История преподавания психологии в средней школе

    В начале XX в. выдающийся философ Джон Дьюи, предлагая реформу американской образовательной системы, считал психологию необходимым учебным предметом в школе. При этом данный предмет рассматривался прежде всего как средство «ментальной гигиены», который должен помогать учащимся приспособиться к жизни.

    Гезел, бывший в 1938 г. директором старшей школы  в Мичигане, писал, что старшие  школы имели 3 функции:

    1) передавать знания;

    2) учить умениям; 

    3) помогать приспособлению к жизни.

    Он  отмечал, что в идеале все эти  три функции должны быть частью каждого  курса; разумеется, это утверждение  касалось и психологии. Поддерживая преподавание психологии в старших классах, Гезел понимал, что слишком многое в существовавших курсах не соответствовало психологическим потребностям учащихся. Поэтому он (как и некоторые другие авторы) предлагал ввести отдельный курс «ментальной гигиены», которую он определял как «изучение ума и умственных привычек в целях развития и поддержания умственного здоровья, наиболее соответствующего индивидуальному комфорту в жизни». Другие педагоги также разделили эти взгляды, но считали необходимым пересмотреть содержание курсов психологии, чтобы сделать их более соответствующими потребностям учащихся в самопонимании, жизни в обществе, личностном развитии и социальной адаптации. Такие цели стали типичными в школьном курсе психологии в 1930-1940-х гг.

    Однако  учебники не соответствовали этим целям, поскольку они больше внимания уделяли рассмотрению содержания психологии как науки и гораздо меньше — «жизненным проблемам подростков».

    В 1937 г. психология преподавалась в 12% школ; представители еще 37% школ считали  необходимым введение такого курса. Однако вызывал озабоченность вопрос недостаточной квалификации преподавателей, ведущих такой курс.

    В России после длительного (столетнего) перерыва курс философии и психологии был вновь введен в российских гимназиях в 1905 г. Г. И. Челпанов проявил особенно большую энергию, отстаивая введение психологии в курс средней школы. Он прочитал ряд докладов и опубликовал ряд статей в различных изданиях. В них Челпанов доказывал необходимость введения психологии в курс гимназии, ссылаясь при этом на опыт преподавания ее в четырех классах Киевской гимназии. Был также проведен опрос учащихся. На его основании Челпанов пришел к выводу, что психология доступна пониманию учащихся. Трудны лишь некоторые вопросы, например, о восприятии пространства, о методах психологии, о различии между явлениями физическими и психологическими. Материал усваивался сознательно, а не путем лишь заучивания текста учебника. Отсюда автор сделал вывод о том, что важнейшие вопросы научной психологии вполне доступны для понимания учащимися средней школы.

    Челпанов  настаивал на том, что психология должна преподаваться в общеобразовательной школе: «Если мы считаем необходимым, чтобы молодые люди знали природу растений, камней, то отчего же в такой же мере не необходимо для них знание внутреннего мира? Отчего научное знание того, что такое память, внимание, воображение, аффекты, не столько же ценно, сколько является ценным знание внешних явлений? Психология нужна всем: психология есть предмет общеобразовательный. Психология нужна и юристам, и медикам, и естественникам».

    Что касается содержания курса, то в гимназии, по мнению профессора Челпанова, центр  тяжести должен быть перенесен на теоретическую психологию; увлекаться экспериментальной психологией он не рекомендует. А. П. Нечаев, возражая Челпанову, говорил, что «современная психология как наука немыслима без эксперимента». Вот почему «даже в самый элементарный курс психологии в настоящее время необходимо вводить эксперимент». В 1913 г. в методическом пособии для учителей («Как преподавать психологию») А. П. Нечаев писал: «Ученики должны понять, что в эмпирической психологии нет места никакой метафизике и что поэтому она стоит одинаково далеко как от материалистических, так и от спиритуалистических тенденций».

    Препятствием  к правильной постановке преподавания психологии являлось:

    *   незначительное количество учебных  часов (70);

    * отсутствие согласования с другими  предметами, в частности, с физикой,  некоторые разделы которой (оптика, акустика) изучались позже, чем соответствующие темы в курсе психологии;

    *   слабая подготовка к пониманию  психологии в курсах физиологии  и анатомии;

    *   кроме того, для правильной постановки  преподавания психологии необходима  была строго определенная программа.

    В результате длительной дискуссии министерство Кауфмана решило ввести преподавание философии не по типу французской школы, где философия изучалась в полном объеме, а по типу австрийской, программа которой включала психологию и логику.

    В «Циркуляре Министерства народного  просвещения» от 5 июня 1905 г. говорится следующее: «Ввести преподавание философской пропедевтики при двух уроках в неделю в VII и VIII классах гимназии».

    При обсуждении вопроса о введении в  учебный план гимназии философской  пропедевтики было признано, что необходимо ограничиться преподаванием психологии в VII классе и логики в VIII классе. Введение в философию, рассматривающее различные возможности решения философских проблем (предмет университетского цикла), в учебный план гимназии не входило. «В среднюю же школу следует вводить как можно меньше предположений и гипотез и останавливаться, по преимуществу, на твердо установленных наукой фактах. Что же касается истории философии, то на изучение оной при четырех уроках, назначенных на философскую пропедевтику, недостает времени, так как для успешного прохождения психологии и логики упомянутое число уроков необходимо признать минимальным».

    Рассмотрим  цели и задачи преподавания психологии, которые обосновывались в министерской объяснительной записке к программе. Прежде всего, в объяснительной записке подчеркивается тот факт, что преподавание философской пропедевтики будет способствовать общему развитию учащихся. В частности, знакомство учащихся с психологией приведет к расширению кругозора учащихся, способствуя ознакомлению с тем деятелем (субъект), который лежит в основе всех исторических явлений. А это должно повести к более вдумчивому отношению к окружающим явлениям, равно как и к самим себе, что, в свою очередь должно заложить основу для формирования в будущем более глубокого и правильного миросозерцания. Таким образом, в объяснительной записке значение изучения психологии оценивается довольно высоко. В ней указывается, что во второй половине прошлого столетия психологам удалось накопить «достаточное количество твердо установленных и объясненных фактов, так что сообщение их может стать учебным предметом, открывающим ученикам доступ к пониманию их собственного субъективного мира».

    Целью преподавания психологии, говорится  в объяснительной записке, должно быть достижение ясного понимания учениками своеобразного характера душевных явлений, их связи с душевной жизнью в целом, а также понимание особенностей в ознакомлении с фактами душевной жизни.

    Ближайшей же практической задачей изучения психологии должна быть выработка у учеников навыка вглядываться в душевные явления и давать себе отчет в их составе и влиянии друг на друга, а также выработка привычки к сознательному чтению.

    В методическом плане психологию рекомендуется  излагать как науку, основанную на данных опыта. Что же касается метафизического истолкования этих данных, то преподавателю предоставлялось право коснуться основных философских вопросов в решении вопроса о душе, причем только в том случае, если он сочтет это необходимым.

    Далее рекомендуется излагать лишь твердо установленные положения, относящиеся к опыту. Что же касается гипотез, то о них следует лишь упомянуть, не разбирая их детально.

    Объяснительная  записка рекомендует вести преподавание психологии наглядным образом, так, чтобы преподаватель всегда мог опираться на данные внутреннего опыта учащихся, иллюстрируя свое изложение примерами, заимствованными из изящной литературы.

    В отношении фактов, установленных  экспериментально, рекомендуется подробно рассказать о том, как именно проводился эксперимент, а если позволяет время, то и продемонстрировать его.

    Что касается объема и содержания курса  психологии, то здесь преподавателю  предоставлялась большая свобода. Программу рекомендовалось рассматривать  как примерную. В ней приводился лишь минимум того материала, который при определенном навыке преподавателя психологии мог быть изучен в течение одного года при двух уроках в неделю.

    Преподавателю предоставлялось право углубляться  в описание и анализ отдельных фактов. Преподаватель мог делать больший или меньший акцент на некоторых их них, опуская другие разделы. Порядок изучения раздела также мог изменяться.

    Либеральное отношение к программе отчасти  объяснялось отсутствием учебника. В приложении к ней рекомендовалось использовать психологические работы Ледда, Селли, Фонтегрива, т. е. труды зарубежных ученых. Помимо трех названных в списке упоминались книги таких авторов, как Бэн, Гефдинг, Джемс, а из русских — Снигирев и Ушинский. Однако и эти книги мало подходили в качестве учебных пособий.

    Пробел  был восполнен выходом в счет учебника Челпанова, доступного начинающему читателю и полностью соответствовавшего учебной программе. Этот учебник был рекомендован Министерством народного образования как основное пособие для гимназий и переиздавался 17 раз. В те годы было опубликовано еще, по крайней мере, 8 специальных учебных пособий для гимназий.

    Сложнее обстояло дело с преподавательским  составом, поскольку ни педагогические вузы, ни университеты не готовили преподавателей психологии. Принимая во внимание почти полное отсутствие среди преподавательского состава гимназий учителей, подготовленных к преподаванию психологии, предполагалось до появления таких учителей допустить к преподаванию психологии выпускников православных духовных академий. Как выяснилось по анкетному опросу, проведенному Московским психологическим обществом, преподавателями психологии в гимназиях являлись словесники, историки и священники. Слабая подготовка учителей к преподаванию психологии имела место в течение достаточно долгого времени. А. П. Нечаев в докладе «О преподавании психологии в средней школе», сделанном на III Всероссийском съезде по экспериментальной педагогике в 1916 г., призывал съезд «принять меры к тому, чтобы гимназии имели преподавателей психологии с достаточной специальной подготовкой».

    В начале XX в. появляются работы, в которых рассматриваются уже теоретические аспекты методики преподавания психологии. В частности, выходит книга Нечаева «Как преподавать психологию? Методические указания для учителей средних учебных заведений». Обсуждая вопрос о целях и задачах преподавания психологии, он пишет: «Самая скромная цель, которую может преследовать средняя школа, заключается в том, чтобы помочь ученику осмысленно пользоваться ходячими выражениями обыденной речи. В нашей речи постоянно встречаются, такие слова, как представление, чувство, воля, внимание, настроение, характер и т. д. Выяснить значение этих распространенных психологических терминов и будет самой скромной целью преподавания психологии в гимназиях».

    Нечаев  ставит перед учителем психологии три  задачи:

    1) помочь учащимся осознать поведение  людей; 

    2) связать курс психологии со  знаниями учащихся по другим  предметам, показать единство  этих знаний;

    3) насытить научным содержанием часто встречающиеся в обыденной речи термины, иначе говоря, уточнить и расширить понятия учащихся.

    Нечаев  рассматривал психологию в трех аспектах:

    1) как самостоятельный учебный предмет,

    2) как часть философской пропедевтики;

    3) как введение в педагогику.

    Нечаев  полагал, что преподавание психологии должно быть переведено на строго фактическую основу, носить демонстрационный характер, вызывать самодеятельность учащихся, сопровождаться практическими упражнениями.

    С методической точки зрения интересен  и ряд положений, высказанных в статье Ф. Ф. Ольденбурга «Мысли о постановке преподавания психологии в средней школе».

    Ольденбург  считал, что «программа курса психологии должна быть поставлена так, чтобы удовлетворить:

    1) запросам жизни, к которой готовится  воспитанник;

    2) запросам его возраста и развития;

    3) запросам школы, вытекающим: из  всей совокупности ее задач».

    Преподаватель должен давать учащемуся не отвлеченные  общие рассуждения, а яркие, конкретные примеры, тесно связанные с жизнью, знакомой и понятной учащемуся. Учащиеся должны принимать самостоятельное участие в разборе явлений, излагаемых им преподавателем, и с другой стороны подбирать и подмечать соответствующие явления как в окружающей жизни, так и в той, с которой их знакомят произведения художественной литературы. Резюмируя все вышесказанное, Ольденбург приходит к выводу, что «все преподавание должно быть так построено, чтобы учащийся не столько усваивал памятью..., сколько упражнялся в психологических анализах».

    Ольденбург  предлагает излагать учащимся материал курса психологии не от более простых процессов к более сложным (от ощущений к личности), а, наоборот, от анализа характера идти к познанию отдельных психических процессов.