Проблемы тревожности и саморегуляции в подростковом возрасте

    Психоаналитический  подход рассматривает тревожность  следующим образом. Согласно З. Фрейду: “Cтрах – это состояние аффекта, т.е. объединение определенных ощущений ряда “удовольствие – неудовольствие с соответствующими иннервациями разрядки напряжения и их восприятия, а также, вероятно и отражение определенного значимого события” [30]. Страх возникает из либидо, и служит самосохранению, является сигналом новой, обычно внешней опасности.

    З. Фрейд выделил 3 типа тревоги: реалистическую, невротическую и моральную. Он полагал, что тревога играет роль сигнала, предупреждающего “Эго” о надвигающейся  опасности, исходящей от интенсивных  импульсов. В ответ “Эго” использует ряд защитных механизмов, включая: вытеснение, проекцию, замещение, рационализацию и др. Защитные механизмы действуют неосознанно и искажают восприятие реальности индивидом.

     Ещё одна представительница данного  направления, К. Хорни, утверждает, что решающим фактором в развитии личности являются социальные отношения между ребенком и взрослым. В социальной теории личности К. Хорни выделяет две потребности, которые характерны для детства: потребность в удовольствии (в этом она не противоречит З. Фрейду) и потребность в безопасности, которую она считает главной потребностью, мотив которой быть мобильным, желанным и защищенным от опасности или враждебного мира. И в этом ребенок полностью зависит от своих родителей.   Возможны 2 пути развития такой личности: если родители обеспечивают эту потребность, результат которой здоровая личность и второй путь, если защиты нет, то формирование личности идет патологическим путем. Однако основным результатом подобного дурного обращения со стороны родителей является развитие у ребенка установки базальной враждебности. Ребенок, с одной стороны, зависит от родителей, а с другой, испытывает по отношению к ним чувство обиды, негодования, что естественно приводит к защитным механизмам. В результате поведение ребенка, не ощущающего безопасность в родительской семье, направляется чувствами безопасности, страха, любви и вины, выполняющими роль психологической защиты, цель которой подавление враждебных чувств по отношению к родителю, чтобы выжить, все это ведет к базальной тревоге.

 А это, в свою очередь “интенсивное и всепроникающее ощущение отсутствия безопасности – является одной из основополагающих ощущений К. Хорни” [31].

    Согласно  К. Хорни, чтобы преодолеть базальную  тревогу, ребенок вынужден прибегать  к защитным стратегиям, которые она назвала “невротическими потребностями”. Всего она выделила 10 таких стратегий, подразделив их на 3 основных категории: ориентация на людей, от людей и против людей. Иначе говоря, каждая из этих категорий направлена на снижение тревоги.

    По  мнению Ч. Д. Спилбергера, тревогу различают  как состояние, а тревожность  – как свойство личности. Концепция  Ч. Д. Спилбергера находится также  под влиянием психоанализа, переоценивая влияние родителей в детстве  на возникновение тревожности, недооценивая роль социального фактора. Различия в оценке, равных практических ситуаций у людей с разной тревожностью, приписывают, прежде всего, влиянию опыта и детства и отношением родителей к ребенку.

    Сходную точку зрения имеет функциональный подход в изучении состояния тревоги. В. М. Астапов [1], утверждает, что для развития общей теории тревоги, как приходящего состояния и личностного свойства, необходимо выделить и проанализировать функции тревоги.

    Функциональный  подход позволяет рассматривать  состояние тревоги, не только как ряд реакций, характеризующих состояние, но и как субъективный фактор, влияющий на динамику протекания деятельности.

    Вопрос  о психологических функциях часто  затрагивает обсуждение таких традиционных проблем, как генетические корни  тревоги, условия и ситуации ее возникновения, влияние тревоги на деятельность и др. Исходно функциональная характеристика тревоги выделяется в большинстве направлений интерпретации этого состояния.

    По  мнению В. М. Астапова, речь идёт об утверждении, что состояние тревоги предвосхищает тот или иной вид опасности, предсказывает нечто неприятное, угрожающее и сигнализирует индивиду об этом. З. Фрейд, усматривает в характере предвосхищаемой опасности признак для дифференциации страха, вызываемого конкретной угрозой и тревоги, как реакции на предоставленную угрозу. Поэтому, тревогу иногда определяют, как неопределенный, беспредметный страх или как состояние, вызываемое не наличием опасности, а отсутствием возможности ее избежать, в том случае, если она вдруг появится. Действие тревоги часто распространяется далеко за рамки реальной ситуации, перенося субъекта, как в будущее, так и в прошлое время. Исход из этого можно увидеть существование особой, частично неадекватной тенденции во влиянии тревоги, навязывающей субъекту “свое” видение ситуации. Форма реализации функции поиска и обнаружения может появиться в этом случае в виде так называемой “надситуативной активности”. Субъект по собственной инициативе выходит за рамки предложенного ему задания, сам организует процесс постановки новых целей и способов их достижения, нередко вступая в противоречия с ведущими целями и мотивами осуществляемой деятельности. Отвлечения внимания на поиск угрозы может влиять на характер деятельности. Именно активно – поисковая направленность тревоги, как утверждает В. М. Астахов, характеризуется с содержательной стороны, фиксацией внимания на “стрессовых элементах” среды, а с динамической – длительностью и устойчивостью: может быть положено в основу “беспорядочного поведения”, дезорганизирующего влияния тревоги на деятельность. Осуществляемое тревогой побуждение к поиску опасности имеет, по-видимому, непосредственное отношение и к патологическим нарушениям, при которых наблюдается постоянный поиск опасности и нахождение угрозы в других людях (бред ущерба), в собственном теле (ипохондрия), в результате собственных действий (психастения) и др.

    Активность  появляется в поисковой деятельности навстречу угрожающему объекту, есть путь уменьшения тревоги –  условного определения опасности.

    К. Гольдштейн отличал, что свобода здорового индивида означает фактически то, что он может выбрать между альтернативами, добиться возможности для преодоления трудностей в новой окружающей среде.

    Также В. М. Астапов [1] выделяет еще одну функцию  тревоги – функцию оценки склонившейся ситуации. При этом первостепенное значение имеет то, какой смысл ей придается. На эту особенность указывает Н. И. Наенко [19]: <<…психофизиологическая специфика состояния напряженности … зависит не от внешних воздействий, но от личностного смысла цели деятельности, оценки ситуации, в которой он находится...>> Традиционно выделяются три формы поведенческой реакции на опасную ситуацию: бегство, оцепенение и агрессия. Каждая из них по своему модифицирует направленность поведения субъекта: бегство – через устранение самой возможности столкновения с угрожающим объектом; агрессия – через уничтожение источника опасности; оцепенение – через полное свертывание какой-либо активности.

    Следует подчеркнуть, что отрицательно окрашенные переживания тревоги возникают тогда, когда индивид оценивает ситуацию как опасную и не располагает готовыми и достаточно надежными, на его взгляд, способами ее разрешения. Таким образом, на основании функционального подхода к изучению тревоги можно определить это состояние как результат сложного процесса, включающего количественные, аффективные и поведенческие реакции на уровне ценностей личности.

    Тревожность имеет ярко выраженную специфику, обнаруживающуюся в ее источниках, содержании, формах проявления, компенсации и защиты. Для каждого возрастного периода существуют определенные области, объекты действительности, которые вызывают повышенную тревогу большинства детей вне зависимости от наличия реальной угрозы или тревожности как устойчивого образования.

    Эти возрастные пики тревожности являются следствием наиболее значимых социальных потребностей.

    В. Р. Кисловская, изучавшая с помощью  проективных тестов возрастную динамику тревожности, обнаружила наибольшую тревожность  у дошкольников в общении с  воспитанниками детского сада и наименьшую тревожность с родителями. Младшие школьники наибольшую тревожность испытывают в отношениях с взрослыми людьми и наименьшую со сверстниками.

    Подростки наиболее тревожны в отношениях с  одноклассниками и родителями и  наименее тревожны – с посторонними взрослыми и учителями. Старшие школьники обнаруживают самый высокий уровень тревоги во всех сферах общения, но особенно резко у них возрастает тревожность в общении с родителями и теми взрослыми, от которых они в какой – то степени зависят.

    И. В. Дубровина [9], по данным лонгитюдного исследования выявила, что у девятиклассников уровень тревожности резко снижается по сравнению с 7 – 8 классами, но в 10 классе снова повышается, за счет роста самооценочной тревожности. Рост самооценочной в 8 – 10 классах обуславливается по - видимому тем, что эти классы – выпускные.

    У юношей выражены половые и индивидуальные различия в степени тревожности  и в характере вызываемых факторов (успеваемость, положение среди сверстников, особенности самооценки, тревожность  связанная с типом ВНД), чем у подростков. Это подтверждает теорию В. С. Мерлина об интегральной индивидуальности.

    Рассмотренные теории тревожности и само определение  понятий “тревога” и “тревожность”, позволяет сделать вывод о  том, что эти состояния обнаруживают связь с историческим периодом жизни общества, что отражается в содержании страхов, характере возрастных пиков тревоги, частоте распределения и интенсивности переживания тревоги, значительном росте тревожности детей и подростков в нашей стране в последнее десятилетие.

    Можно кратко разделить все теории на зарубежные (З. Фрейд, К. Хорни, К. Изард, Ч. Д. Спилбергер), которые рассматривают тревожность  с точки зрения динамического  подхода, делая упор на бессознательные  импульсы которые не осознаются, и  отечественные (В. В. Суворова, В. Н. Астапов, И. В. Дубровина, Л. И. Бонович, И. В. Имедадзе, Н. Д. Левитов, В. Р. Кисловская и др.), которые рассматривают тревожность с точки зрения её функций, выделяя тревожность 2 типов: реактивную и личностную, что впрочем, совпадает с теорией Ч. Д. Спилбергера, который различает состояние тревоги и тревожность, как свойство личности. Тревожность в функциональном подходе рассматривается, как субъективный фактор, организующий деятельность личности в целом. Также теория К. Изарда, о том, что тревожность – это комплексное сплетение фундаментальных эмоций.

    Несмотря  на большое количество экспериментальных, эмпирических и теоретических исследований состояния тревоги, концептуальная разработка этого понятия в современной  литературе до сих пор остается недостаточно разработанной. [13] 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

§2 Понятие «саморегуляции»  и его психологический  смысл

За последнее  время в известной степени  наметились и определились различные  теоретические подходы в решении  одной из координальных и центральных проблем науки – проблемы саморегуляции человека. Саморегуляция рассматривается как атрибут всеобщей материи, раскрывает механизмы функционирования систем и фиксирует момент устойчивости. Понятие «саморегуляция» отражает биологическую (природную) характеристику человека как индивида, а понятие саморегулирования отражает социальную характеристику человека как личности [11].

     Понятие саморегуляции все чаще встречается  в психологии. При этом оно имеет  различное толкование и по-разному  интерпретируется в различных направления и школах. Необходимо отметить, прежде всего, что это понятие не является собственно психологическим, оно чаще используется в теории систем, в физиологии. В связи с этим за понятием саморегуляция исходно закрепились представления о равновесии, норме, адаптации, гомеостазе. И.П. Павлов еще в 1903г писал, что суть первейшей задачи и цели физиологического исследования заключается в познании того, каким образом и высшие и низшие организмы при всей сложности их устройства, сохраняют свою целостность в процессе уравновешивания со средой [47]. Позднее И.П.Павлов определил человека как саморегулирующуюся систему, которая сама себя направляет, поддерживает, воспитывает и даже совершенствует [47].

     Эти идеи получили дальнейшее развитие в  теории функциональной системы, разработанной П.К. Анохиным. С точки зрения этой теории функциональные системы представляют собой динамические, саморегулирующиеся организации, элементы которых взаимодействуют достижению полезных результатов, носящих приспособительных характер для организма [2].

     Именно  эта значительная закрепленность понятия  «саморегуляция» за адаптивными  приспособительными, уравновешивающими  формами функционирования живых  организмов и обусловливает сложность  применения данного понятия в  психологии; приводит к неоднозначному пониманию термина «саморегуляция»; к необоснованным попыткам распространения адаптивных гомеостатических представлений на психику человека по аналогии с физическим гомеостазом, описанным У. Кенном, здесь можно говорить о психологическом гомеостазе.

     Л.В. Выготский отмечал, что психика  человека участвует в регуляции  поведения, которое отличается высшими  формами активного приспособления природы к своим потребностям, в противоположность пассивному приспособлению животных к среде [15].