их использовании. Сформулированные к началу 2010-х годов идеи о глобальном управлении предполагают, что наднациональные  институты не будут неизбежно  и полностью заменять национальные механизмы управления. Они все  чаще понимаются американскими и  европейскими идеологами как дополняющие  государственные. Желание идеологов  «глобального управления» привязать  свои идеи к практике выражается в  смягчении их позиций по отношению  к проблеме его субъектных оснований - все слабее позиции транснационалистов, все активнее сторонники государственно-институционалистского подхода.