Категория возраста в психологии

КАТЕГОРИЯ ВОЗРАСТА В ПСИХОЛОГИИ И ПЕДАГОГИКЕ РАЗВИТИЯ

В.И. СЛОБОДЧИКОВ 

Ключевое значение понятия возраста как психолого-педагогической категории становится очевидным  именно сейчас, при настоятельном  требовании перестройки сферы образования, придания ему развивающего характера. Не меньшее значение имеет эта категория и для практико-ориентированной педагогической науки, которая уже не может удовлетвориться чистым исследованием отдельных психолого-педагогических феноменов; она неизбежно должна становиться комплексной, более того — проектной, поскольку связана с построением сложных синтетических объектов, соединяющих воедино конкретные исследования и проекты образовательных систем, программы и технологии непрерывного образования в течение всей жизни человека, экспертные системы оценок и средства контроля его эффективности.

….Так, есть серьезные основания полагать, что мы вступили в историческую для нашего общества полосу кризиса детства, связанного с разрывом между жизнью взрослых и жизнью детей, с потерей смысловой связи, преемственности и посредников между поколениями. Первое, что бросается в глаза,— это кризис сегодняшней системы образования, прежде всего как общественной системы. Фактически полное обособление семьи от сферы образования привело к замене собственно общественного воспитания приватно-домашним, с одной стороны, и государственным, с другой. И та и другая формы не открывают, а заслоняют перед детьми сферу общественной жизни взрослых. В результате совместная детско-взрослая общность не может сложиться и предстает в двух частных формах жизни, иноприродных друг другу.

Кризис  тотально-государственной  системы школьного  образования отражается в педагогическом сознании до сих пор  как его количественная недостаточность. Отсюда распространение  псевдошкольных форм обучения на дошкольный возраст, его оккупация, которые приводят к вытеснению игры из жизни детей, окончательно лишая смысловой связи ее с жизнью взрослых. В свою очередь преобладание в подростковом возрасте стиля отношений между взрослыми и детьми, характерного для начальной школы, вызывает противоположный эффект. Он состоит в чрезвычайном обострении подросткового кризиса, принявшего сейчас затяжной, деструктивный характер и вызывающего серьезные социальные осложнения. В современном обществе подростки не находят культурно заданной формы жизнедеятельности, обеспечивающей нормальное сотрудничество с младшими и старшими сообществами. Вероятно, этой культурно - деятельностной беспризорностью подростков и объясняется странное, на первый взгляд, сочетание раннего взросления по одним показателям с длительным сохранением инфантильности по другим. Впрочем, инфантильность в духовной жизни и безответственность в социальной наблюдаются и далеко за пределами собственно детских возрастов.

Все это ставит перед  возрастной, социальной, педагогической психологией и рядом других наук задачу культивирования поливозрастных человеческих объединений и задачу построения нормативных моделей развития человека в рамках этих объединений. Речь, таким образом, должна идти об исторически новом типе образования, как механизме производства и воспроизводстве человеческих общностей, обеспечивающих человеку способность быть подлинным субъектом общественной жизни, культуры и исторического действия, а соответственно и субъектом собственной жизнедеятельности и собственного развития.

Наметив общий  контекст рассматриваемой проблемы, перейдем к анализу тех представлений  о возрасте, которые сложились  в науках о человеке относительно его онто- и филогенетических изменений. На уровне обыденных представлений принято различать паспортный и социальный возраст, биологический и педагогический, медицинский и исторический и др., которые благополучно и непротиворечиво сосуществуют в нашем сознании. Любопытно, что и в биологически, и в психолого-педагогически ориентированных представлениях границы возраста и возрастные особенности развития считаются достаточно условными, исторически случайными, которые самостоятельного значения не имеют, а являются скорее результатом устоявшейся традиции. Если сопоставить существующие до сего дня в науках о человеке классификации возраста, то обнаруживается их поразительное единообразие; незначительные отличия могут быть отмечены лишь во временных границах и числе самих возрастных интервалов, особенно во второй половине индивидуальной жизни. И совпадения, и несущественные различия далеко не случайны. Практически все классификации тяготеют так или иначе к существующим временным членениям человеческой жизни, сложившимся в той или иной культуре. Причем если в детской психологии номенклатура возрастов фактически полностью задана исторически сложившейся системой воспитания и обучения (и тем самым имеет хотя бы частичное оправдание), то для послешкольного этапа жизни какие-либо основания возрастной классификации вовсе отсутствуют и задается возраст либо календарным образом (до 16 лет, до 30, до 45, до 65, после 75 — Ш. Бюллер и другие), либо с помощью метафор (молодость, расцвет, «время бури и натиска», зрелость, выход на пенсию, дряхлость и т. п. — Э. Эриксон, Д.Б. Бромлей и другие.

Более того, относительная неизменность, например, педагогической классификации возрастов порождает иллюзию полного и неслучайного изоморфизма между стадиальностью психического развития и возрастной шкалой, сложившейся в системе образования. Вряд ли стоит специально доказывать, что возрастная общественно-нормированная стратификация не является жесткой «генетической» программой процесса развития, но и сам этот процесс не продуцирует возраст как свой эпифеномен. Отношения здесь не столь упрощенно однозначны. Поэтому специальное определение психолого-педагогического понятия о возрасте имеет самостоятельное значение, так как только в этом случае появляется возможность построения достаточно правдивой периодизации развития как конкретных психологических структур (в контексте собственно обучения и воспитания), так и общего психического развития в онтогенезе — в процессе образования культурно-исторического субъекта и его саморазвития.

То, что такого понятия до сих пор нет в  психологии, показывает внимательное прочтение соответствующих работ Л.С. Выготского, который и до сего дня остается единственным, кто делал серьезную попытку соотнести и различить по содержанию понятие возраста и понятие развития; попытка, которая, на мой взгляд, оказалась неудачной. Вот, например, какая странная несообразность суждений встречается здесь: «Реальный уровень развития определяется тем возрастом, той стадией или фазой внутри данного возраста, которую сейчас переживает ребенок». И сразу вслед: «Паспортный возраст ребенка не может служить надежным критерием для установления реального уровня его развития».

Фактическое отождествление периодизации развития и существующей возрастной классификации для Л.С. Выготского вполне оправдано, так как  он ищет основания для расчленения  детства на периоды, выделяет признаки, отличающие одну эпоху детства от другой, рассматривает периодизацию развития ребенка как целое. Именно поэтому закономерности развития и созревания ребенка есть основа и внутреннее содержание возрастной определенности и самой номенклатуры возрастов. Подобное представление было оправдано только в рамках педологического мировоззрения, носителем которого в тот период был Л.С. Выготский. Однако конкретного понятия о возрасте на основе данного представления выработать невозможно хотя бы потому, что ни «детство», ни «ребенок» не являются психолого-педагогическими реалиями (первое есть культурно-историческая категория, второе имеет жизненно-бытийный статус).

Некритическое перенесение педологических представлений  в современную проблематику возрастной психологии оказывается небезобидным. Отождествление периода развития и возрастного интервала по всем параметрам приводит к тому, что возраст приобретает онтологический статус, он становится объектом развития, в результате сам возраст развивается! Именно по этой причине в профессиональном педагогическом сознании продолжает жить такое кентаврическое представление, как «возрастная периодизация», с легкостью отождествляемое с периодизацией развития. Сам возраст за счет внутренних преобразований отдельных линий развития порождает впереди себя следующий возраст. «В результате возрастного развития  возникающие к концу данного возраста новообразования ... изменяют всю систему его (ребенка) отношений к внешней действительности и к самому себе».

Представление о возрасте как о периодически изменяющейся величине полностью элиминирует самостоятельное значение процесса развития, последний оказывается лишь детализацией и нюансировкой саморазвития возраста, замещаясь так называемыми «возрастными изменениями». То, что мы продолжаем отождествлять процесс общего психического развития с существующей номенклатурой возрастов,вольно наполняя последние многообразными «феноменами развития» (социального, личностного, интеллектуального), объяснимо, на мой взгляд, лишь тем, что до сих пор продолжаем не отвечать на вопрос: «Что, как и в каком направлении развивается?»

И все-таки: что  есть «возраст» с психолого-педагогической точки зрения? Началом выработки  представления о нем может  служить, например, позиция И.С. Кона, суть которой в следующем: соотношение генетически заданного, социально воспитанного и самостоятельно достигнутого принципиально неодинаково у разных индивидов, даже относимых к одной возрастной когорте, поэтому и возрастные категории имеют не одну, как считали раньше, а три системы отсчета: индивидуальное развитие (что может и чего не может ребенок в определенном возрасте), возрастная стратификация общества (это возрастное деление поколений), возрастная символика культуры (совокупность социальных ожиданий в сфере поведенческих актов, внешнего облика, форм отношений).

Если так подходить  к пониманию возраста, то он не есть и не может быть внутренним моментом процесса развития. Возраст не данность, а заданность. Один возраст не развивается в другой, а сменяется другим. Это не натуральный феномен, участвующий в процессе созревания чего-либо (тела, мозга и др.); именно представление о «естественности» и «природности» данного феномена порождает многочисленные антропогенетические интерпретации категории возраста. Это не некая социальная организованность, имеющая квазинатуральный характер (например, ступени обучения или обретения социальных прав — паспорт, голосование и др.); отсюда, в частности, разнообразные педагогические и политические представления о возрасте. Это не культурно-духовная ценность (как, например, в гуманистически ориентированных концепциях детства); на этом базируются многочисленные аксиологические интерпретации человеческих возрастов. Это не норма и не просто традиция, хотя все вышеперечисленные трактовки понятия «возраст» сосуществуют в наших традиционных представлениях и повседневных делах.

Одним словом, возраст  — это не объект, не некая объективная  реальность, существующая сама по себе, что можно изучать, использовать и др. Соответственно и понятие  о возрасте, с моей точки зрения, не является отражением некоей реальности (того, что есть), оно не имеет отражательного статуса и смысла. Именно поэтому бессмысленна педагогическая практика, ориентированная на «возраст как он есть», к чему надо приспосабливать образование и учитывать в обучении и воспитании (ср. известный тезис об «учете возрастных особенностей и возможностей»).

Каково же соотношение, с этой точки зрения, понятий развития и возраста? В живых системах возраст — это одно из понятий, позволяющих расчленить весь временной интервал жизни системы на отдельные, отграниченные периоды (стадии, эпохи и др.). В этом смысле возраст вроде бы есть производное от категории времени, которое формально характеризуется двумя параметрами: метрикой (длительностью) и вектором (направленностью—стрелой времени). Но собственно возраст имеет еще и такой параметр, как топика — место в ряду других возрастов, а значит, характеризуется и своими границами. Поэтому-то он и не может быть полностью определен пустым объемом времени (отсюда бессмысленность календарных и паспортных возрастов), а может быть задан лишь тем содержанием, которое определяет границы и наполненность любой временной формы. Для исторически определенных систем содержание времени их жизни и ее оформленность задано развитием (абстрактно—простым изменением, конкретно-кардинальным преобразованием всей системы, вплоть до изменения метрики, топики и направленности времени), которое есть способ существования любой органической системы. Соответственно периодизация ее развития предполагает смену (чередование) стабильных периодов критическими (где нет кризиса ставшей системы, там нет развития, а значит, рано или поздно наступают стагнация и распад); смену периодов становления периодами реализации (функционирования) некоторых подсистем — превращение предпосылок в условиях и способы движения системы; а главное, переходы с одного уровня (ступени) развития на другой — более высокого порядка (т. е. в логике развития — это движение от неразвитого состояния в сторону роста, усложнения, расцвета и т. д.). Характер этих смен и переходов и определяет способ периодизации развития некоторой системы (в графике это может быть кольцо, синусоида, спираль, «круги на воде» и др.).

Итак, членение и упорядочивание времени полного  жизненного цикла определяется способом периодизации, который, в свою очередь, определяется общей теорией развития живых систем в исторических процессах; или схематически: от общей теории развития к способу упорядочивания времени существования системы, определяющему границы и специфику временных интервалов жизни. Первые два момента составляют концепцию периодизации, третий момент — набор и последовательность того, что может быть интерпретировано как возрастной интервал. Даже эти предельно общие соображения приводят к выводу, что понятие возраста является выводным из теории развития и принципа периодизации. Более того, все три категории (развитие, периодизация, возраст) являются взаимополагающими и каждая из них безотносительно к двум другим самостоятельного значения не имеет. Возраст, например, до и вне периодизации развития не может быть ни внутренним феноменом самого развития, ни внешне противопоставленной ему нормированной сеткой. Он сопряжен с развитием. В противовес традиционным представлениям возраст не самостоятельная внешняя форма для развития, не содержание самого развития и не его результат; возраст — форма развития. Можно сказать, что развитие оформляется, результируется в возрасте; именно поэтому последний не развивается, а образуется как форма, которая в силу своей целостности и завершенности может только сменяться другой формой, замещаться ею.

Возвращаясь теперь к общему контексту нашего анализа (образование, педагогическая практика, практико-ориентированная психология), можно сказать: по существу понятие  о возрасте связано со специальным конструированием его как особой категории, имеющей не отражательный, а прежде всего регулятивный смысл. Понятие о возрасте конструируется в рамках вполне определенной общественной практики, в целях организации и управления самой этой практикой (практикой производства, политико-экономической практикой, в том числе и практикой образования).

До сих пор  эта категория складывалась и  функционировала стихийно и потому включала в себя многие культурно-ситуативные  смыслы. И хотя каждый конкретный возраст всегда имеет историю (социокультурные ориентиры) своего возникновения, он не имеет истории своего развития; он или однажды возник и есть, или его нет (как не было когда-то собственно дошкольного детства, юности и др.). В силу того что возраст образуется (а точнее, специально конструируется), в соответствии со сдвигами в общественной практике он все более дифференцируется, усложняется его структура. Например, в одном только дошкольном детстве уже сегодня выделяются такие возрастные субпериоды, как новорожденность, младенчество, раннее детство, младший, средний дошкольный возраст, подготовительный период, каждый из которых претендует на свою сугубую специфичность. Такое усложнение структуры возраста не случайно, так как происходит увеличение объема социального содержания жизни, усложнение задач социального бытия индивида; происходит также углубление наших представлений о нормативном характере общего психического развития в определенном возрасте.