Любовь

Э. Фромм понимает любовь как «ответ на проблему человеческого существования». Человек, осознавая свою отделенность от природы, осознавая свою жизнь, прошлое, понимает краткость своего существования. Т.е. то, что не по своей воле он рожден и не по своей умрет и т.п. Человек «стал бы безумным», если бы не смог освободиться из этой тюрьмы, покинув ее, объединившись в той или иной форме с людьми и окружающим миром. Способ преодоления этого, по Фромму, и есть любовь. Любовь, пишет он, это «активная заинтересованность в жизни и развитии того, что мы любим». Важным аспектом является то, что не смотря на то, что Фромм и предлагает типологию видов любви, он пишет, что любовь есть направленность на все, а не на что-то одно. При этом в действенный характер любви (в отличии от симбиотического, основанного на том или ином использовании другого человека) он включает такие неотъемлемые элементы как давание (отдачу), заботу, ответственность, уважение и знание. 

Э. Берн определяет любовь как - «наиболее полное и наиболее благородное из всех отношений и  включает в себя самое лучшее из всех остальных отношений: уважение, восхищение, страстность, дружбу и интимность». В терминах транзактного анализа, это возможно лишь тогда когда Родитель теряет свою зоркость и настороженность, а Взрослый свою предусмотрительность. Любовь здесь это отношение Ребенок-Ребенок.

§ 3. Психологический  анализ любви

любовь— исключительно сложный объект для психологического анализа. О любви сказано очень много — частотные словари современных языков сви-детельствуют, что это одно из самых употребительных слов. При этом, как отмечают Дж. Каннингем и Дж. Антил, «все сказанное верно хотя бы для кого-нибудь» Кроме того, любовь еще меньше, чем какой-либо другой аспект реальности, может быть с достаточной полнотой описана в рамках какой-либо одной науки, ее познание требует междисциплинарного исследования, включающего в себя данные и приемы не только психологии, но и социологии, биологии, этнографии, истории, искусствоведения и многих других дисциплин. Не ставя перед собой задачу синтеза всех фактов и идей, касающихся феномена любви, мы остановимся лишь на некоторых результатах и проблемах ее психологического исследования.

Прежде всего надо выяснить, отражает ли понятие «любовь» какую-то психологическую реальность, отличается ли синдром связанных с ней чувств и поведенческих образцов от тех, которые ассоциируются с другими понятиями (например, дружба, секс и т. д.) и обладает ли этот синдром достаточной конкретностью? В целом на эти вопросы можно ответить положительно. Например, Дж. Форгос и П. Добоц [139] показали, что большинство респондентов отличают в своем собственном опыте любовь от сексуальных отношений, с одной стороны, и от дружбы — с другой. По мнению опрошенных авторами людей,, каждое из этих явлений может существовать независимо от другого, что не противоречит и достаточно частому сочетанию их в рамках одних и тех же взаимоотношений. С любовными переживаниями связаны вполне определенные ощущения, принадлежность которых именно к любви не вызывает сомнений у их носителей. Так, проанализировав описания 240 респондентами своих ощущений, К. Дайон и К. Дайон [130] пришли к выводу о том, что в набор связанных с любовью переживаний входят эйфория, депрессивные ощущения, склонность к фантазиям, нарушение сна, общее возбуждение и трудности в концентрации .внимания.

Существуют и четкие поведенческие корреляты любви, не характерные для других типов  чувств и отношений (см. [157]). В ходе лабораторных исследований это проявляется, например, в иной структуре общения влюбленных в сравнении с испытуемыми, которых не связывает это чувство — влюблённые в два раза больше говорят друг с другом и в восемь (!) раз больше времени проводят, глядя друг другу в глаза [143]. Есть, конечно, и масса различий на уровне «внелабораторного» поведения.

Интересно, что любовные переживания и связанное с  ними поведение обладают известной  половой спецификой, причем направление  различий далеко не всегда соответствует  традиционным представлениям о психологических  особенностях мужчин и женщин. Так, вопреки сложившимся стереотипам, мужчины в целом характеризуются  большим уровнем романтизма, чем  женщины, легче и быстрее влюбляются, в большей степени разделяют  романтические представления о  любви [204]. «Желание влюбиться» для  мужчин более сильное основание  для начала взаимоотношений, чем  для женщин [149]. У женщин любовь проходит быстрее, чем у мужчин, они чаще выступают инициаторами разрыва  и легче его переживают [187]. В  то же время в период установившихся любовных отношений женщины склонны  к большему самораскрытию по поводу своих чувств (которые, кстати, носят  более соответствующий романтическому канону характер, чем у мужчин) и склонны выше оценивать своего партнера, чем он их оценивает [127]. Отношения любви, судя по результатам использования Шкал любви и симпатии (см. § 2 главы I), для женщин более специфичны, чем для мужчин, — корреляции между оценками любви и симпатии у них значимо ниже [186]. Эти различия являются результатом большой половой специфики развития близких отношений в онтогенезе. Дружба девочек, например, характеризуется большей интимностью и избирательностью, чем дружба мальчиков, общение в парах девочек носит другой характер, чем в парах мальчиков и т. п. [44, 193]. Надо сказать, что проблема половых различий в любви не может решаться вне временного и социального контекста. Так, меняются сами представления о половых различиях, которые в значительной степени эти различия и поддерживают (так как люди стремятся соответствовать сложившемуся стереотипу). Например, в проведенном в 1978 г. Опросе 900 мужчин и женщин было установлено, что большинство респондентов не отдавали преимущества в романтизме женщинам, как это следовало ожидать, ориентируясь на традиционные представления [180].

Отметим, что в  представлениях о любви не связанных  с наукой людей существует куда больше определенности, чем в психологических  лабораториях — лишь 16% мужчин и 10% женщин выражают сомнение в том, знают ли они, что такое любовь, остальные  в этом смысле вполне в себе уверены [159, 160].

Очевидно, что термином «любовь» объединяются качественно  различные отношения. Так называют и чувство матери к ребенку, и  отношения молодых людей. С равным основанием можно говорить и о  супружеской любви, и о любви  к чему-то безличному, например, к  своему делу. В психологии существует много попыток выделения качественно  специфичных типов любви. Наиболее известной из таких типологий  является классификация, предложенная Э. Фроммом [142]. Он выделяет пять типов любви: братскую, материнскую, эротическую, любовь к самому себе и любовь к Богу.

Попытка создания такой  типологии была предпринята Т. Кемпером е рамках разрабатываемой им социально-интерактивной теории эмоций [158]. В любых взаимоотношениях (не только межличностных, но и тех, субъектами которых выступают целые социальные системы, например государства) Кемпер выделяет два независимых фактора — власть, т. е. способность силой заставить партнера сделать то, чего ты хочешь, и статус — желание партнера по общению идти навстречу требованиям субъекта. Искомый результат во втором случае достигается таким образом не силон, а благодаря положительному отношению партнера.

5 Л. Я. Гозман                               J13

Базируясь на этих двух факторах, Т. Кемпер выделяет семь типов любовных отношений в паре (см. рис. 5) :

1)   романтическая  любовь, в которой оба члена  пары обладают и статусом, и,  поскольку каждый из них может  «наказать» другого, лишив его  проявлений своей любви, властью  по отношению к партнеру;

2)   братская  любовь, основывающаяся на взаимном  высоком статусе и характеризующаяся низкойвластью — отсутствием возможности к принуждению;

3)   харизматическая  любовь, в которой один партнер  обладает и статусом и властью,  другой — только статусом. Примером  таких отношений в ряде случаев  могут быть отношения в паре  учитель — ученик;

4)   «измена»  — один партнер обладает и  властью и статусом, другой —  только властью. Примером таких отношений, давшим название этому типу, может быть ситуация супружеской измены, когда для партнера, вступившего в новые отношения, супруг сохраняет власть, но уже не вызывает желания идти ему навстречу, т. е. теряет статус;

Ъ) влюбленность —  один из партнеров обладает и властью, и статусом, другой — не пользуется ни тем, ни другим. Иллюстрацией таких  взаимоотношений может быть односторонняя, или «безответная» любовь;

6) «поклонение» —  один партнер обладает статусом, не обладая властью, другой  не обладает ни статусом, ни  властью. Такая ситуация возникает  при отсутствии реального взаимодействия  между членами пары, например, при  влюбленности в литературного  героя или в актера, знакомого  лишь по фильмам;

7) любовь Между родителем и маленьким ребенком. Один партнер здесь обладает высоким статусом, но низкой властью (ребенок), другой (родитель) — низким статусом, так как любовь к нему еще не сформировалась, но высоким уровнем власти.

Данная типология  представляется весьма полезной для  анализа эмоциональных отношений. Конкретные взаимоотношения могут  быть описаны в соответствии с  тем, в какой степени в них  представлена любовь каждого из семи выделенных здесь типов (нет необходимости  объяснять, что речь шла о чистых типах, любые же реальные отношения  носят комплексный характер и  к одному типу практически никогда  не сводятся).

С традиционными  представлениями о любви в  разнополой паре близких по возрасту людей связываются прежде всего отношения, характеризующиеся взаимно высоким статусом. По данной классификации это отношения первых двух типов: романтическая и братская любовь (третий — харизматическая любовь — характеризуется обычно значительным возрастным и социальным неравенством). Первая из них — романтическая, связанная с выраженностью сексуального компонента и задающаяся как норма отношений юношей и девушек в определенный период развития их взаимодействия, представляет в контексте обсуждающихся проблем особый интерес. В дальнейшем в этом параграфе будем говорить именно о феноменологии и закономерностях романтической любви.

Романтическая любовь является весьма непростым образованием со сложной и противоречивой внутренней структурой. При ее анализе необходимо учитывать множество переменных как психологического, так и непсихологического плана. Желательно также различать  два сходных, но не совпадающих круга  феноменов — установки субъекта на любовь и любовные переживания, с  одной стороны, и собственно феноменологию  любви — с другой. Опыт показывает, что установки на любовь не просто реализуются в любовном поведении, — как и при изучении других областей человеческого поведения, здесь обнаружены большие установочно-поведенческие  несовпадения. Так, в проведенном под нашим руководством дипломном исследовании Ё. Ё. Ширяевой (1984) было показано, что представления о любви могут существовать сравнительно независимо от реальных отношений, которые классифицируются самими участниками как любовь. При этом степень близости представлений и реального поведения оказалась отрицательно связанной со степенью четкости и структурированности поведения в рассматриваемых ситуациях стереотипных «настоящего мужчины» и «настоящей женщины» — там, где эти представления достаточно жестки, установки на любовь и реальное поведение оказались несвязанными. В то же время, как будет показано ниже, интериоризация субъектом определенных представлений о любовных переживаниях является необходимым условием развития чувства любви.

Вопрос о внутренней структуре или составляющих любви  решался, как и вопрос о типах  любви, на разных уровнях. И здесь  одной из первых и наиболее цитируемых структур является структура, предложенная Э. Фроммом [142]. Он выделяет следующие составляющие любви: заботу, ответственность, уважение и знание. Отметим, что в более поздних исследованиях эта структура подверглась критике за отсутствие в ней фактора удовольствия, радости — любовь, по Э. Фромму, получается чувством сугубо рассудочным и аскетичным.

Сомнения на первый взгляд вызывает также и фактор знания. Дело в том, что в большинстве  описаний любви в качестве одного из ее признаков выделяется склонность к идеализации партнера, к переоценке присущих ему положительных качеств  и частичном игнорировании отрицательных. Такая же особенность наблюдается  и в других эмоциональных отношениях, например, в дружеских [44].

Идеализация долгое время рассматривалась как свидетельство  определенной дефицитарности любовных отношений. Соответственно предполагалось, что любовь, реализуемая зрелой личностью, не нуждается в завышении качеств партнера, и, следовательно, межличностное восприятие в этих случаях будет более адекватным.

На наш взгляд, идеализацию недостаточно рассматривать  просто как нарушение в системе межличностного восприятия. Надо отличать неадекватность восприятия тех или иных черт партнера, с одной стороны, и отношение к этим качествам, т. е. оценку их как важных или неважных в структуре личности партнера, терпимых или нетерпимых, сугубо временных или имманентно ему присущих — с другой. Ряд эмпирических исследований показывает, что идеализация как нарушение восприятия не может считаться существенной особенностью любовных отношений, по крайней мере стабильных (см., например, [157,204]). Что же касается идеализации как иного, более позитивного отношения к адекватно воспринимаемым свойствам другого человека, то она играет существенную роль в жизни индивида и в функционировании пары как целого.

Можно предположить, что отношение к кому-то с восхищением, приписывание ему различных экстраординарных достоинств обслуживает удовлетворение каких-то важных человеческих потребностей. Как считал Т. Рейк [182], у человека есть три возможные реакции на осознание своих несовершенств — закрыть на них глаза, влюбиться в идеал, возненавидеть идеал. Способность к восхищению другим человеком, которая составляет важный компонент способности к любви вообще, помогает человеку идти по второму из этих трех путей, что является, несомненно, более продуктивной реакцией, чем первая и третья. Т. е. способность к идеализации является непременным условием личностного роста. Слова «Мне нужно на кого-нибудь молиться» свидетельствуют о личностной зрелости поэтического героя Б. Окуджавы и никак не могут быть истолкованы как его неспособность к адекватному построению образа другого человека.