Контрольная работа по "Политологии"

Восемнадцатый закон - никто не должен быть судьей в деле, в котором он в силу естественных причин имеет пристрастие. На том же основании не следует ставить арбитром того, кто явно извлекает больше пользы, чести или удовольствия от победы одной из сторон, ибо это озна­чало бы, что судья получил (хотя и помимо своей воли) взятку, и никто не обязан был бы доверять ему. Таким образом, и в этом случае оставались бы в силе спор и состо­яние войны, что было бы против естественного закона.

Девятнадцатый закон - о свидетелях. А так как в спо­рах о факте судья не должен доверять одной стороне больше, чем другой (если нет других аргументов), то он должен доверять третьему лицу, или третьему и четверто­му, или большему числу лиц, ибо иначе вопрос остался бы нерешенным и его решение было бы предоставлено силе, что было бы против естественного закона.

Личность и доверитель:

О личности. Личностью является тот, чьи слова или действия рассматриваются или как его собственные, или как представляющие слова или действия другого человека или какого-нибудь другого предмета, которым эти слова или действия приписываются поистине или посредством фикции. Личность естественная и искусственная. Если слова или действия человека рассматриваются как его собствен­ные, тогда он называется естественной личностью. Если же они рассматриваются как представляющие слова или дей­ствия другого, тогда первый называется вымышленной, или искусственной, личностью.

Откуда произошло слово «личность». Слово личность (person) латинское, вместо которого греки имеют слово HQoaoanov, обозначающее лик или вид, подобно тому как ла­тинское persona обозначает наряд или внешний вид челове­ка, представляемого на сцене, а иногда специально ту часть этого наряда, которая скрывает лицо, например маску. С театральных подмостков это название было перенесено на всякого, представляющего речь или действие как в судили­щах, так и в театрах. Личность, таким образом, есть то же самое, что действующее лицо как на сцене, так и в жизнен­ном обиходе, а олицетворять - значит действовать или представлять себя или другого, а о том, кто действует за другого, говорится, что он носит его личность или действует от его имени (в каковом смысле применяет это слово Цице­рон, когда говорит: «Unus sustineo tres personas: mei, adversarii et judicis», т. е. «Я ношу три личности: мою собственную, моего противника и судьи») и называется в разных случаях различно: представитель, заместитель, наместник, поверенный, депутат, прокуратор и т. п.

Представитель. Доверитель. Полномочие. Что касается искусственных лиц, то слова и действия некоторых из них признаются как свои теми, кого они представляют. И тогда личность является представителем, а тот, кто признает своими его слова и действия, есть их доверитель. В этом случае представитель действует по полномочию. Ибо дове­ритель в отношении действий есть то же самое, что собст­венник - по-латыни dominus, по-гречески хщюс, - в отношении имущества и владения. И подобно тому как право владения называется властью, так право производить какое-нибудь действие называется полномочием; так что под полномочием всегда понимается право производить какой-нибудь акт, а сделать по полномочию - значит сде­лать по поручению или с разрешения того, кому это право принадлежит.

Соглашение по полномочию связывает доверителя. От­сюда следует, что если представитель заключает соглаше­ние по полномочию, то он этим связывает доверителя в не меньшей степени, чем если бы последний сам заключал это соглашение, и не в меньшей степени обязывает его ко всем вытекающим из согласия последствиям. Поэтому все, что было сказано раньше (в главе XIV) о природе соглашения между двумя людьми непосредственно, верно также и в том случае, когда это соглашение заключено их представителя­ми или поверенными, имеющими от них полномочия, но лишь постольку, поскольку простираются эти полномочия. Поэтому тот, кто заключает соглашение с чьим-либо представителем, не зная, каковы его полномочия, делает это на свой страх и риск. Ибо никто не обязывается согла­шением, на заключение которого он не давал полномочий, а следовательно, соглашением, заключенным против его полномочий или сверх данных им полномочий. Но не представителя. Если представитель по приказа­нию доверителя делает что-либо против естественного закона, то в случае наличия предварительного соглашения о повиновении со стороны представителя нарушителем естественного закона является не представитель, а довери­тель, ибо хотя действие противоречит естественному зако­ну, однако не это действие, а, напротив, отказ от его со­вершения был бы против естественного закона, запрещаю­щего нарушать соглашения.

Полномочия предъявлены доверителем. Если кто-либо заключает соглашение с доверителем при посредстве пред­ставителя, не зная размера полномочий последнего и лишь поверив ему на слово, то, в случае если он на запрос, обра­щенный к доверителю о пределах полномочий представите­ля, не получил ясного ответа, его обязательство прекраща­ется. Ибо соглашение, заключенное с доверителем, недей­ствительно при отсутствии подтверждения со стороны последнего. Если же тот, кто заключает подобное соглашение, знал заранее, что ему нечего ожидать другого под­тверждения, кроме заявления представителя, тогда согла­шение действительно, ибо в этом случае представитель становится доверителем. Поэтому в случае действительно­сти полномочий соглашение обязывает доверителя, если же полномочия фиктивны, соглашение обязывает лишь пред­ставителя, так как последний сам становится в данном случае на место доверителя.

Назовите ведущих деятелей неоконсервативной идеологии и практикующих политиков - неоконсерваторов. В чем суть неоконсерватизма как явления?

Крах социальной идеологии “государства всеобщего благосостояния” в период структурного экономического кризиса 70 – начала 80 гг. вызвал качественную перестройку всего производственного механизма западного общества, а также привел к переосмыслению важнейших идеологических постулатов неолиберализма. События кризисного десятилетия 70-х гг. не только наглядно доказали целый ряд серьезных просчетов кейнсианской модели регулирования, но и выявили тревожные тенденции в области социальной психологии, рост настроений иждивенчества, утрату былой динамики общественного развития, духовной мобильности членов этого общества. В качестве альтернативы стало формироваться новое мировоззренческое направление – неоконсерватизм. Первоначально неоконсервативные мыслители группировались вокруг двух журналов – “Комментэри” и “Паблик интсрест”. Среди них были такие видные общественные деятели и политики, Р. Солоу, Н. Глейзер, Д. Белл, И. Кристол, Дж. Уилсон.

Символом “нового выбора” западного общества стало неоконсервативное направление экономической науки, вернувшееся к идеям либеральной доктрины рыночного саморегулирования экономики. По духу оно оказалось достаточно близко к взглядам представителей неоавстрийской школы (Ф. Хайека, Л. Мизеса). Однако неоконсерватизм отличался подчеркнутой прагматичностью. Свойственный либертарной экономической мысли декларативный отказ от любых форм вмешательства государства в экономику сменился у неоконсерваторов стремлением выработать конкретные рекомендации по комплексной корректировке государственной политики. Необходимость самого существования государственного регулирования, причем в весьма жестких и решительных формах, сомнению не подвергалась. Должны было измениться его цели и методы. Концептуальной основой неоконсервативной экономической теории стали монетаризм (М. Фридмен, К. Бруннер, А. Мелцер) и теория предложения (А. Лаффер, Р. Риган, М. Фелдстайн).

Модель макроэкономической политики, предложенная неоконсерваторами, получила широкое распространение в практике государственного регулирования в конце 70 – 80 гг. Символом ее стали радикальные преобразования, осуществленные в США республиканской администрацией президента Р. Рейгана и в Великобритании консервативным кабинетом М. Тэтчер. Примечательно при этом, что помимо “рейганомики” и “тэтчеризма” неоконсервативную ориентацию имела политика западногерманских христианских демократов, итальянских и испанских социалистов, французских неоголлистов – вне зависимости от нюансов идеологической ориентации этих партий. Новая макроэкономическая система отвечала магистральному направлению развития ведущих стран Запада в последние десятилетия ХХ в. – мобилизации созидательного потенциала рыночной системы, интенсификации процесса воспроизводства. Это стало причиной быстрого перехода экономических рецептов неоконсерваторов в ранг идеологических постулатов. Так, например, сугубо экономическая категория “укрепления структурно-мотивационного механизма рынка” (т.е. усиления стимулов к накоплению, индивидуальной инвестиционной и предпринимательской активности) сразу же превратилась в важнейших идеологический принцип, своеобразную новую редакцию идеи “laisser-faire”.

Таким образом, неоконсервативная волна, порожденная поисками новой экономической стратегии, стала комплексным общественным явлением, включившим в себя формирование новой политической философии, складывание комплекса особых социальных и духовных ценностей, развитие адекватных им поведенческих стереотипов. Основой ее был отказ от философии “распределительного равенства”, которую неоконсерваторы приписывали сторонникам “государства благосостояния”. Правда, в отличие от либертаристов, неоконсерваторы отнюдь не пытались доказать несовместимость принципа социальной справедливости и свободы личности. По их мнению, принцип социальной справедливости является сам по себе вполне эффективным и важным, разрушительна лишь его эголитаристская трактовка. Важно обеспечить не равенство результатов человеческой деятельности, а равенство шансов в борьбе за эти результаты. Отвергая грубый индивидуализм, они рассматривали расширение рыночных возможностей именно как механизм разрешения социальных проблем.

Неоконсерваторы полагали, что новый расцвет рынка в качестве многогранной модели социальных отношений не может рассматриваться вне контекста более широкой проблемы – возвращения к “первоосновам”, базовым морально-нравственным императивам. Причем к таким “первоосновам” были отнесены как ценности, ставшие символом именно западного образа жизни (личный динамизм, предприимчивость, ответственность за собственный выбор, гражданские свободы, независимость мнения, плюрализм общественной жизни), так и свойственные любой прочной общественной модели, гарантирующие стабильное самовоспроизводство общества (семейные ценности, религиозная вера, солидарность в защите человеческого достоинства и жизни). Именно такой синтез и позволил говорить не о возрождении в конце ХХ в. либеральной идеологии, а о формировании на ее основе нового образца радикальной консервативной доктрины.

Основной пик неоконсервативных реформ пришелся на первую половину 80 гг. Результаты их в экономической сфере оказались достаточно позитивны. Однако резкий поворот экономической стратегии, глубокая ломка сложившейся системы социального обеспечения, трансформация всего механизма государственного регулирования оказались слишком болезненны. Политика неоконсерваторов вызвала особенно большое недовольство в тех слоях населения, которые привыкли к системе государственных социальных гарантий, к стабильному росту уровня жизни. Абсолютизация значимости рыночных факторов в решении социальных проблем явно не отвечала реалиям общественного развития. Практически во всех ведущих странах Запада в конце 80 – первой половине 90 гг. произошла радикальная смена политической элиты. Приход к власти демократической администрации Б. Клинтона в США, социалистического правительства Л. Жоспена во Франции, лейбористского кабинета Э. Блэра в Великобритании, социал-демократического правительства Г. Шредера в ФРГ свидетельствовал об отказе от расхожего в 80 гг. тезиса о неоконсерватизме как “идеологии третьего тысячелетия”. Доминирующей стала идея преемственности “демократических экономических концепций”, стремление к синтезу кейнсианской и неоконсервативной социальной идеологии. Поиск их оптимального сочетания остается важнейшей задачей и в начале III тысячелетия.

Что такое политическая культура? Какие типы политической культуры выделяет

Г. Алмонд?

ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА  - (POLITICAL CULTURE) - совокупность усваиваемых путем научения, социально передаваемых типовых образцов поведения (behaviour patterns), характеризующая управление  и политику в данном обществе. Часто сопутствующим смысловым значением рассматриваемого понятия выступает психологическое измерение политического поведения - убеждения, чувства и ценностные ориентации. Конкретная политическая культура  есть продукт исторического опыта данного общества в целом, а также личного опыта, способствующего социализации каждого из индивидов. В рамках той или иной национальной политической культуры можно различать элитарную и массовую субкультуры, что отражает различия в ориентациях между теми, кто принимает политические решения, и массой менее активных граждан. Массовая [политическая] культура  также, в свою очередь, может складываться из многочисленных субкультур, в основе которых лежат классовые, этнические, региональные или иные различия. Аналогичные в чем-то феномены изучались прежде под наименованиями национального характера, темперамента, этноса, духа или мифа, политической идеологии, национальной политической психологии и фундаментальных политических ценностей. См. также Политическая социализация. 

Исходя из этих посылок, Г. Алмонд и С. Верба выделили три главных модели («идеальных типа») политической культуры:

- «Парохиальная» (parochial culture) политическая культура (время от времени её называют приходской, традиционной, патриархальной). Этот тип политической культуры характеризуется полным отрывом населения от политической системы, полным отсутствием знаний о ней. В таковых обществах отсутствуют специализированные политические роли, главные актеры (вожди, шаманы и др.) Реализуют сразу и политические, и экономические, и религиозные функции. Не считая того, не дифференцируются политические, экономические и религиозные ориентации населения. Преобладает территориальная и социально-культурная идентификация: человек идентифицирует себя, в первую очередь, как часть локального общества (рода, деревни и т.П.).

- «Подданническая» политическая культура (subject culture). Этому типу политической культуры свойственно пассивное политическое поведение, ориентация на господствующие официальные ценности и нормы, отсутствие самостоятельного осмысления этих ценностей. В целом у людей преобладает собственного рода потребительско - патерналистское отношение к политической системе: члены общества или ждут благ, или боятся наказания. Таковой тип политической культуры можно встретить в обществах, где отсутствует четкое выделение входных каналов политической системы, а индивиды не разглядывают себя в качестве политических актеров.

- «Партисипаторная» политическая культура (participant culture) либо культура роли (активистская политическая культура). «Партисипаторному» типу политической культуры свойственно активное роль индивидов в политической жизни, основанное на довольно высокой политической грамотности людей и их убежденности в способности повлиять на процесс принятия политических решений посредством собственного роли. Такие общества характеризуются относительно высокой степенью функциональной дифференциации: разные сферы публичной жизни относительно автономны, а подсистемы довольно развиты и разветвлены (в частности, политическая подсистема).

Г. Алмонд предложил и другую типологию политической культуры, а точнее, выделил два «полярных» типа политической культуры, основанных на дополнительном критерии (наличие либо отсутствие консенсуса). По этому критерию политические культуры можно поделить на поляризованный и консенсусный типы (большая часть государственных культур можно расположить на оси от поляризованного к консенсусному типу).

В поляризованной политической культуре преобладают крайние право- и леворадикальные ориентации. К центру относятся лишь 25% населения, в то время как к крайним — около 45%. Нет согласия большинства по поводу приоритетных ценностей развития. Консенсусная политическая культура базируется на согласии большинства. В ней превалируют центристские, умеренные ориентации (приблизительно 55%), только около 10% людей занимают радикальные позиции.