Верховный суд США

В Конституции  США, а также в действующем  законодательстве, не предусматриваются  какие-либо критерии, которым должны соответствовать судьи

Верховного суда. Поэтому сам процесс подбора  и назначения судей, который, как  отмечалось ранее, осуществляется президентом по «совету и с согласия сената» (ст. II, разд.2), имеет не правовой, а сугубо политический характер.

При назначении судей президент принимает во внимание и использует в своих  политических целях религиозную  принадлежность кандидатов и его национальность, а также учитывает, где было получено образование, в престижном ли университете, и политические взгляды всех представленных кандидатур. Хотя окончательное решение о назначении новых судей на открывшиеся вакансии принимает президент, это не означает, что такое решение – продукт личной и политически не контролируемой дискреции президента.

При подборе  будущих судей президент обычно консультируется с членами своего кабинета, и прежде всего и генеральным  атторнеем. Последний нередко представляет президенту первоначальный список возможных претендентов, собирает по ним всю необходимую информацию (в том числе с помощью ФБР) и дает президенту окончательную рекомендацию.

Важную роль в ряде случаев играют также консультации президента с членами

Верховного суда, прежде всего с главным судьей.

Подбирая кандидатуру  к назначению в суд, президент  должен заручиться поддержкой политических лидеров партии, к которой относится  кандидат, а также сенаторов того штата, где он сделал политическую или  судебную карьеру.

Реальное участие  в процессе комплектования суда принимает  и сенат, который не является лишь созерцателем, пассивно реагирующим  на назначение президента. Американские исследователи подсчитали, что из 140 назначений в

Верховный суд 28 были отвергнуты сенатом. 

3. Конституционные  рамки полномочий Верховного  суда США и судебный конституционный  контроль. 

Конституция США  в статье III разд. 1 возлагает на Верховный  суд осуществление «судебной  власти Соединенных Штатов». Хотя федералисты, в частности А. Гамипотом, считали, что основным пороком предшествующей конфедеративной системы государственного устройства было именно «отсутствие судебной власти», конституционный конвент, уделивший первоначальное внимание разделению власти между федерацией штатами, видел свою основную задачу в сохранении за штатами их важнейших судебных прерогатив.

Конституция в  ст. III разд.1 исходит из идеи ограниченных пределов федеральной судебной власти и исчерпывающим образом определяет круг дел, на которые распространяется федеральная судебная юрисдикция.

Поскольку Конституция  не предусматривает создание единой национальной судебной системы, а Верховный  суд США является исключительно  органом федеральной юстиции, то. Естественно, положение ст. III, разд. 2 устанавливает только границы возможных его полномочий. Перечень дел, на которые распространяется судебная власть федерации, и следовательно, и

Верховного суда, является «закрытым», то есть формально  ни законодательство конгресса, ни сама судебная практика не могут без принятия соответствующей конституционной поправки расширить юрисдикцию Верховного суда.

Конституция США  в ст. III, разд. 2 (2) определяет только в общей форме рамки полномочий Верховного суда, разделяя его юрисдикцию на первоначальную и апелляционную. Дела, отнесенные к первоначальной юрисдикции, исчерпывающим образом перечислены в тексте самой Конституции, а отсюда согласно толкованию Верховного суда эта юрисдикция может быть реализована им непосредственно, поскольку конгресс не получил полномочия ее регулировать. Однако на практике первоначальная юрисдикция суда регламентируется конгрессом (законодательством о судопроизводстве). Так, использованное в Конституции применительно к первоначальной юрисдикции выражение «верховный суд будет обладать» истолковано конгрессом в смысле

«может обладать», и поэтому и сама эта юрисдикция разделена на

«исключительную» (дела могут рассматриваться только Верховным судом) и

«совпадающую» (дела могут быть рассмотрены в  федеральных районных судах).

Сам Верховный  суд, заинтересованный в уменьшении своей загрузки и в освобождении от сравнительно малозначительных дел, признал за конгрессом право устанавливать такую классификацию.

В настоящее  время первоначальная исключительная юрисдикция Верховного суда включает: 1. Споры между двумя и более штатами;

2. Дела, возбужденные  против послов и других дипломатических  представителей иностранных государств, если таковые допустимы с точки  зрения международного права.  Верховных суд имеет первоначальную, но не исключительную юрисдикцию  в следующих случаях:

1. По делам,  начатыми послами или другими  дипломатическими представителями  иностранных государств, или по  делам, где одной из сторон  являются консул или вице-консул;

2. По спорам, возникающих между Соединенными  Штатами и определенным штатом;

3. По делам, возбуждаемым штатом против граждан другого штата или иностранцев. 

Апелляционная юрисдикция Верховного суда (в отличие  от первоначальной) не фиксируется  непосредственно в самой Конституции, и определение ее объема оставлено  на усмотрение конгресса. В соответствии с точным смыслом

Конституции конгресс, устанавливая апелляционную юрисдикцию Верховного суда, не должен выходить за рамки федеральной судебной власти в том виде, в каком она определена в статье III, раздел 2.

В настоящее  время законодательный положения, регламентирующие апелляционную юрисдикцию Верховного суда и суммирование соответственно в параграфе 1257 титул 28 свода законов США, практически обеспечивает в Верховный суд США как высшую судебную инстанцию строки любого судебного дела, в котором затрагиваются существенные экономические, социальные или политические интересы правящего класса.

Формальное требование закона, что для переноса дела из судов штатов в федеральные суды, в том числе и в Верховный  суд требуется присутствие в  нем

«федерального вопроса», не может стать в таком случае сколько-нибудь серьезным препятствием. Опытные юристы, особенно адвокаты крупных корпораций, всегда могут обнаружить в решениях суда штата какие-нибудь, хотя бы внешние, противоречия «верховному праву страны», что в соответствии со ст.IV Конституции означает возникновение соответствующего «федерального вопроса». Таким образом, именно апелляционная юрисдикция является основным средством реализации Верховным судом его важнейших конституционных и приобретенных помимо Конституции судебных полномочий, превращающих его в реально функционирующую высшую судебную инстанцию США.

Действующее законодательство предусматривает, что судебные дела могут обжаловаться в Верховный  суд США с помощью одной  из трех апелляционных форм: «апелляция», сертиорари, «сертификат».

Апелляция подается стороной, оспаривающей решение нижестоящих  федеральных судов или высшего  суда штата, и, по крайней мере, формально, предполагает право апеллянта на пересмотр его дела (по фактическому составу или по правовым основаниям) в Верховном суде. Сертиорари – это форма обжалования, которая также может повлечь за собой пересмотр дела Верховным судом, но истребование такового после рассмотрения петиции заинтересованной стороны осуществляется исключительно по собственному усмотрению суда при наличии важных причин.

Сертификат –  это обращенная к Верховному суду просьба апелляционного суда высказать  мнение по неясному или спорному правовому  вопросу, обнаружившемуся в процессе рассмотрения какого-либо дела. В таком случае

Верховный суд  может либо ответить на поставленные вопросы, либо же запросить к себе в производство само дело с последующим  рассмотрением его в полном объеме. В отличие от апелляции и сертиорари данная форма используется Верховным  судом крайне редко.

В Конституции  и в законодательстве конгресса  полномочия Верховного суда определяются только путем установления его юрисдикции. Само же содержание судебной власти, ее характерные атрибуты, внутренние границы  не получили закрепления в законодательных  источниках. Частичное представление о свойствах и образе судебной власти (в частности, в исторически гипертрофированно всемогущей форме выражения абстрактной «справедливости») были позаимствованы в США из английской судебной практики и юридической доктрины. Но в значительно большей степени этот пробел восполнил сам

Верховный суд, который в серии своих решений  прежде всего для практических целей  указал на целый ряд внутренних свойств  и условий осуществления судебной власти.

Одним из атрибутов  судебной власти, которая отличает ее от законодательной и исполнительной властей, в соответствии с мнением самого

Верховного суда, является окончательный характер судебного  решения. В 1949 году решение по делу Chicago and S.Air Lines v.Watermann S.S. Corporation суд заявил: «Решения, вынесенные судами в рамках полномочий, которыми они облечены по ст. III Конституции, не могут быть ревизованы или пересмотрены законным путем, и им не может быть также отказано в доверии и уважении со стороны других департаментов правительства».

В столь же абстрактно-формализованном  виде, но уже с более четко выраженной ориентацией на реальные потребности  судебной практики Верховный суд  выработал ряд условий, которые  в его властном изложении, самой  судебной власти и должны быть в  наличности для ее правомерного осуществления судами.

Так, судебная власть согласно устоявшейся позиции суда может быть применена только в  таких делах, в которых представлены стороны с противоположными интересами, поскольку таковая власть ограничена правом

«разрешать действительные споры, возникающие между противостоящими тяждущимися сторонами». Отсюда и дело, подлежащее судебному разрешению, должно содержать в себе реальную правовую проблему, а не строиться на гипотетических и инсценированных противоречиях.

В ряде своих  решений Верховный суд заявил, что судебная власть не должна использоваться для того, чтобы разрешать дела, которые лишь по видимости носят спорный характер. Такая «инсценированность» спора может возникнуть по ходу самого судебного дела, если к этому времени меняется само законодательство или же меняются фактические обстоятельства дела.

В серии решений  Верховного суда было также установлено, что суды, рассматривая и разрешая дела, должны обязательно принимать  во внимание наличие у лица, выступающего в качестве истца, существенного правового интереса в исходе дела или процессуальной правоспособности.

Детализируя в  своих решениях и доктринах юридическое  содержание «судебной власти», Верховный  суд неоднократно также отмечал, что суды не должны принимать к  своему производству дело, завершающиеся не вынесением решений, а высказыванием мнений, имеющих рекомендательный характер.

Указанные выше условия осуществления судебной власти и ее специфические юридические  свойства выводятся Верховным судом  с большей или меньшей натяжкой непосредственно из ст.III Конституции. С. В. Филиппов совершенно справедливо отмечает, что, решая «судьбу дела на основе закона», Верховный суд практически находится в пределах традиционной сферы отправления правосудия. Иначе обстоит дело со специфическим положением суда осуществлять «судебный контроль», которое не укладывается в рамки обычного понимания судебной власти, не упоминается ни в ст.3, ни в какой-либо другой статье Конституции и не может быть выведено из нее чисто логическим путем.

Вместе с тем именно данное «внеконституционное» полномочие Верховного суда, дающее ему возможность решать «судьбу закона на основе дела», ставит его в совершенно исключительное положение в конституционном механизме осуществления власти, предопределяет его особую (не сравнимую с судами других стран) роль в политической и правовой системе страны.

Само становление  и развитие судебного контроля, превращение  его в своеобразнейший институт американской конституционной практики непосредственно связано с деятельностью  Верховного суда, с его важнейшими решениями. В американской юридической литературе вполне уместно привлекается внимание к тому факту, что полномочия в сфере судебного контроля – это не исключительная прерогатива Верховного суда, поскольку такое полномочие в настоящее время может реализовать любой американский суд, если он сталкивается с необходимостью решать вопросы конституционного характера и определять судьбу тех или иных правовых актов.