Исследование уровня тревожности у людей, получающих новостную информацю из разных источников

 

Введение

 

 

Свобода несет с собой  тревогу.

Мэй Р.

 

 

Каждый современный человек, если только он внимательно относится  к своей жизни, знает – как  на своем личном опыте, так и из наблюдений над жизнью окружающих, – что в наше время феномен  тревоги охватывает все стороны  жизни. С 1945 года, с момента изобретения  атомной бомбы, проблема тревоги  вышла из подполья. Люди осознали свою тревогу, которая связана не только с опасными ситуациями (например, с  неконтролируемым применением ядерного оружия или с политическими и  экономическими катаклизмами), но и  с менее явными, глубинными источниками  тревоги внутри нас самих. К последним относятся внутреннее смятение, отчуждение, потеря направления, неуверенность человека, сталкивающегося с противоречивыми ценностями или стандартами поведения. Поэтому нет ни малейшей нужды "доказывать" тот очевидный факт, что в наши дни тревога пронизывает все сферы жизни человека.

Поскольку в современном обществе люди более или менее признают существование скрытых источников тревоги. Создается впечатление, что  к середине двадцатого века тема тревоги  заняла центральное место в таких  разных областях, как наука и поэзия, религия и политика. За двадцать-тридцать лет до этого общество еще жило как бы в другой эпохе, которую  можно назвать "эпохой скрытой тревоги", а с середины века началась, по словам Одена и Камю, "эпоха явной тревоги". И с этим феноменом уже нельзя не считаться: тревога из скрытой стала явной, то, что раньше приписывали "настроению", превратилось в насущный вопрос, который необходимо определить и прояснить, во что бы то ни стало.

Целью данной работы является изучение уровня тревожности у двух групп людей, в первой те, кто узнают о новостях посредством телевидения, во второй люди, читающие новостные ленты в сети Интернет.

Задачи работы:

1. Изучение литературы, освещающей вопросы изучения тревоги и воздействия которые оказывают средства массовой информации на зрителей, слушателей и читателей.
2. Планирование экспериментальной части работы: подбор методики.
3. Проведение эмпирического исследования.
4. Анализ полученных данных, формулирование выводов.

Предметом работы стало распределение уровня тревожности в зависимости от средства получения новостной информации.

Объект работы – тревога.

Выборку исследования составили  20 человек, в возрасте от 22 до 35 лет, которые были разбиты на две группы по 10 человек в каждой: в первой состояли люди, узнающие о последних новостях непосредственно из новостных выпусков на телевидении, во второй – пользователи сети интернет, регулярно читающие новостную ленту и экспертные статьи на таких сайтах, как lenta.ru, pravda.ru, gazeta.ru, rbk.ru.

Гипотеза работы: люди, читающие новостные интернет сайты отличаются по уровню тревожности от людей, узнающих новости посредством телевидения.

 

 

 

 

 

 

 

I Литературный обзор вопросов изучения тревоги и воздействия СМИ на аудиторию.

 

1. Испытывают ли тревогу животные.

 

Исследование реакций, подобных тревоге, у животных помогает лучше понять проблему тревоги, возникающей у  человека. В данном случае использовано выражение "реакции, подобные тревоге", потому что на проблему тревоги у животных существуют различные точки зрения. Гольдштейн считал, что животные переживают тревогу, но называл термином "тревога" реакции недифференцированного страха, подобные "нормальной" тревоге, которую можно наблюдать у младенца в возрасте двух недель. Гарри Стак Салливан полагал, что животным тревога неизвестна. О.Хобарт Маурер в своих ранних исследованиях "тревоги" у крыс  использовал слова "страх" и "тревога" как синонимы. Но позднее он пришел к выводу, что животные испытывали именно страх и что им вообще не свойственна тревога, за исключением тех случаев, когда животные вступают в определенные психологические взаимоотношения с людьми, например, с исследователями в лаборатории. Но, в отличие от Гольдштейна, Маурер под словом "тревога" понимает невротическую тревогу, что по определению предполагает способность сознавать себя, работу вытеснения и другие процессы, свойственные исключительно человеку.

Говарду Лиделлу удалось разрубить гордиев узел этого противоречия. Занимаясь исследованием экспериментальных неврозов у овец и коз, Лиделл написал статью, которая имеет прямое отношение к теме тревоги. Он утверждает, что животные не испытывают тревоги в "человеческом" значении этого слова, но у них существует одно состояние, подобное тревоге, которое можно назвать словом настороженность. Когда животное оказывается в ситуации потенциальной опасности – как, например, подопытная овца, на которую воздействуют электрические разряды, или тюлень, спящий в своей естественной среде обитания, где раз в каждые десять секунд он пробуждается и осматривает окрестности, чтобы к нему не подкрались охотники-эскимосы, – оно становится осторожным и постоянно ожидает опасности. Животное как будто постоянно задает вопрос: "Что это?". Такая настороженность предполагает подозрительное отношение к окружающему (поскольку животное не знает, откуда придет опасность) и готовность действовать, но пока у этого действия нет определенного плана. Очевидно, что такое поведение животного подобно человеческой тревоге, сопровождающейся неясным предчувствием неопределенной опасности.

Лиделл полагает, что Гольдштейн, говоря о "катастрофической реакции", описывал именно такую настороженность, но поскольку Гольдштейн рассматривал только реакции высокой интенсивности, это помешало другим исследователям распознать ту же самую реакцию в иных формах. Похоже, Лиделл прав. В экспериментальных исследованиях можно вызвать настороженность разной степени интенсивности – не обязательно столь интенсивную, как при формировании экспериментальных неврозов, которая в последнем случае точно соответствует "катастрофической реакции", описанной Гольдштейном. Состояние настороженности может быть и очень легким. Тогда оно проявляется лишь в "незначительном движением глаз или легком учащении сердцебиения".

Именно такая настороженность, по утверждению Лиделла, снабжает энергией условные рефлексы. Павлов с поразительной точностью описал нейрофизиологический механизм формирования условных рефлексов, но, по мнению Лиделла, русский учений не прав в своем утверждении, что энергия мотивации для этих рефлексов черпается из инстинктов, иными словами, из инстинктивного желания собаки добыть пищу или избежать боли и неприятных ощущений. Лиделл пишет: "Я не могу согласиться с Павловым, который считал, что условные рефлексы поддерживаются за счет распространения энергии на новые пути или каналы, когда она отводится от сильных безусловных рефлексов к новому относительно слабому сенсорному центру, реагирующему на условный сигнал". На самом деле энергию в данном случае поставляет настороженность животного или, другими словами, готовность живого организма к действию и способность относиться к окружающему подозрительно. Лиделл, который рассматривает эту проблему скорее на психобиологическом, нежели на нейрофизиологическом уровне, утверждает не следует смешивать нейрофизиологические механизмы поведения с причиной поведения. Чтобы развить у животного условный рефлекс, то есть научить его упорядоченному поведению в определенной ситуации, следует дать ему ответ на вопрос: "Что это такое?". Поэтому при создании условных рефлексов так важно соблюдать последовательность и постоянство.

Несмотря на ограниченность этой способности (так, например, овцы способны следить  за последовательностью событий  или "планировать будущее" в  пределах примерно десяти минут, а собака – примерно в пределах получаса), животное ожидает ответа и на другой вопрос: "Что произойдет дальше?" Когда получить ответы на эти вопросы  не удается (например, в лаборатории, где у подопытного животного  создают экспериментальный невроз), сохраняется напряжение, животное как  бы продолжает спрашивать: "Что это? Что это? Что это?". В таком  состоянии напряжения или постоянной настороженности животное начинает вести себя странно, неупорядоченно, то есть у него наблюдается "невротическое" поведение. Подобный процесс происходит у человека под воздействием сильной  и постоянной тревоги. Хотя Лиделл и предупреждает, что нельзя отождествлять нарушения поведения животных с феноменом человеческой тревоги, можно утверждать, что у животного условные рефлексы соотносятся с экспериментальным неврозом так же, как у человека разумное поведение соотносится с состоянием тревоги.

Несложно представить себе инстинкт как механизм высвобождения своеобразной "энергии", как если бы мы имели  дело с разновидностью электричества, мощность которого легко поддается  нашему измерению и контролю. Но Лиделл показывает, что в реальности дело обстоит намного сложнее: в экспериментах с собаками или овцами мы имеем дело с защитными реакциями всего организма, в которых участвует и восприятие – зрение, слух, обоняние, осязание и так далее, – и нейрофизиологическим аппаратом, передающим сигналы. Все эти способности животного задействованы в реакции настороженности, которая является предтечей тревоги человека.

Лиделл делает интересные и глубокие выводы о взаимосвязи между человеческим разумом и тревогой. Павлов считал, что реакция животного типа "что это такое?" представляет собой зародыш человеческого любопытства, который в процессе развития превратился в способность к научному и реалистичному исследованию мира. Лиделл развивает и уточняет мысль русского ученого. Он проводит различие между сторожевой функцией нервной системы ("Что это такое?") и функцией планирования ("Что произойдет дальше?"). Последняя функция играет несравнимо более важную роль в поведении человека, чем в поведении животного. Человек есть млекопитающее, способное предугадывать и планировать будущее, а также наслаждаться достижениями, совершенными в прошлом. Это позволяет человеку строить культуру и дает возможность жить неповторимым образом – с помощью идей и символов.

Способность чувствовать тревогу, утверждает Лиделл, и способность планировать будущее – две стороны одной медали. По его мнению, "тревога является как бы тенью мышления, поэтому чем больше мы узнаем о тревоге, тем лучше мы можем понять мышление человека". Здесь Лиделл выносит один аспект проблемы, которым интересовались Кьеркегор и Гольдштейн, это вопрос о взаимосвязи между творческими возможностями человека и его способностью испытывать тревогу. Способность человека исследовать реальность с помощью своего воображения, способность пользоваться символами и значениями, а также способность менять свое поведение на основе этих процессов – все это имеет непосредственное отношение к способности испытывать тревогу.

Остается только добавить, что, как  считает Лиделл, уникальные творческие способности человеческого ума и человеческая тревога имеют один и тот же источник: и то, и другое является следствием социальной природы человека (термин "социальная" в данном случае следует понимать как межличностная и внутри-личностная). Лиделл утверждает: "Как мышление, так и его тень – тревога – являются продуктами социального взаимодействия людей". И здесь стоит подчеркнуть, что такое социальное взаимодействие основывается на тех внутренних возможностях, которыми обладает личность.

 

 

1.2 Стресс и тревога.

 

 

Первая книга Ганса Селье "Стресс" вышла в том же самом 1950 году, что и первое издание книги Ролло Мэя "Смысл тревоги", ровно в середине двадцатого века. С этого момента тема стресса начинает привлекать к себе внимание психологов и врачей. В другой книге, опубликованной на шесть лет позже, Селье дает такое определение понятию "стресс": это "приспособление, в процессе которого возникает антагонизм между агрессивным воздействием и противодействием ему со стороны тела". Стресс есть реакция на "изнашивание тела человека".

Он выдвинул концепцию общего адаптационного синдрома. Этот синдром, в котором  участвуют различные органы (эндокринные  железы и нервная система), помогает нам приспосабливаться к постоянным изменениям, происходящим вокруг нас. "Секрет здоровья и счастья заключается  в успешной адаптации к постоянно  изменяющимся условиям жизни на нашем  земном шаре; если адаптация неуспешна, человек получает за это наказание в виде болезней или несчастья". По его мнению, каждый человек рождается с каким-то определенным запасом адаптационной энергии.

Возможно, что все это верно  с физиологической точки зрения, но возникает вопрос в психологическом смысле этой теории. Разве энергия не зависит отчасти от интереса и желания человека выполнить поставленную задачу? Исследуя людей пожилого возраста, мы видим, например, что человек превращается в дряхлого старика не только из-за своего возраста, но и потому, что его ничего не интересует. И разве мозг не черпает свою энергию из желания выполнить привлекательную задачу?

У психологов появилась тенденция  использовать слово "стресс" как  синоним слова "тревога", и стоит  поговорить об этом подробнее. Книги, описывающие  тревогу, говорят о "стрессе. Но словом "стресс" нельзя называть то беспокойство, которое мы обычно называем тревогой. Это не спор с классическими трудами Селье, который сделал важные открытия в области экспериментальной медицины и хирургии. Термин "стресс" вполне адекватен потребностям той области знаний, но в психологии он не вмещает всего богатого смысла слова "тревога".

Слово "стресс" (что означает давление, напряжение) – термин инженерный или физический. Оно завоевало  популярность в психологии, поскольку  стресс легко определить, представить  себе и, как правило, легко измерить, чего не скажешь о понятии "тревога". Достаточно легко найти тот уровень  стресса, при котором человек "ломается". Очевидно, что в нашей культуре – благодаря революционным скачкам  в развитии техники, разрушению системы  ценностей и т.д. – человек  подвергается особенно сильному воздействию  стрессов. Об этом же свидетельствует  и распространенность заболеваний, вызванных стрессом, – болезней сердца, атеросклероза и бесконечного множества других патологических состояний. В наше время на любой вечеринке  люди обсуждают стресс и его разрушительное действие. Выражение "психологический  стресс" стало привычным, хотя, заглянув в толковый словарь, можно обнаружить, что такое значение слова "стресс" стоит лишь на восьмом месте.