Бихевиористические концепции религии

    Подобное  исключительно сильное влияние  Уэллс иллюстрировал таким фактом: у первобытных народов наблюдались  случаи внезапной смерти человека, убежденного в том, что он нарушил  некое табу и теперь должен умереть. «То обстоятельство, что религиозная вера существует среди первобытных народов повсюду, с очевидностью свидетельствует о ценности ее для процессов выживания»¹⁰, — писал Уэллс. Он заключал книгу адвокатской речью в защиту обучения детей религии, а студентов колледжей — идеалистической философии не потому, что эти учения обязательно истинны, а потому, что они полезны с биологической точки зрения.

    Когда Траут работал над своим крупномасштабным трудом «Религиозное поведение», в американской психологии уже преобладала тенденция к отрицанию инстинктов у человека. Траут как, протестант и активный прихожанин отвергал механистический материализм радикального бихевиоризма, но, с другой стороны, искал возможности остаться верным главным бихевиористским принципам. При различении религиозного и нерелигиозного поведения он ссылался на критерии апостола Павла: веру, надежду, любовь. За этими переживаниями (названными модусами поведения организма) стоят определенные телесные процессы — каждое из них сигнализирует об определенной динамической организации нейронов, мускулов и желез. Соответственно, как физиологический процесс может и должно быть описано, например, превращение надежды в уверенность и переживание индивидом состояния веры. «Его мускулы, — утверждал Траут, — приходят в состояние полной координации, его нейроны организованы в специфические паттерны, деятельность его желез находится в теснейшем взаимодействии со всеми прочими органическими процессами таким образом, что их тотальная организация максимально приближена к той, которая будет преобладать, когда ожидаемое событие действительно произойдет».¹¹ Любовь — это вера, которой сопутствует энтузиазм, переживание интенсификации реакций, вызванное действием желез внутренней секреции, нервов, мускулов и одновременным ослаблением доминантного стимула.

      Религиозное поведение, определяемое как набор органических реакций, целенаправленно, считал Траут. Оно устремлено к позитивным целям, каковыми могут выступать как удовлетворение биологических потребностей, так и достижение определенных форм жизни в потустороннем мире. Факторы, влияющие на формирование реакций, различны: частота, с которой ассоциируются стимулы и реакции; интенсивность стимулов и их близость друг от друга; эмоциональное состояние организма в момент действия, как первого, так и последующих стимулов.

    Особое  место отводил Траут вопросу  об элементе предвидения, связанном  с процессом воспроизведения. Идея о психологическом воспроизведении  как одной из главных функций  религии, была высказана У. Гамильтоном, подхвачена У. Джемсом и систематически развита Г. Холлингвортом. Имеется в виду, что стимул имеет тенденцию воссоздавать в сознании (памяти) те переживания, которые были связаны с первоначальным опытом, ассоциированным с данным предметом. Например, ребенку достаточно один раз обжечься огнем свечи, чтобы научиться отдергивать руку всякий раз, когда есть опасность соприкосновения с пламенем. Внешний образ свечи в его психике соединился с реакций отдергивания. Одновременно на этот образ могут наложиться случайные впечатления, сопутствовавшие болезненному опыту, и вызывать впоследствии аналогичную реакцию. Так Г. Холлингворт писал: «Большая часть религиозных церемоний обязана своей эффективностью процессу воспроизведения. Трепет благочестия пробуждается тривиальными деталями, предложенными в оригинальной комбинации — крест, гимн, свечи в подсвечниках».¹²

    Траут также рассматривал религиозное  поведение как средство воспроизведений  реакций, обеспечивающих достижения цели. Религиозные образы и нормы имеют значение гарантов в достижении определенных целей, которые иным способом недостижимы, — взаимопонимание, пища, кров, покой или секс. Напрасно психология разоблачает религиозные взгляды как иллюзорные, аутические или патологические. Если развитие науки и разрушит эту технику адаптации, то оно же создаст новую веру, веру ученых. Научное поведение, по мнению Траута, является не менее религиозным, поскольку направлено на достижение тех же позитивных целей.

    Кроме того, для религиозного поведения  характерна свобода от конфликта, постоянство  и неослабевающая интенсивность. Другие способы реагирования расцениваются  верующим человеком как грех, отсутствие твердости, и они более или  менее заторможены. Выбор религиозного типа поведения представляется верующему  единственно правильным путем, единственным средством спасения — индивид  остается относительно нечувствителен к отвлекающим, рассеивающим стимулам. Устойчивость религиозного поведения  проявляется в том, что избранные  цели преследуются иногда ценой значительных затрат времени и энергии. Наконец, религиозные поведенческие акты отличаются необыкновенным рвением  в достижении желаемого. Интенсификация облегчает воспроизведение путем  усиления внимания и сокращения количества повторений, служащих для достижения необходимых действий и состояний, давая в результате чувство большей  уверенности.

      Наиболее религиозными следует считать те реакции, которые развивают наибольшую интенсивность воспроизведения, а субъективно переживаются как вера, надежда и любовь. Любой вид поведения, утверждал Траут, воспринимаемый как дополнение к наблюдаемым способам Достижения тех целей, которые представляются индивиду наиболее ценными, представляет собой религиозный акт.

      Религиозное поведение может быть обнаружено практически везде и почти во всех живущих организмах. Муравей и шимпанзе, не знающий письменности дикарь и эрудит новейшей школы, родители и ребенок, мужчина и женщина могут реагировать по-разному на различные объекты, но их реакция будет религиозной, если направлена на некоторые позитивные цели и имеет должную степень интенсивности. Когда индивид действует без воодушевления, автоматически, его поведение можно расценивать как нерелигиозное; она не обнаруживает интегрированного движения в будущее, не включает в себя ожидания или надежды.¹³ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

5. БИХЕОВИРИЗМ Б. СКИННЕРА. 

     Некоторые принципы бихевиоризма были пересмотрены в 1930–1940-е годы, когда сложилось  новое направление – необихевиоризм, изучавшее поведение с учетом «промежуточных переменных» – познавательных и мотивационных процессов, опосредующих связь между стимулом и реакцией. Кроме того, в противовес механической трактовке поведения как суммы  простейших реакций в необихевиоризме  утвердилось понимание поведения  как целостного и целенаправленного  акта. Одним из наиболее ярких представителей является Б. Ф. Скиннер (1904–1990).

Скиннер Беррес Фредерик

    Американский психолог. Родился 20 марта 1904 в Саскуэханне (шт. Пенсильвания). Окончив колледж Гамильтона, пытался писать прозаические и поэтические сочинения, но вскоре пришел к заключению, что его таланты лежат в другой области. Тем не менее в 1948 он издал роман Уолден-два (Walden Two), описывающий утопическую общину. Скиннер окончил Гарвардский университет, получив диплом психолога. Существенное влияние на молодого ученого оказал биолог У.Дж.Крозье, привлекший его к экспериментам на животных. Скиннер преподавал в Миннесотском и Индианском университетах, а с 1948 стал профессором Гарвардского университета. Основной труд Скиннера - Поведение организмов (The Behavior of Organisms, 1938).

    В 1969 году Скиннер был назван наиболее влиятельным психологом современности. Научающе – бихевиоральный подход, поддержанный им, объясняет открытые (т.е. доступные непосредственному наблюдению) действия людей в соответствии с их жизненным оптытом. Скинер утверждает, что поведение детерминировано, предсказуемо и контролируется окружением. Как радикальный бихевиорист Скиннер отрицает все представления о том, что люди автономны и их поведение определено предполагаемым существованием внутренних факторов. Воздействие окружающей среды определяет наше поведение, утверждает Скиннер, и религия является традиционным способом управления человеческим поведением.

    Скиннер приходит к мысли, что священники основали и развили некоторые религиозные верования и практики для того, чтобы укрепить свои собственные позиции. Например, фараоны были «убеждены в необходимости неприкосновенности могил священников, которые доказывали им это, потому что таким образом к ним переходили широкие полномочия и власть».¹⁴

    Отвергнув все «объяснительные вымыслы», которые  использовались в прошлом для  анализа отношений индивида и  окружающей среды, Скиннер предпринимает  «экспериментальный анализ поведения», собирает и организовывает полученные данные в систему поведенческих  законов. Он утверждает, что поскольку наука развивается от простого к сложному, то логично изучить существа, находящиеся на более низкой ступени развития, прежде чем изучать самого человека. Это позволит легче раскрывать основные процессы и принципы человеческого поведения, в том числе и религиозного. При этом Скиннер делал упор на интенсивном анализе характерных особенностей прошлого опыта человека и уникальных врожденных способностей. «В поведенческом анализе человек рассматривается как организм…., который обладает приобретенным набором поведенческих реакций….[ он ] – не порождающий фактор; он локус, точка, в которой множество генетических условий и обстоятельств окружения соединяются в совместное действии. Как таковой, он остается, несомненно, уникальным. Никто другой не обладает его генетическими данными, и безоговорочно никто другой не ведет себя таким же образом».¹⁵ Таким образом, изучать свойства индивида, например, религиозность, возможно путем нахождения своеобразного характера взаимоотношений между поведением организма и результатами , подкрепляющими его.

    Традиционно психология стимула реакции в  основном оперирует респодентным поведение, которое совершается в ответ  на известный стимул. Скиннер же интересуется, главным образом, оперантным поведением, которое определяется событиями, что следуют за реакцией, создающей  эффект обусловливания.  Если действие операнта следует за обусловливающим стимулом, говорит Скиннер, вероятность того, что поведение повторится, увеличивается. Если обусловливание не имеет места, то значимость оперантного поведения постепенно уменьшается.¹⁶

    Скиннер не предпринял систематического анализа  религиозного поведения. Человеческая религиозность не является свободной, указывает Скиннер в короткой главе в книге «Наука и поведение  человека».

    Религиозное поведение существует по тому, что  оно развивается посредством  подкрепляющего стимула. Более того, оно не требует логической или причинной связи между воспроизводимым поведением и подкрепление. Подкрепление, нуждающееся в такой связи, описано Скиннером как случайное на примере феномена «суеверного» (религиозного предрассудка) поведения голубей.¹⁷ Голуби демонстрировали разнообразное, четко определенное и часто повторяющееся «суеверное» поведение: один кружил кругами, другой стоял, склонив свою голову в угол клетки, еще один постоянно кланялся в пол. Причем, однажды образовавшись, эти суеверные реакции демонстрировали тенденции к сохранению. Другое исследование показало, что подобное, случайно подкрепленное поведение, может быть обусловлено случайным стимулом, например, светом и таким образом этот стимул приобретает форму различения.

    Проведя научные исследования, Скиннер объявляет, «можно говорить, что похожие основные процессы имеют место, как у животных, так и у человека,  точно  как если бы похожий вид нервной  системы был бы обнаружен у  обоих».¹⁸ Несомненно, нервная система человека значительно сложнее, чем у голубя, но принципы, открытые на простейших видах, тем не менее, могут быть применены ко всем остальным. Скиннер отмечает, что мало вероятно, что человек утратил чувствительность к случайному подкреплению. Например, Скиннер замечает, что Святой Павел сам признавал это в своих правилах, что прощение (позитивное подкрепление) не зависит от действия (поведение определяется как «благочестивое, набожное, религиозное»). Не все религиозное поведение является суеверным, однако религиозные сигналы частично отражены случайными подкреплениями, присутствующими в социальной среде.

    Безусловно, трудно принять, что традиционные ритуалы  являются результатом только случайного обусловливания, что ритуальные поведения  были заучены посредством оперантного  научения, а тщательно развитые мифы изобретены для объяснения и увековечивания их. Когда-то личность переместилась в другое культурное направление, тем не менее необычные жесты приседания, поклонов, похлопывания, кружения могли необъяснимо вдруг появиться, и голуби Скиннера напоминают об этом. Похоже, понятие различительного стимула помогает лучше понять наличие религиозности в присутствии церковных витражей, жестких скамеек, органной музыки, и ее внезапное растворение за рулем автомобиля, кредитной карточкой и охотничьей винтовкой.

    Скиннер интерпретировал традиционные религиозные  представления на язык своего радикального бихевиоризма. Faith – вера и belief – верование, которые как он говорит, давно используются для объяснения поведения, фактически только еще раз доказывают, что это имеет место быть. Они, таким образом, «лучший побочный продукт поведения в его отношениях с предшествующими событиями». Вера, как наиболее значимое из этих отношений, является нашим привычным способом объяснения настойчивого поведения, когда мы не имеем представления о событиях окружающей среды, которые вызвали его. Бог, согласно Скиннеру, есть «прототип паттерна¹⁹ объяснительного вымысла чудотворящего разума, метафизический концепт²⁰». По убеждению Скиннера для бихевиориста это бесполезный концепт. Набожность, нравственность, непогрешимость и другие, религиозно определяемые внутренние состояния, являются в действительности не внутренним содержанием личности или человека как вида, но скорее это эпитеты для обозначения форм поведения, образованного определенной социальной средой. Личность становится религиозной в результате ее или его прошлого подкрепления. Авторитетные личности, которые ведут себя благожелательно, набожно, с состраданием, делают это для того, чтобы избежать неконтролируемого (неустойчивого) поведения, которое ослабит или разрушит их силу. Неуправляемость не является единственной причиной, по которой люди относятся к друг другу лучше, подобное поведение ценно для выживания вида и поэтому достигает подкрепляющего значения.²¹