Политика и религия

в 1240 году послал на Русь многочисленные войска, при которых состояли

католические  священники, предназначенные для  «крещения» русских «дикарей». 

Среди откликнувшихся на папский призыв были и рыцари новообразовавшегося 

Ливонского  ордена, но битвы на берегах Невы и на льду Чудского озера положили

конец военным притязанием крестоносцев на русские земли.

К концу XII века Киев утратил значение общерусского центра. Постепенно

прекратилась  передвижка князей по престолам удельных княжеств с целью занять

наиболее  престижный престол. Князь стал наследственным владельцем княжества,

его хозяином и обустроителем удела. Но для  процветания Руси необходимо было ее

объединение для борьбы с татаро-монголами, а  так же необходим был мощный

подъем русского самосознания. Был необходим чрезвычайно сильный объединяющий

элемент, так как трудности, стоявшие на пути обретения Русью государственного

единства, казались непреодолимыми, ибо этот объединяющий элемент должен был 

заставить удельных князей, лишь недавно почувствовавших свою

самостоятельность, отказаться от своих прав, и стать  пусть высшим, но

подчиненным сословием. Он должен был обусловить слияние древних городов со

своими  древними правами в единое политическое образование. И, самое главное,

он должен был принудить простой народ  нести тяжкие жертвы во имя абстрактного

и не всем понятного блага государственного единства.

Этим  объединяющим элементом стала русская  православная церковь, которая 

сыграла немалую роль, как в становлении  русского государства, так и в

возвышении  Москвы. Трудами таких властителей, как Владимир Мономах, Андрей

Боголюбский, Александр Невский и других, им подобных, утвердился взгляд на

княжение  как на религиозную обязанность. Русские князья стали посредниками

между верховной властью и народом, воспитав в себе чувство ответственности за

его судьбу, отбросив всякую привычку к своеволию, побежденную страхом сурового

возмездия. Тягостное иноверческое иго обратилось в школу 

религиозно-исторического  воспитания, выйдя из которой, народ обогатился

твердым пониманием своего призвания и державного долга.

Помимо  той роли, которую сыграло православие  для освобождения русских земель

от татаро-монгольского ига, оно само исторически развивалось, приобретая новые 

функции и претерпевая изменения, вызванные исторической необходимостью. В

качестве  наиболее значительных событий можно  вспомнить административное

разделение  русской церкви в 1458 году на две митрополии, Московскую и 

Киевскую, которая тут же попала под частичное  влияние Рима, и обратное

воссоединение этих митрополий в 1654 году. А так  же распространение ереси 

жидовствующих среди духовенства с 1470 по 1504 год: не вдаваясь в религиозные 

противоречия  иудаизма и христианства, можно кратко охарактеризовать

политическую деятельность еретиков, как ориентированную на захват власти.

Роль  объединяющего элемента церковь  сыграла и во время смуты 1604–1613 гг,

предотвратив  распад русского государства под  натиском иноземных интервентов  и 

внутренних  междоусобиц и интриг. И, пожалуй, самым ярким событием в жизни

русской православной церкви того времени, несомненно, является раскол ее на

старообрядцев и никонианцев в 1656 году. По сути, раскол представлял собой 

отделение части верующих, названных впоследствии старообрядцами или

раскольниками, от господствующей православной церкви, из-за разногласий,

обнаружившихся  при исправлении и замене старых богослужебных книг на новые 

откорректированные  переводы. Значение раскола в русской  истории определяется

тем, что  он являет собой видимую отправную точку духовных расстройств,

завершившихся в начале XX века разгромом русской  православной

государственности.

Но этому  предшествовал век XIX — век бурного развития науки и философии,

литературы  и искусства — «золотой век» русской классической культуры. Время

исканий и надежд, прозрений и разочарований, время окончательной потери

духовного равновесия народа, подорвавшее вековые  устои русской православной

государственности. От XVIII века России досталось тяжелое  наследие. Судорожная

и сумбурная  эпоха Петра, разметавшая русскую  старину в погоне за европейскими

новшествами, сменилась господством череды временщиков, мало любивших Россию, и 

еще меньше понимавших неповторимые особенности  ее характера и мировоззрения. 

Едва  успевшая передохнуть за время царствования Елизаветы Петровны, страна

вновь оказалась ввергнута в водоворот  религиозных, политических, экономических 

и военных  перемен и нововведений, продолжавших размывать традиционные русские 

ценности. Православная церковь была унижена и ослаблена: ликвидирована

каноническая  форма ее управления (патриархат), изъятием церковных земель

подорвано благосостояние духовенства и возможности  церковной 

благотворительности, резко сокращено количество монастырей, самодержавие, как 

принцип правления, предполагающий религиозно-осознанное отношение к власти как

к церковному служению, все более искажался  под влиянием идей

западноевропейского абсолютизма.

Расщепление самосознания и отдаление его  от

религии затронуло первоначально численно ничтожную часть общества, родившую из

своей среды множество течений общественной мысли, часть из которых оказали  в 

дальнейшем  значительное влияние на все области  российской жизни. К таким 

течениям  традиционно относят западничество, славянофильство, панславизм,

легший  в основу евразийства, нигилизм, бюрократический  консерватизм и 

имперскую идею. Многие уже тогда понимали последствия отдаления русского

самосознания  от религии. К.П.Победоносцев писал: «Как бы ни была громадна

власть  государственная, она утверждается ни на чем ином, как на единстве

духовного самосознания между народом и  правительством, на вере народной. 

Власть  подкапывается с той минуты, как  начинается раздвоение этого, на вере

основанного сознания».

Наступали последние годы правления самодержавной русской монархии, отличной от

западных  вариантов абсолютизма в корне. Именно это отличие так хорошо и 

понимал К.П.Победоносцев, знаменитый обер-прокурор Святейшего Синода,

пользовавшийся  полным доверием и поддержкой монарха. Он, понимавший истинную

суть  российского самодержавия, писал: «Великое и страшное дело — власть,

потому  что это дело священное... Власть не для себя существует, но ради Бога,

и есть служение, на которое обречен человек. Отсюда и безграничная и страшная

сила  власти, и безграничная и страшная тягота ее». В то время было крайне мало

людей, понимавших такой смысл монархического правления, но даже среди 

одурманенной  научным рационализмом интеллигенции  находились высокообразованные

люди, вставшие на защиту русской православной государственной традиции. Одним

из таких, выдающимся во всех отношениях, стал Лев  Александрович Тихомиров,

личность  которого вызывает немалый интерес, и любопытна его судьбой.

Участник  заговора против Александра II, террорист, известный в подполье под

кличкой «Тигрыч», приятель Желябова, Лаврова  и Плеханова, без пяти минут 

жених Софьи Перовской, беглец, эмигрировавший из России, спасаясь от полиции,

он неожиданно раскаялся, был прощен Александром III и, вернувшись на родину,

превратился в крупнейшего теоретика монархизма, редактора самой монархической

газеты  России «Московских ведомостей», советника  Столыпина.

Чтобы глубже понять смысл российского  монархического самодержавия, обратимся  к 

работе  Л.А.Тихомирова «Монархическая государственность». Уникальность России в

этом  смысле проявляется в том, что  она, одна из немногих сохранила 

монархический способ правления вплоть до XX века. Каковы же причины,

сохранявшие так долго российское самодержавие? Одной из самых значительных

причин, безусловно, была вероисповедная политика русской империи. Вот в чем,

по мнению Л.А.Тихомирова, выражалась эта политика русского самодержавия, и 

связь его с религией: «Верховная власть имеет сознательную тенденцию в 

отношении верований и религиозных учреждений нации. Разумная вероисповедная

политика  требует союза верховной власти с теми ростками религиозного сознания

народа, которые ведут  к истинной религии. Недостаток глубины и тонкости

политического сознания составляет причину того, что люди нередко не понимают

разницы между истиной религиозной и  истиной политической. Между тем  разница 

эта самая  прямая. Для политики имеет значение не само по себе то

обстоятельство, что одно религиозное сознание истинно, а другое ложно, а 

этические последствия этого. Таким образом, политика связана с религией

элементом этическим, вытекающим из вероисповедного.

В отношении  вероисповедной политики, — пишет он, — можно поставить два правила:

1. Монархическая верховная власть может держаться лишь на почве национальной

религии, но при этом…

2. Она должна всеми силами благоприятствовать прогрессивной эволюции