Партийные состовляющие

Постепенно создавались и развивались такие механизмы взаимо­действия государств на международной арене, как союзничество и конфронтация, протекторат (покровительство) и партнерство и т.п., которые выстраивали особую логику межгосударственных связей и отношений. В ходе длительной истории развития последних сформи­ровалась специфическая конфигурация внешнеполитической сферы как самостоятельной области политики, по-своему преломляющей ее общие черты и свойства, демонстрирующей специфические источники своих изменений и развития.[13]

В целом специфичность международных политических процессов проявляется прежде всего в том, что в этой области политики не существует единого легитимного центра принуждения, единого источ­ника власти, который обладал бы непререкаемым авторитетом для всех участников этих связей и отношений. Если в области внутренней политики государства в основном опираются на законы и нормы, то в сфере отношений с другими обладателями внутреннего суверени­тета им приходится ориентироваться в основном на собственные ин­тересы и находящиеся в их распоряжении механизмы локального принуждения, способствующие их реализации.

Выполнимость сформулированных принципов и их реальная под­держка европейскими государствами обусловлены их соответствием дол­госрочным интересам всех государств, стремящихся к обеспечению соб­ственной безопасности. Прошедшее после подписания Хельсинкского акта время показало, что европейское сообщество в целом поддержива­ло и практически ориентировалось на данные принципы. Соответствен­но изменились и этические стандарты в сторону осуждения агрессии, территориальной экспансии, нарушения прав человека.[14]

Несмотря на стремление выдвинуть в качестве правовых основа­ний международной политики более гуманистические требования, способные остановить наиболее разрушительные для человека дей­ствия государств как на международной арене, так и по отношению к собственным народам, такие действия тем не менее встретили ре­шительное противодействие со стороны целой группы государств. Мно­гие страны были не согласны не столько с содержательной стороной политико-правовых требований, сколько с тем, что право на соот­ветствующие оценки государственной политики было явочным по­рядком присвоено совершенно определенной группой стран, проиг­норировавших тем самым сложившиеся международные институты, способные более взвешенно проводить подобную политику. Однако, получив практическое выражение в действиях НАТО в урегулирова­нии этнического конфликта в Косово, такая линия поведения на мировой арене практически возвестила о сломе сложившейся систе­мы международного права.

Наличие такого рода международных систем показывает и то, что взаимодействия разнообразных и разнопорядковых субъектов меж­дународной политики всегда отличает различная плотность склады­вающихся отношений, неодинаковая насыщенность политических контактов и связей. Например, постоянные отношения союзников или стран, вовлеченных в устойчивые торгово-экономические связи друг с другом, соседствуют с непостоянными, спорадически возни­кающими отношениями между другими государствами, формирую­щими зону как бы разреженных международных контактов. Страны же, вообще не поддерживающие отношений друг с другом, и вовсе создают вакуум в зоне мировой политики. Таким образом, сфера меж­дународных отношений представляет собой область неравновесных и неравномерных политических взаимодействий.[15]

Практика, в последние десятилетия несбаланси­рованность международных отношений возрастает в связи с тем, что на международную политическую арену помимо государств вышли и иные самостоятельные субъекты: различные социальные (национальные, конфессиональные, демографические и прочие) группы, налаживающие самостоятельные отношения со своими сторонника­ми за рубежом; международные организации, регулирующие те или иные отношения между политическими субъектами; транснациональ­ные кампании, ведущие экономическую деятельность в различных государствах; разнообразные корпоративные структуры и даже отдельные лица (в частности, бывшие политики, играющие посреднические роли в урегулировании конф­ликтов).

Сложность и неоднозначность отношений участников мировой политики обусловлены также тем, что их поведение в данной сфере инициируются самыми разными и неоднозначными причинами. Так, для отдельных государств такими источниками их поведения, как правило, всегда являются одновременно действующие: внутриполи­тические (обусловленные отношениями власти и общества), локаль­ные (выражающие, к примеру, соображения региональной безопас­ности) и глобальные изменения (в частности, экологический кри­зис, распространение терроризма и др.). На уровне отдельных организаций (корпораций) или индивидов мотивация участия в ми­ровой политике еще более усложняется.

Динамика мотивов и установок участия в мировых политических процессах сочетается с постоянным изменением действующих в них стандартов и ценностей безопасности, эволюцией норм международ­ного права, морально-этических стереотипов, оправдывающих дос­тижение государствами внешнеполитических целей, и т.д. Нередко меняется и соотношение внутри- и внешнеполитических приорите­тов граждан. Например, в отдельных странах люди иногда боятся соб­ственных правительств больше, чем иностранного вторжения, боль­ше доверяют не собственным политикам, а международным органи­зациям и структурам. [16]

Усиление роли государства. Изменение политической и социальной обстановки в мире после Второй мировой войны, условий воспроизводства, связанные с сокращением сфер влияния капиталистических стран, обострением социальной напряженности оказали глубокое воздействие на их экономическую политику и стратегию. Встали задачи стабилизации экономической и политической обстановки внутри промышленно развитых стран и укрепления их позиций в мире. Эти задачи могли решаться при усилении роли государства, мобилизации с его помощью общенациональных ресурсов.[17]

Идеи смешанной экономики объединили взгляды различных политических и социальных групп, что способствовало их утверждению. В смешанной экономике цены и объем предложения товаров и услуг устанавливаются преимущественно рынком, но государство как совокупный предприниматель и перераспределитель доходов осуществляет регулирование воспроизводственных процессов с целью решения задач, которые рынок не выполнил бы или выполнял недостаточно быстро. Государство несет ответственность за обеспечение наиболее разумного использования всех национальных ресурсов. Его ответственность за эффективное функционирование национальной экономики обусловлена, в частности, тем, что от этой эффективности зависит объем средств, поступающих на общественные нужды.

Важнейшее место в хозяйственной жизни заняла стратегия ускорения экономического роста. Обеспечение занятости и благосостояния населения требовали поддержания достаточных темпов экономического роста в долгосрочной перспективе. Увеличение масштабов производства создавало материальные условия для обеспечения населения товарами массового спроса, для занятости, для сокращения рабочего времени. Роль государства не  сводилась лишь к непосредственному регулированию роста, для его обеспечения оно должно было устранить преграды на пути долгосрочного развития.

Важное место в приоритетах экономической политики отводилось государственному развитию НИОКР — одному из основных факторов экономического роста, важнейшему элементу, определяющему конкурентоспособность компаний и национальных экономик в целом. Были созданы государственные лаборатории и институты, а также особые государственные и полугосударственные компании, занимающиеся не только оказанием государственной помощи, но и внедрением новшеств, созданных в государственных лабораториях и институтах. В 60—70-е годы на долю государства приходилось более половины всех национальных расходов на НИОКР. Основными получателями государственных средств выступали промышленные компании и университеты. За счет государственных средств в основном финансировались фундаментальные и военные разработки, включая атомную энергетику и ракетную технику.

В западно-европейских странах и Японии бюджеты играли решающую роль в экономическом планировании, обеспечивая большой поток государственных капиталовложений и субсидий, необходимых для осуществления экономических программ. При этом бюджетно-кредитные мероприятия должны были противодействовать росту процентных ставок с помощью управления банковскими резервами и операциями на открытом рынке.

Возникновение таких целей экономической политики, как полная занятость, стабилизация цен, экономический рост, внешнеэкономическое равновесие, явилось следствием глубоких социальных и политических кризисов первой половины столетия, показавших, какую угрозу экономической и политической системе западных стран несли в себе массовая безработица и инфляция. В ходе их осуществления индустриальные страны добились заметных результатов, ликвидировав массовую безработицу, поддержав почти непрерывный рост ВВП и международной торговли.[18]

4.      СРАВНЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО СОБЫТИЯ РОССИИ И ЗАПАДНЫХ СТРАН

              Россия  нынче  в  ужасном  положении,  большинство  граждан,   усердно работающих, готовых работать или всю жизнь отработавших, не имеет средств  к существованию. Откуда это главное наше  бедствие  и  как  с  ним  совладать? Ответы расходятся.      Одни считают, что зло в демократии, перенятой, как прежде христианство и марксизм, у инородцев. Другие убеждены, что ласть с народом не  считается,  и так нам и жить в нищете. Третьи взывают к геополитике и верят, что  Россию губят США, НАТО и МВФ, советовавшие Ельцину дурное. Прочие ответы сводимы  к этим трем.

      По меньшей мере наивно предъявлять претензии к Америке за то, что  она не взяла на содержание советский социализм. Не слишком убедительны и  упреки прибывавшим оттуда и из Европы некомпетентным советчикам. Никто не  вынуждал Ельцина, Гайдара и Чубайса следовать их советам. А  соросовские  стипендии,  между тем, поддержали сотни учителей и реально помогли тысячам детей  у  них учиться,  даром  что  наши  власти  облагают  благотворительность  налогами.  Впрочем,   еще   великий   Растрелли   заметил,   что   России   свойственна неблагодарность. Но отсюда не следует, что Запад вовсе ни при  чем  и  ни  в чем не виноват. Виноват, и ощутимо, но не в крестовом походе.

       Профессор Нью-Йоркского университета Стивен Холмс в своей рецензии на книгу Коэна исходит из того, что «Владимир  Путин…  не  может  демонтировать демократию, ведь, когда он пришел к власти, ее в России и не было».  Прежние западные  советчики,  журналисты  и  политические  лидеры  не  замечали   ее отсутствия. Они усердно твердили, что Россия стала демократической  страной,  приняли ее в «восьмерку», ходили с «гарантом демократии» Ельциным в сауну  и вообще были на дружеской ноге. Президент  Соединенных  Штатов  Клинтон  даже уподобил войну  Ельцина  против  возвращенных  из  изгнания  чеченцев  войне Линкольна  против  рабовладельцев  южных  штатов,  а  захват  нашей   армией Грозного величал освобождением. Осуждая  это,  Кагарлицкий,  конечно,  прав.  Однако,  предвзято  решив,  будто  американцы  хотят  навязать  России  свои порядки, он проглядел, что они столь же лживо заявляли, будто  у  нас  такие порядки уже почти установились, хоть этим и не  пахло.  На  самом  деле  шла давняя политика  задабривания  или,  как  некогда  говорили,  умиротворения.  Внезапной российской ядерной атаки Клинтон, конечно,  уже  не  опасался,  но страх перед хаосом,  который  запросто  может  у  нас  возникнуть,  побуждал помогать Ельцину, чтобы он  держал  ядерные  ракеты  под  контролем.  Именно Запад хочет, чтобы в ядерной России была сильная власть, сильная как  раз  в том смысле, который популярен у нас, то  есть  способная  держать  страну  и население под полным контролем. Чеченская война показала, что Ельцин  и  сам жаждет этого, вот Запад его и поддерживал, а о войне мямлил  позорную  чушь. [19]

          Доминирование  США  в  мировом   сообществе   не   только   с   раздражением воспринимается представителями других потенциальных геополитических  полюсов и центров силы, но отнюдь не приветствуется даже  среди  их  союзников.  Как подчеркивала в одном из  ноябрьских  номеров  "Washington  Post":  "По  всей фрике  растет  убеждение  в  том,  что

сосредоточение  в  руках  США  огромного  политического,  экономического   и культурного влияния  порождает  заносчивость,  которая  неприятна  и,  может быть, даже опасна". В  мировом  сообществе  все  чаще  раздаются  призывы  о "необходимости строительства многополярного мира" и  "нового  международного порядка". Возникшие и укрепляющиеся в Европе, Азии и  Америке  новые  центры силы и регионы взаимопересекающихся интересов требуют учета их точки  зрения в глобальном переустройстве мира.

              Россия  не  только  изменила  свою  внешнеполитическую  ориентацию,   сменив "прозападную  дипломатию  А.  Козырева"  на  "провосточную   дипломатию   Е.  Примакова", но и перешла от ориентации на  сотрудничество  в  рамках  СНГ  к ставке на собственные  усилия.  Целью  ее  политики  все  больше  становится односторонняя, а не взаимная безопасность. Естественно, что  такое  полярное изменение   внешнеполитических   приоритетов    произошло    не    случайно.  Увеличивающаяся  активность  США  в  зонах  национальных  интересов  России,  формирование  под  их  покровительством  антироссийских  альянсов  из  числа бывших  ее  союзников;  вполне  закономерные  и  оправданные  попытки  новых независимых  государств   укрепить   свое   экономическое   и   политическое положение,  используя  географические  и  природно-ресурсные   преимущества;  нынешняя экономическая, военная  и  политическая  слабость  самой  России  и объективная невозможность выступать в роли гаранта безопасности в  зонах  ее  национальных интересов - все это слагаемые, повлекшие изменение  российского общественного мнения и, как следствие - внешнеполитического курса.

      Начиная с середины 90-х годов все большее число российских политиков и политических комментаторов высказывают подозрения, что Запад и особенно  США не считаются с коренными интересами  России  и  пользуются  ее  слабостью  в целях расширения зон собственного влияния. Результат - негативное  отношение россиян к США. Проведенный в мае 1997 г. ЮСИА опрос свидетельствует:  семеро из каждых десяти россиян полагают, что США  "пользуются  нынешней  слабостью России, чтобы низвести ее до уровня  второсортной  державы".  Не  составляет секрета, что и интерес к России в Америке стремительно  падает.  И  если  на уровне  общественного  сознания  пока   преобладает   безразличие,   то   на политическом уровне все  чаще  доминирует  раздражение,  основанное  на  том обстоятельстве,  что  "Россия   пытается   проводить   собственную   внешнюю политику, особо не считаясь с интересами США". И данное "раздражение"  имеет свое  геополитическое  основание.  Слишком  высоки  ставки  в  борьбе  между Россией и США за сферы влияния и  особенно  в  регионе  Евразии,  являющемся ключевым с точки зрения геополитики. Трудно не согласиться с З.  Бжезинским,  который подчеркивает, что "Та держава, которая станет  на  нем  (евразийском пространстве) доминирующей, будет оказывать решающее влияние в двух из  трех наиболее развитых в экономическом плане регионах планеты: Западной Европе  и Восточной Азии... Страна, доминирующая в Евразии, будет почти  автоматически контролировать развитие событий на Ближнем Востоке и  в  Африке".  Отсюда  и главная задача - любыми путями добиться доминирующего положения  в  регионе,  что  требует,  с  одной  стороны,  ослабления  позиций  России,  традиционно доминирующей в нем, а с другой - поиска союзника, с которым  можно  было  бы разделить сферы влияния. Таких  союзников  в  азиатской  части  Евразийского континента два - Япония и Китай, которые в  XXI  веке,  по  всем  прогнозам,  будут обладать значительным военно-экономическим потенциалом,  но,  несмотря на это, ни сами по себе, ни в китайско-японском альянсе не смогут  выступать в качестве доминирующей силы на всем евразийском пространстве.