Учение Аристотеля

Именно  этот взгляд Аристотеля на природу  математических абстракций сделал его  противником не только раннего, но и  позднего учения Платона об «идеях», которые в это время превратились у Платона в пифагорейские  числа. Но, согласно Аристотелю, никакие числа не могут быть «идеями» в платоновском смысле, а «идеи» не могут быть числами.

 

 

 

 

 

2.Онтология Аристотеля и учение об отношении между понятиями и чувственным бытием

2.1.Форма  и материя

По  Аристотелю, для нашего понятия и  познания единичное бытие есть сочетание  «формы» и «материи». В плане бытия «форма» – сущность предмета. В плане познания «форма» – понятие о предмете или те определения существующего в себе предмета, которые могут быть сформулированы в понятии о предмете.

Согласно  Аристотелю, то, с чем может иметь  дело знание, есть только понятие, заключающее  в себе существенные определения  предмета. Напротив, если мы отвлечемся от понятия, то из всего содержания самого предмета останется только то, что ни в коем смысле не может  уже стать предметом знания.

Чтобы знание было истинным, оно, по Аристотелю, не только должно быть понятием предмета. Кроме того, самим предметом познания может быть не преходящее, не изменчивое и не текучее бытие, а только бытие  непреходящее, пребывающее. Такое познание возможно, хотя отдельные предметы, в которых только и существует непреходящая сущность, всегда будут  только предметами преходящими, текучими. Однако такое познание может быть только познанием или понятием о  «форме». Эта «форма» для каждого  предмета, «формой» которого она является, вечна: не возникает и не погибает.

Таким образом, в «форме» Аристотеля соединяются  вечность и общность. Установление этих определений «формы» дает возможность продолжить исследование субстанции, или самобытного единичного бытия. Для того, чтобы «форма» могла стать «формой» такого-то единичного или индивидуального предмета, необходимо, чтобы к «форме» присоединилось еще нечто. Но если к «форме» присоединится нечто, способное быть выраженным посредством определенного понятия, то это вновь будет «форма».

Отсюда  Аристотель выводит, что присоединяемый к «форме» новый элемент может  стать элементом субстанции только при условии, если он будет совершенно «неопределенным субстратом» или «неопределенной материей». Это тот субстрат (материя), в котором общее («форма») впервые становится определенностью другого бытия.

Сказанным Аристотель не ограничивается. Он раскрывает в подробностях свое понимание процесса, посредством которого в отдельных  предметах чувственного мира возникают новые свойства или в которых «материя» принимает в себя «форму».

Всякий  предмет, приобретающий новое свойство, которое может быть выражено в  новом определении, до этого приобретения, очевидно, не имел этого свойства. Поэтому, чтобы ответить на вопрос, что такое  «материя», или «субстрат», необходимо уяснить следующее: «материя» есть, во-первых, отсутствие («лишенность», «отрицание») определения, которое ей предстоит  приобрести как новое определение.

Однако  понятие «материи» не может быть сведено как к единственной характеристике к «лишению» или к «отсутствию» формы, к «отрицанию» формы. Когда  в «материи» возникает новая  определенность, новая «форма», например, когда глыба меди превращается в  медный шар или в медную статую, то основанием этой новой определенности не может быть простое отсутствие («лишение» – отрицание) формы шара или формы статуи. С другой стороны, новая «форма» возникает в «материи», которая не имела ранее этой «формы». «Форма» не может возникнуть, во-первых, из бытия. Если бы она возникала из бытия, то в таком случае нечто, возникающее как новое, возникающее впервые, существовало бы еще до своего возникновения. Но «форма» эта, во-вторых, не могла возникнуть и из небытия: ведь из небытия ничто произойти не может. Выходит, что то, из чего возникает «форма», не есть ни отсутствие «формы», ни уже возникшая, действительная «форма», а есть нечто среднее между отсутствием («лишенностью») «формы» и «формой» действительной. Это среднее между отсутствием бытия и действительным бытием есть, согласно Аристотелю, бытие «в возможности».

В отличие от «материи», которая есть бытие «в возможности», «форма» есть «действительность», т. е. осуществление возможного. В свою очередь Аристотель различает в понятии «материя» (субстрата) два значения. Под «материей» он разумеет, во-первых, субстрат в безусловном смысле. Это только «материя», или, иначе, чистая возможность. И во-вторых, под «материей» он понимает и такой субстрат, который уже не только возможность, но и действительность.

Весь  предыдущий анализ был развитием  понятия Аристотеля о единичном  бытии, или, иначе, о субстанции. Элементами субстанции оказались «форма» и  «материя». Все состоит из «формы» и «материи». Поэтому можно характеризовать аристотелевский мир, сказав, что мир есть совокупность субстанций, каждая из которых – некоторое единичное бытие.

Но  эта характеристика аристотелевского мира совершенно недостаточна. Коренные свойства мира, кроме указанных, – движение и изменение. Поэтому возникает вопрос: достаточно ли для объяснения движения и изменения одних лишь «формы» и «материи»? Все ли существующее в мире может быть выведено из этих начал или кроме них существуют и должны быть введены в познание еще другие? И если существуют, то каковы они?

2.2.Учение  о четырех причинах

Для ответа на поставленный вопрос Аристотель рассматривает все, чему учили известные ему философы – древние и его современники, – о началах бытия и мира. Рассмотрение это, полагает он, показывает, что история исследовавшей этот вопрос мысли выдвинула – правда, не одновременно, но в лице разных философов и в разные времена – четыре основных начала, или четыре основные причины. Если иметь в виду понятия об этих причинах, то можно сказать, что ими были: 1) «материя» – то, в чем реализуется понятие; 2) «форма» – понятие или понятия, которые принимаются «материей», когда происходит переход от возможности к действительности; 3) причина движения; 4) цель, ради которой происходит известное действие. Например, когда строится дом, то «материей» при этом процессе будут кирпичи «формой» – самый дом, причиной движения, или действующей причиной, – деятельность архитектора, а целью – назначение дома.

Установив, таким образом, существование четырех  причин всего совершающегося, Аристотель ставит вопрос, какие из них основные и несводимые и какие могут  быть сведены одни к другим.

Анализ  вопроса приводит Аристотеля к выводу, что из всех четырех причин существуют две основные, к которым сводятся все прочие. Эти основные и уже  ни на что далее несводимые причины – «форма» и «материя».

Так, целевая причина сводится к формальной причине, или к «форме». И действительно. Всякий процесс есть процесс, движущийся к некоторой цели. Однако если рассматривать  не те предметы, которые возникают  в результате сознательной целевой  деятельности человека, а предметы, которые возникают независимо от этой деятельности как естественные предметы природы, то для этих предметов  цель, к которой они стремятся, есть не что иное, как действительность, существующая в них как возможность.

Сведение  «целевой» причины к «форме», или к осуществленной действительности, возможно для Аристотеля потому, что  его учение о «цели», или «телеология», есть телеология не только естественная, осуществляющаяся в процессах самой  природы независимо от человека, но, кроме того, телеология объективная.

Если  рассматриваются отдельные предметы, то под «формой» и «материей» необходимо понимать просто то, из чего состоят эти предметы, иначе – их элементы. Например, для кирпичей «материя» – глина, а «форма» – вылепленные из глины тела, из которых может быть построен дом. Но в «форме» и «материи» можно видеть не только элементы отдельных – природных или создаваемых человеком – предметов. В «форме» и «материи» следует видеть также причины или принципы, исходя из которых мог бы быть объяснен весь мировой процесс в его целом. При таком объяснении под «материей» еще можно разуметь то, что подвергается изменениям, но «форму» в качестве «начала движения» уже нельзя определять как то, чего мир еще только достигает в своем процессе движения.

Если  рассматриваются уже не отдельные  предметы природы, а вся природа  в целом или весь мир в целом, то для объяснения его необходимо допустить существование, во-первых, «материи» мира и, во-вторых, «формы»  мира, пребывающей, однако, вне самого мира.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.Физика и космология Аристотеля

3.1.Учение о движении

Характер  философского учения Аристотеля о бытии  отразился и на его физическом учении, а также на его космологии. Как ученый, Аристотель разработал основы своей физики, опираясь на хорошо знакомую ему древнюю традицию греческой  физики, в том числе на результаты физики Эмпедокла, на его учение о  четырех элементах.

В физике Аристотель видит учение о бытии материальном и подвижном. Оба эти свойства он сводит к единству, ибо считает, что материальный предмет есть предмет подвижный, а движущееся не может не быть движущимся предметом, т. е. чем-то материальным.

Аристотель  развивает специальный анализ понятия  о движущемся. Анализ показывает, что  в основе понятия о движущемся лежит: 1) понятие о движении и 2) понятие  о находящемся в движении, или  о движущемся. Как это было сделано  им при определении числа и  вида причин, Аристотель и в своем  учении о движении принимает во внимание все добытое по этому вопросу его предшественниками – людьми повседневного опыта и философии. Возможны только четыре вида движения: 1) увеличение и уменьшение; 2) качественное изменение, или превращение; 3) возникновение и уничтожение и 4) движение как перемещение в пространстве.

По  Аристотелю, движение в пространстве: именно оно – условие всех остальных видов движения. Например, когда предмет увеличивается, это значит, что к нему приближается и с ним соединяется какое-то другое вещество; преобразуясь, оно становится веществом увеличивающегося предмета. И точно так же, когда предмет уменьшается, это значит, что от этого предмета удаляется, перемещаясь в пространстве, какая-то часть его вещества; преобразуясь, она становится веществом другого предмета. Стало быть, и увеличение, и уменьшение предполагают в качестве необходимого условия перемещение в пространстве. То же самое и относительно превращения, или качественного изменения.

Если  в предмете изменяется его качество, то причиной изменения или превращения  может быть, по Аристотелю, только соединение изменяющегося предмета с тем  предметом, который производит в  нем изменение. Но условием соединения может быть только сближение, а сближение  означает движение в пространстве.

Наконец, движение в пространстве есть также  условие и третьего вида движения – возникновения и уничтожения. Продолжая развивать мысль Эмпедокла и Анаксагора, Аристотель разъясняет, что в точном и строгом смысле слова ни возникновение, ни уничтожение не возможны: «форма» вечна, не может возникать, и точно так же «материя» не возникает и никуда не может исчезнуть. То, что люди неточно называют «возникновением» и «уничтожением», есть лишь изменение, или переход одних определенных свойств в другие.

Аристотель  исследует само движение в пространстве, выясняет его виды. Этих видов, согласно его анализу, всего три. Движение в пространстве может быть: 1) круговым, 2) прямолинейным и 3) сочетанием движения прямолинейного с круговым. В отношении каждого вида необходимо выяснить, может ли он быть непрерывным.

Так как третий из этих видов движения смешанный, или составленный из кругового  и прямолинейного, то решение вопроса  о том, может ли он быть непрерывным, очевидно, зависит от того, могут ли быть непрерывными, каждое в отдельности, движение круговое и прямолинейное.

Из  посылок своей космологии, или  астрономического учения, Аристотель выводит, что прямолинейное движение не может быть непрерывным. По Аристотелю, мир имеет форму шара, радиус которого – величина конечная. Поэтому если бы основным движением в мире было движение прямолинейное, то такое движение, дойдя до предела мирового целого, необходимо должно было бы прекратиться.

По  Аристотелю, движение круговое – это самый совершенный из всех видов движения. Во-первых, круговое движение может быть не только вечным, но и непрерывным. Во-вторых, если некоторое целое движется круговым движением, то, находясь в таком движении, оно одновременно может оставаться и неподвижным. Как раз это имеет место в нашей Вселенной: шаровидная Вселенная движется вечным круговым движением около своего центра.

Учение  Аристотеля о движении в пространстве как об основном из четырех видов  движения не привело Аристотеля к  сближению с атомистическими  материалистами. Левкипп и Демокрит, как было показано, полагали, будто  в основе всех воспринимаемых нашими чувствами качеств лежат пространственные формы и пространственные конфигурации движущихся в пустоте атомов. Теория эта исключала возможность качественного  превращения одних свойств в  другие. Она провозглашала эти  превращения результатом недостаточной  проницательности наших ощущений и  чувств, не «доходящих» до созерцания атомов с их единственно объективными различиями по фигуре, по положению  в пространстве и по порядку друг относительно друга.

Для Аристотеля это воззрение было неприемлемо. Несмотря на всю роль, какую в космологии Аристотеля играет пространственное движение, физика Аристотеля остается в своей основе не количественной, а качественной. Аристотель утверждает реальность качественных различий и реальность качественного превращения одних физических элементов в другие. В сравнении с атомистами и элеатами Аристотель больше доверяет той картине мира, которую рисуют наши чувства. Наши чувства показывают – и нет основания не доверять им, – что в результате изменения тел в них возникают новые качества, которые не могут порождаться вследствие одного лишь перемещения их частиц в пространстве. Когда, например, нагретая вода превращается в пар, она увеличивается в объеме. Если пар был бы тем же телом, что и вода, то такое превращение было бы невозможно. Кто отрицает возможность качественных превращений, тот не может объяснить повсюду и постоянно наблюдаемого влияния, которое предметы оказывают друг на друга.