Нарушение межличностной коммуникации в семье

Определенные  коммуникационные барьеры, по-видимому, были и у мужа. Возможно, имел место  комплекс неполноценности, связанный  с поддержанием «мужского достоинства». Жена сообщила, например, что он всегда переживал из-за своего маленького роста, усердно занимался «мужскими  видами спорта», очень болезненно переживал  насмешки товарищей и всегда прислушивался  к их мнению. Очень гордился «успехами у женщин». Одной из причин его упорных ухаживаний за ней было как раз то, что она нравилась многим его товарищам. Видимо, зависимое положение жены льстило его самолюбию и было одним из источников удовлетворенности браком.

Как сложились  бы взаимоотношения супругов, если бы каждый из них, вопреки коммуникационным барьерам, располагал всей информацией о переживаниях другого? Что могло бы произойти, если бы Николай Н. имел полное представление о совокупности чувств, переживаемых его женой, и степени их интенсивности? Вне всяких сомнений, к той информации, которую он учитывал, строя свои взаимоотношения с женой, добавились бы новые важные моменты, он должен был бы учесть взрывоопасность ситуации в семье и последствия этой ситуации, связанные с его благополучием и с его «мужским достоинством». Каким бы ни было его решение, он должен был осознать, что имеет дело с серьезной проблемой, и, видимо, искал бы наилучший выход.

Она, со своей стороны, знала о его  отношении к проблеме «мужского  достоинства», однако не понимала всей его серьезности. Если бы она хорошо представляла себе гамму чувств, которые он испытывает в связи со своим комплексом неполноценности из-за недостатка в росте, она приобрела бы мощный рычаг воздействия на него еще на первом этапе развития коммуникационной проблемы и в то же время нашла бы возможность не задевать его самолюбие.

Итак, если бы дефицитная информация все же проследовала по коммуникационным каналам, у каждого из супругов была бы полная картина внутренней жизни другого и вероятность того, что развитие взаимоотношений пошло бы другим путем, была бы достаточно высока

Второй  этап развития коммуникационной проблемы начался с того момента, когда  Анна Н. получила возможность формулировать  свои пожелания уже с позиции матери больного ребенка.

Третий  этап — собственно конфликтные взаимоотношения  — с того момента, когда они  начали обмениваться взаимными ударами, стараясь поставить друг друга в  безвыходное положение. Коммуникация на этом этапе приобрела уже чисто  конфликтный характер.                             

На каждом последующем этапе развития коммуникационной проблемы все меньше вероятность  того, что супруги будут взаимно  откровенны и поделятся своими переживаниями. Вместе с нарастанием конфликтных  отношений усиливаются и коммуникационные барьеры. Очевидно, что основным направлением семейной психотерапии в данном случае должно быть создание правильного представления о личности друг друга, уяснение источников развития семейного конфликта.

Рассмотрим  коммуникационную проблему Людмилы  Д. (случай 18). Она не могла передать свекрови свои переживания, чувства  и эмоции, которые возникали. У  нее б связи с неусыпным контролем последней. Как бы развились события, если бы такая передача была возможной и свекровь получила бы полное представление об интенсивности и характере переживаний невестки? Трудно предвидеть ее реакцию, однако ясно, что свекровь встала бы перед фактом: вместо того чтобы помогать невестке, она ее мучает, лучшая помощь в данный момент — не дергать ее, дать ей возможность спокойно во всем самой разобраться. Если бы свекровь вообще хорошо знала невестку, она бы почувствовала ее беспомощность  несамостоятельность и была бы уверена, что через некоторое время невестка сама обратится к ней за помощью и советом.

СЛУЧАЙ 18. ДРУГОЙ ВАРИАНТ  РАЗВИТИЯ КОММУНИКАЦИОННОЙ ПРОБЛЕМЫ

Людмила Д., 25 лет. 7 лет замужем. Живет с  мужем и свекровью. Муж на 9 пет  старше ее. По профессии бухгалтер. Обратилась с жалобами на чувство тоски, утомляемость, частые головные боли, рассеянность, которая не была свойственна ей ранее, бессонницу. Внешне семейные отношения хорошие. Имеет ребенка 4 лет. Более интенсивное изучение семейных отношений показало наличие коммуникационной проблемы в ее взаимоотношениях со свекровью. Проблема возникла с момента замужества. Свекровь очень привязана к сыну и тяжело переживала его женитьбу. Он женился, когда был в длительной командировке в небольшом городке. Людмила Д. по характеру стеснительная, неуверенная в себе, хотя, по свидетельству мужа, иногда на нее находят приступы «детского упрямства», причины которых она потом не может топком объяснить. Когда невестка приехала жить в Ленинград, свекровь решила, что, «хотя она и была против этого брака, но раз так все получилось, она поможет невестке со всей душой». Эта помощь и явилась источником коммуникационной проблемы. «Я с детства не выношу, когда кто-нибудь стоит и смотрит, как я что-то делаю. Свекровь же от меня просто не отходила. У меня просто из рук все валилось, а она тут же выхватывала и поучительно, как старая учительница, говорила: "Не-е-т, не та-а-ак, а вот так, посмотри внимательно!" Я себя чувствовала дурой, неловкой и неумелой. Если бы она от меня отстала, я сама понемногу во всем бы разобралась. А так получилось, что я сразу все должна делать очень хорошо». На вопрос, пыталась пи Л. объяснить свое

состояние свекрови или мужу, она ответила: «Свекрови даже не пыталась. Она бы смертельно обиделась. Она от всей души, для моей же пользы тратит свое время и здоровье, а я ей заявляю, что она мне мешает». Мужу пыталась объяснить, но он ее не понял, считая, что мать все делает из самых лучших побуждений. Больная призналась, что иногда испытывала приступы ярости — когда свекровь, стоя за ее спиной, наблюдала, а затем с характерной, всегда одинаковой, учительской интонацией начинала ей объяснять, что она сделала не так. «Было желание взять тарелку, которую я протирала, и разбить об ее голову», — так охарактеризовала свое состояние пациентка. После таких приступов испытывала чувство страха и вины. Уже тогда появились бессонница и головные боли.

По совету подруги, которой Л. рассказа-па о  своих отношениях со свекровью, она  прочитала две книги по домоводству  и начала отстаивать «научные» способы  варить, гладить и т. п., стала настаивать на разделении квартиры.

С появлением сына конфликт ушел вглубь. Людмила  Д. очень переживала, боясь сделать что-то не так. Свекровь буквально оттеснила ее от ребенка и взяла уход за ним в свои руки. Это вызвало сильнейшие переживания Людмилы Д.  Она рассказала, например, как однажды ребенок по ошибке назвал бабушку мамой, и после этого Людмила Д. «проревела всю ночь». Невротические симптомы в это время усилились, появились вспышки ярости, раздражительность, пониженное настроение. «Немного отхожу только на работе. Иногда хочется уснуть и больше никогда не просыпаться».

Определенная  коммуникационная проблема имела место  и у свекрови. Брак сына вызвал у  нее тревогу прежде всего потому, что она чувствовала, что больше не будет нужна ему, что «будет кому о нем заботиться». Основным барьером передачи такой информации невестке было, во-первых, самолюбие (она  не смогла бы объяснить ни невестке, ни сыну, что она хотела бы по-прежнему заботиться о нем, несмотря на появление  у него жены), во-вторых, трудности  в осознании своих собственных  чувств: она представляла себе, что  заботится о сыне не потому, что  это нужно ей самой, а потому, что  это нужно ему. Если бы невестка понимала ее, то могла бы, по крайней мере, серьезно задуматься о том, что можно  сделать, чтобы свекровь не чувствовала  себя ненужной сыну. Возможно, что в  результате выход был бы найден.

Развитие  данной коммуникационной проблемы в  конфликт отличается от развития предшествующей. Можно выделить два этапа. Второй этап начался, когда невестка все же попыталась избавиться от опеки с помощью чтения пособий по домоводству. Смысл ее действий, обращенных к свекрови, мог бы быть передан такими словами: «Теперь я уже смыслю в домашнем хозяйстве больше вас, следовательно, ваша опека излишня». Данный этап не успел развиться. Возможно, ответом свекрови была бы обида и далее начались бы открытые конфликтные действия, которые могли закончиться ухудшением здоровья свекрови (у нее уже имелась ишемическая болезнь сердца). Однако рождение ребенка резко изменило соотношение сил в семье, повысило зависимость невестки. Она вынуждена была уступить, и конфликт превратился во внутренний, ставший источником ее заболевания.

Причины возникновения нарушений  межличностной коммуникации в семье. Их выявление

Поскольку семейная коммуникация чрезвычайно  сложна, причины ее нарушений могут быть столь же сложны и многообразны. Некоторые из них уже были рассмотрены: и неосознанность процесса коммуникации, и отсутствие коммуникационного внимания, и неумение выразить свои чувства в адекватной форме. В то же время при исследовании семей, оказывающих психотравмирующее воздействие на личность, на первый план выступают некоторые другие источники нарушений в процессе коммуникации.

1. Перегрузка коммуникации побочными  функциями

Каждое  сообщение, кроме основной функции  — передачи информации, может выполнять еще и дополнительные, причем одной из наиболее важных является управление представлением того лица, к которому адресовано сообщение, о говорящем и об отношениях с ним. Например, слова: «Мне хорошо с тобой» являются одновременно и предложением дальше проводить время вместе, и выражением симпатии и даже уважения к тому, с кем ведется разговор), обладает теми качествами, благодаря которым с человеком бывает хорошо, а известно, что это весьма ценные качества). С другой стороны, произнося эти слова, говорящий следит за тем, чтобы в результате его не стали меньше уважать. Он постарается избежать, например, унизительной для себя формулировки той же мысли («Без тебя мне плохо»),

В результате любое сообщение, адресованное другому  члену семьи, редактируется, проверяется, по крайней мере, по трем параметрам.

1.  Соответствует  ли оно имеющемуся у индивида  представлению о том, каким  он должен казаться окружающим. Например, индивид, которому очень  важно,  чтобы члены семьи считали его человеком опытным и сведущим, испытает немалые затруднения, если ему нужно будет спросить у кого-то совета. Точно так же член семьи, желающий, чтобы его считали смелым, вряд ли решится рассказать другим членам семьи о своих опасениях и колебаниях или задаст вопрос: не опасно ли то, что он собирается сделать? Отвечая на вопрос: «Что бы вы хотели, чтобы о вас думали в семье?», члены семьи перечисляют обычно целый ряд качеств: умный, честный, хороший муж, справедливый, бескорыстный. Это показывает, насколько сложен образ «Я для других» и, следовательно, сколь многообразные ограничения он может накладывать на процесс коммуникации.

2.  Соответствует  ли сообщение образу другого,  т. е. тому, каким он хочет,  чтобы мы его себе представляли. Действительно, если наше сообщение  будет противоречить в каком-либо  аспекте тому, как человек хотел  бы выглядеть в глазах других, то оно может вызвать его  протест и коммуникация не состоится.

3.  Соответствует  ли сообщение характеру взаимоотношений  участников коммуникации. Одно и то же сообщение о том, что индивиду нужна «вон та книга», будет формулироваться по-разному в зависимости от того, к кому оно обращено — к другу или просто знакомому, и вообще не будет иметь места, если должно быть обращено к врагу.

Перегрузка  побочными функциями возникает, если значение трех перечисленных моментов настолько возрастает, что коммуникация становится невозможной. В этом случае информация легко вступает в противоречие с одним из трех образов: «Я для другого», «Другой для меня», «Наши взаимоотношения», и коммуникация прекращается или превращается в конфликт.

Отвечая на вопросы «Ознакомительной анкеты», члены семей, проходившие семейную психотерапию, давали ответы на вопрос: «Есть ли в вашей семье темы, которые вы не затрагиваете, чтобы  не осложнять взаимоотношений?»  Из 40 человек, ответивших на вопросы анкеты, 38 указали, что такие темы есть.

2. Нарушение представления об  адресате коммуникации как коммуникационный  барьер

Межличностная коммуникация требует от общающихся правильного представления о личности друг друга. Искаженное представление о другом члене семьи может стать серьезным препятствием для взаимопонимания при информационном общении.

Это отчетливо  видно, в частности, на приведенных  в этой главе примерах. В случае 17, Николая Н., было явно недостаточное  представление о личности его  жены и, особенно о чувствах, которые  у нее вызывало ее положение в  семье. В результате он не понял (точнее, понял очень поверхностно) ее обращения  за помощью. Точно так же в случае 18 муж Людмилы Д. весьма плохо  представлял себе внутренний мир  жены. Поэтому осталась непонятой  ее попытка (очень важная в истории этой семьи) объяснить ему те чувства, которые вызывает у нее опека со стороны свекрови.

Представление о личности члена семьи, к которому индивид обращается с каким-то сообщением, бывает необходимо, по крайней мере, в двух аспектах. Во-первых, необходимо знать и учитывать интеллектуальный уровень того, с кем общаешься, — что не всегда просто, особенно при общении с детьми. Есть люди, которые не умеют разговаривать  с детьми: говорят слишком упрощенно  или сложно. Во-вторых, необходимо предусмотреть  реакцию индивида на сообщение. Например, соответствует ли высказывание самолюбию  адресата коммуникации, правильно ли будет понято намерение говорящего. Неспособность учитывать эти  моменты лежит в основе многих семейных конфликтов, обид, недоразумений.

Для того чтобы понять, какую роль играет представление о личности другого  в семейных информационных взаимоотношениях, обратимся к конкретному эпизоду (случай 19).

СЛУЧАЙ 19. ИСКАЖЕННЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ  ДРУГ О ДРУГЕ

Нина  Н., 25 лет, 5 лет, женаты, муж — Алексей  Н., 26 лет, проходят семейную психотерапию в связи с заболеванием старшего сына — Топи Н., 4 лет. Приводимый эпизод взаимоотношений рассказан Ниной  Н. во время первой встречи с психотерапевтом  в качестве доказательства того, что  ее супруг имеет привычку срывать  на ней свое плохое настроение.

«Он (Алексей) вернулся с работы в ярости и, размахивая кулаками, рассказал, что начальник при всех отругал его, причем в самой хамской форме. Муж сказал мне далее, что на этот раз он еще сдержался, но за следующий раз не уверен. Я сказала мужу, что я бы поступила так: во-первых, напомнила бы начальнику, что он, как начальник, имеет право критиковать, но не имеет никакого права оскорблять людей, а во-вторых, я бы спокойно вышла из кабинета. По-моему, я правильно объяснила — именно так нужно поступать в таком случае. Я думала, что он мне скажет спасибо за совет. Вместо этого муж вскипел, наорал на меня и выскочил, хлопнув дверью».