Политические и правовые учения в Древнем мире

       В естественно-правовой концепции Сенеки неминуемый и божественный по своему  характеру  «закон  судьбы»  играет  роль  того  права природы, которому подчинены все  человеческие  установления,  в  том числе государство и законы. Причем  само  естественное  право  здесь выступает и как природный факт (порядок мироустройства  и  причинная цепь событий), и  одновременно  как  необходимый  императив  разума. Разум как факт и норма естественного порядка воплощен и в человеческом сообществе как части мирового целого. Соответствие человеческих отношений божественному началу базируется  на  разуме:  человеческий разум часть божественного духа.

       Вселенная, согласно Сенеке, - естественное государство со своим естественным правом, признание которых дело необходимое и  разумное. Членами этого государства по закону природы являются все люди, признают они это или нет. Что же касается отдельных государственных  образований, то они случайны и  значимы  не  для  всего  человеческого рода, а лишь для ограниченного числа людей. «Мы, - пишет  Сенека,  должны представить в  воображении  своем  два  государства:  одно  -которое включает в себя богов и людей; в нем взор наш  не  ограничен тем или иным уголком земли, границы нашего государства мы  измеряем движением солнца;  другое  -  это то,  к которому  нас приписала случайность. Это второе может быть  афинским  или карфагенским  или связано еще с каким-либо городом; оно касается  не  всех  людей,  а только одной определенной группы их. Есть люди, которые в одно и  то же время служат  и  большому,  и  малому  государству,  есть  такие, которые служат только  большому,  и  такие,  которые  служат  только малому». Этически наиболее ценным и безусловным, согласно  концепции Сенеки, является «большое государство». Разумность и, следовательно, понимание «закона судьбы» (естественного права, божественного духа) как раз и состоят в том, чтобы, противодействуя случаю (в том  числе и случайной принадлежности к тому или иному  «малому  государству»), признать необходимость мировых законов и руководствоваться ими.  Эта этическая максима в равной мере значима как для отдельных людей, так и для их сообществ (государств).

       Сходные идеи развивали и другие римские стоики - раб по  происхождению Эпиктет и император Марк Аврелий Антонин. У Эпиктета призывы к личному нравственному  совершенствованию и надлежащему исполнению той роли, которая ниспослана каждому  судьбой, дополняются резкой критикой богатства и осуждением рабства. Акцент при этом делается на безнравственности рабства. «Чего не  желаешь себе, не желай и другим, - поучает Эпиктет, - тебе  не  нравится быть рабом - не обращай  и  других  в  рабство.  Раз  ты  не  можешь обойтись без услуг рабов, ты прежде всего сам раб, - как не уживаются друг с другом добродетель и порок, так и свобода и рабство».

       Марк  Аврелий Антонин развивал  «представление  о государстве с равным для  всех законом, управляемом  согласно  равенству и равноправию всех, и царстве,  превыше  всего  чтущем  свободу подданных». Из общего всем людям духовного начала, замечает Марк Аврелий в сочинении «К самому себе», следует, что все  мы  -  разумные существа. «Если так, - продолжает император-стоик,  -  то  и  разум, повелевающий, что делать и чего не делать, тоже  будет  общим;  если так, то и закон общий; если так, то мы граждане.  Следовательно,  мы причастны  какому-нибудь  гражданскому  устройству,  а  мир  подобен Граду. Ибо кто мог бы указать на какое-нибудь другое общее  устройство, которому был бы причастен весь род человеческий? Отсюда то,  из этого Града, и духовное начало в нас, и разумное, и закон».

       Дух целого, говорит Марк Аврелий, требует  общения,  но  не  хаотического,  а  соответствующего  стройному  порядку  мира.   Отсюда вытекает и повсеместное в мире «подчинение и соподчинение», а  среди людей («наиболее совершенных существ»)  - «единомыслие»,  достижению чего и служит стоическая философия.

       Некоторые идеи греческих и римских стоиков (в частности, отстаиваемый ими индивидуализм, а также  естественно-правовые  положения) оказали влияние на взгляды римских юристов. 

       § 3. Учение римских  юристов о праве 

       В Древнем Риме занятие правом  первоначально  было  делом  понтификов - одной из коллегий жрецов. Ежегодно один из понтификов  сообщал частным лицам позицию коллегии по  правовым  вопросам.  Начало светской юриспруденции, согласно преданию, связано с именем Гнея Флавия. Будучи вольноотпущенником  и писцом  видного государственного деятеля - Аппия Клавдия Цека,  он  похитил и опубликовал составленный последним сборник юридических формул,  употреблявшихся по закону в процессе (legis actiones). Эта публикация получила  название jus civile Flavianum (цивильное право Флавия).

       В 253 году до н.э. первый верховный понтифик из плебеев Тиберий Корунканий начал в присутствии  учеников  разбирать юридические вопросы и открыто высказывать свое мнение,  положив  тем самым начало публичному обучению юриспруденции.

       В начале II века до н.э. Секст  Элий  Пет,  видный государственный деятель, дополнил  сборник  Флавия  новыми  исковыми формулами (jus Aelianum). Он опубликовал и другую книгу,  в  которой соединил Законы XII таблиц с комментариями юристов и  исковыми  формулами.

       В середине II века до н.э. значительный вклад  в развитие юриспруденции, особенно гражданского права, внесли М. Манилий, П.  Муций Сцевола и М. Юний Брут.  Первый  комментарий  к  преторскому  эдикту написал Сервий Сульпиций Руф (консул 51 г. до н.э.). Его ученик  А. Офилий был автором многих книг по гражданскому праву и впервые  составил подробный комментарий к преторскому эдикту.

       Деятельность  юристов по разрешению правовых вопросов включала в себя: 1) respondere - ответы на юридические вопросы частных  лиц,  2) cavere - сообщение нужных формул и помощь при заключении сделок,  3) agere - сообщение формул для ведения дела  в суде.  Причем  юристы оформляли свое мнение по делу в виде письменного обращения к судьям или в виде протокола, который содержал устную консультацию и составлялся при свидетелях.  Опираясь  на  источники  действующего  права (обычное право, Законы ХII таблиц,  законодательство  народных  собраний,  эдикты  магистратов,  сенатусконсульты  и  конституции   императоров), юристы при разборе тех  или  иных  дел  интерпретировали существующие правовые  нормы  в  духе  их  соответствия  требованиям справедливости (aequitas) и  в  случае  коллизий  зачастую  изменяли старую  норму  с  учетом  новых  представлений  о  справедливости  и справедливом праве  (aequum  jus).  Подобная  правопреобразующая  (и нередко правообразующая) интерпретация юристов мотивировалась  поисками такой формулировки предписания, которую дал бы  в  изменившихся условиях сам справедливый законодатель. Принятие правовой  практикой новой интерпретации (прежде всего в силу  ее  аргументированности  и авторитета ее автора) означало признание ее  содержания  в  качестве новой нормы права, а именно нормы  jus  civile  (цивильного  права), которое охватывало, кроме того, также обычное  право,  законодательство народных собраний, jus honorarium (преторское право). Правопреобразующая деятельность юристов обеспечивала  взаимосвязь  различных источников римского права и содействовала сочетанию  стабильности  и гибкости в дальнейшем его развитии и обновлении.

       Своего  расцвета римская  юриспруденция  достигает  в  последний период республики, и особенно в первые два с половиной века империи. Уже первые императоры (принцепсы) стремились  заручиться  поддержкой влиятельной юриспруденции и по возможности подчинить  ее  своим  интересам. В этих целях выдающиеся юристы уже со времени правления Августа получили специальное право давать ответы от  имени императора (jus respondendi). Такие ответы пользовались большим авторитетом и постепенно (по мере укрепления власти принцепса, который вначале не был законодателем) стали обязательными для судей, а в  III  веке  на отдельные положения юристов-классиков ссылались как на текст  самого закона.

       Со  второй половины III века  намечается  упадок  римской  юриспруденции, в значительной мере связанный с  тем, что приобретение императорами законодательной  власти  прекратило  правотворческую  деятельность юристов. Со времен Диоклетиана императоры, получив  неограниченную законодательную власть, перестали давать юристам jus respondendi. Правда, положения юристов классического периода  сохранялисвой авторитет и в новых условиях.

       Из  большого числа известных юристов  классического  периода  наиболее выдающимися были Гай (II в.), Папиниан (II - III вв.),  Павел (II - III вв.), Ульпиан (II - III вв.) и Модестин  (II  -  III  вв).  Специальным законом Валентиниана III (426 г.) положениям  этих  пяти юристов была придана законная сила.

       Сочинения римских юристов стали важной частью  кодификации  Юстиниана (Corpus juris civilis), которая  включала  в  себя:  1)  Институции, т.е.  освещение  основ  римского  права  для  начального обучения (для этой части были использованы «Институции» Гая, а также работы Ульпиана, Флорентина и Марциана); 2) Дигесты (или  Пандекты), т.е. собрание отрывков из сочинений 38 римских юристов  (от  I века до н.э. по IV век н.э.), причем  извлечения  из  работ пяти знаменитых  юристов составляют  более 70  процентов всего текста Дигест; 3) Кодекс Юстиниана (собрание  императорских конституций). Руководил всей этой большой кодификационной работой, в том числе  и составлением Дигест, выдающийся юрист  VI  века  Трибониан.  Следует иметь в виду, что прежде всего именно собрание текстов римских юристов обеспечило кодификации  Юстиниана  выдающееся  место  в  истории права.

       Деятельность  римских юристов была по преимуществу направлена на удовлетворение нужд правовой практики и  приспособление  действующих норм права к изменяющимся потребностям правового общения.  Вместе  с тем в своих комментариях и ответах по конкретным делам,  а  также  в сочинениях учебного профиля (институции и т.д.) они разрабатывали и целый ряд общетеоретических положений. Правда, к формулированию  общеправовых принципов и определений римские юристы  подходили  весьма осторожно, отдавая предпочтение детальной и  филигранной  разработке конкретных правовых вопросов и лишь на этой основе делая те или иные обобщения. Отсюда известное изречение «всякое  определение  опасно», восходящее к положению юриста I - II вв. Яволена: «В цивильном праве всякое определение чревато опасностью, ибо мало случаев, когда оно не может быть опрокинуто». Такая осторожность в формулировке  общих положений (правил, regulae) диктовалась также и тем,  что подобные обобщения   юристов    (правила)    приобретали    значение    общих правоположений (правовых норм, правил и принципов), т.е. непосредственное практически правовое  значение  теоретических формулировок было велико и требовало большой предусмотрительности  от  юристов. Характерна в данной связи позиция Павла: «Правило краткое выражение того, что есть; не из правила выводится право,  а из  существующего права – правило».

       На  ранней стадии развития древнеримской  правовой  мысли  право, согласно господствовавшим религиозным представлениям, выступало  как нечто богоданное (теономное) и обозначалось термином fas. В отличие от fas  светское,  человеческое  право в дальнейшем  получило  на именование jus, под которым стали понимать право вообще,  охватывающее как право естественное (jus naturale), так и все то, что в последующей истории правовых учений (но не в самой римской  юриспруденции) начали называть позитивным (или положительным) правом, -  обычное право, закон (lex), эдикты магистратов, решения сената (сенатусконсульты), право юристов, установления принцепсов, конституции  императоров и т. д.

       Признание реальности естественного права, включаемого  в  право вообще, и в то же время отсутствие в римском  правопонимании  специального понятия позитивного права (в качестве  отрицания  естественного права, его своеобразного противопонятия и т. п.) означало,  что в трактовке римских юристов естественное право, как и всякое  иное признаваемое ими право, относится к действующему праву, является его специфической составной частью (компонентом и свойством права вообще), а не только теоретико-правовой конструкцией  и категорией,  не только «чистым» понятием, внешним для норм  и принципов фактически действующего права.

       Это обстоятельство  отчетливо  проявляется  в  различных  классификациях и  определениях права, даваемых  римскими  юристами.  Так, Ульпиан в своем  ставшем классическим делении всего права на  публичное (право, которое «относится к положению Римского государства») и частное (право, которое «относится к пользе отдельных лиц»)  отмечает, что, в свою очередь, «частное право делится на  три  части,  ибо оно составлено  из  естественных  предписаний,   из   (предписаний) народов, или (предписаний) цивильных». Названные «части» -  это не изолированные и автономные разделы права, а скорее взаимодействующие и взаимовлияющие компоненты и свойства,  теоретически выделяемые  в структуре реально действующего права в целом.

       Взаимопроникновение различных составных  моментов  («частей») права, невозможность их «чистого» выделения из права  в целом и  резкого обособления  подчеркивает и сам Ульпиан. «Цивильное  право,  замечает он, -  не  отделяется  от  естественного  права  или  права народов. Итак, если мы добавляем что-либо к общему  праву  или  сокращаем из него, то  мы  создаем  наше  собственное  право,  то  есть цивильное. Таким образом,  наше  право  является  или  писаным,  или неписаным, как  у  греков:  из  законов  одни  написаны,  другие  ненаписаны».