"Хаос" - это не совсем
удачное выражение для такой
дисциплины. Слово вызывает ассоциации
с бесформенностью и чистой
случайностью, которые осложняют
концептуальную задачу. "Нелинейная
динамика" менее перегруженный
и более описательный термин,
но хаос это широко употребляемый
научный ярлык, так что мы
будем применять именно это
слово.
Парадигма хаоса не
противоречит классической парадигме.
В действительности, теория хаоса
происходит их классической физики
и математики, но она превосходит
их. Классический подход описывает
линейное поведение отдельных
объектов; теория хаоса описывает
статистические тенденции очень
многих взаимодействующих объектов.
Как эта наука может
быть применима для стратега?
Как минимум ее применение
может осуществляться на двух
уровнях. На материальном уровне
технологические инновации, которые
эксплуатируют теорию хаоса, изменят
основы войны. На теоретическом
уровне, она предлагает новые
основы стратегического мышления.
В терминах промышленности,
теория хаоса окажет эффекты,
которые посредством изменения
нынешнего применения технологии,
изменят методы ведения военных
дел, также как и через развитие
новых типов вооружений. Информационная
теория, разведка и военные технологии,
основанные на этих науках, будут
трансформированы. Один исследователь
утверждает, что хаотическое непостоянство
"является слишком особенным, что
делает возможным понимание". В конце
концов, робототехника сделает большие
шаги, и теория хаоса сможет помочь нам
продвинуться в разработке боевых роботов.
Список для применения не имеет ограничений:
распространение эпидемий, метеорология,
аэронавтика и криптология - одни из тех,
которые сразу приходят на ум. Ядерная
бомбардировка может стать более точной,
придавая теории хаоса возможность моделировать
нестабильную турбулентность. Постядерная
экология также является темой, весьма
хорошо адаптируемой к нелинейному анализу,
и будущие разговоры о ядерной зиме будут
заключать в себе принципы хаоса. Криптология
является особым случаем танталовых мук,
а теория хаоса дает возможность узнать,
что то, во что мы верили как в случайное,
не всегда может быть чисто случайным.
Отступая от темы
технологии, теория хаоса имеет
определенно другое применение
для поля боя. Исследователи
на протяжении десятилетий бессмысленно
наблюдали на многие факторы,
которые заключают в себе хаос
сражения. Один аналитик - Трэвор Дюпой
, разработал гигантскую математическую
модель, которая пыталась проанализировать
сражение через взаимодействие множества
переменных. Эта Кванторная Модель Анализа
Решения направлена на сравнение "относительной
боевой эффективности двух противоборствующих
сил во время исторического сражения,
с помощью определения влияние переменных
окружающей и операционной среды на боевую
мощь двух оппонентов". Кроме того, что
Дюпой фокусировался на исторической
модели, он подразумевал, что ее можно
просчитать. Если это так, то такие применения
просто мучительны: командиры могут подсчитать
свои шансы на успех в сражении и систематически
идентифицировать слабые места. Уходя
от проблемы субъективности, базовая ошибка
в этой модели состоит в том, что она линейна,
когда сам процесс сражения явно нелинейный
и иррегулярный. Теория хаоса однозначно
вполне способна привести концепцию Дюпоя
к амбициозному финалу.
На теоретическом уровне
мы видим устрашающее количество
докторов наук, пытающихся понять
модели войн в истории. В
1972 г. Дж. Дэвид Сингер и его окружение
провозгласили о том, что выявили регулярность
в скачках глобального насилия на протяжении
150-летнего периода - "Выясняется довольно
точная периодичность с доминантой высшей
точки примерно в 20 лет" - так же как
и пик начала войн приходится на март и
апрель.Целью исследования Сингера было
использовать периодичность как ключ
к факторам, которые приводят к росту насилия.
Другие авторы соединили модели конфликта
с "длинными циклами мирового лидерства"
( Модельски ), моделями стабильности полюсов
( Уолтс ) и с волнами циклов экономического
благоденствия и упадка Кондратьева (различные
авторы). Как и с моделью Дюпоя, теория
хаоса может послужить инструментом, который
трансформирует эти субъективные дела
от кабинетных игр в предсказывающие модели.
Исследователи хаоса уже нашли неожиданные
паттерны в несравнимых социальных феноменах,
таких как уровень цены на хлопок и распределение
национального дохода США. Этот признак
универсальности - принцип, что различные
нелинейные системы имеют внутренне идентичные
структуры, является также и принципом
теории хаоса.
Также остается немало
исследований, которые нужно произвести
в отношении применения теории
хаоса к операционному и тактическому
анализу. С одной стороны, процесс
сражения повсеместно известен
как неупорядоченное явление
и поэтому поддается нелинейному
анализу. С другой стороны,
в боевых действиях принимает
участие ограниченное количество
действующих лиц, как мы их
определяем это, в основном, одна
сила против другой; следовательно,
уровень театра военных действий,
вероятно, выпадает из теории
хаоса, которая описывает поведение
большого количества акторов. Кроме
того, командиры прилагают большие усилия
для того, чтобы заставить вооруженные
силы действовать и взаимодействовать
в линейном, механицистском и поочередном
порядке. Такие изобретения как иерархия
званий, воинская дисциплина, структура
подразделений, военные традиции и структурированный
порядок операций служат для обеспечения
регламента и устранения беспорядочного
поведения. Это в дальнейшем ограничивает
динамизм систем и подразумевает, что
теория хаоса может иметь лишь ограниченное
применение на уровне военной стратегии.
В действительности же является ли сражение
хаотичным или нет? На этот вопрос можно
дать два полноценных ответа. Один состоит
в том, что процесс боя рассматривается
как исключительно хаотичный, но модерируемый
организованной системой с различными
степенями успешности, как было уже указано
ранее. Вторая возможность состоит в рассмотрении
процесса боя как исключительно линейного
и нехаотичного, и утверждает, что беспорядочным
является индивидуальное восприятие боя.
В любом случае, эти вопросы приведут к
новым исследованиям.
Критический порог
Настоящая ценность
теории хаоса находится на
высшем уровне - в сфере национальной
стратегии. Хаос может изменить
метод, с помощью которого мы
рассматриваем весь спектр человеческих
взаимодействий, и в котором война
занимает лишь особую часть.
Международная среда является
превосходным примером хаотической
системы. Интригующее место теории
хаоса - "самоорганизованная критичность"
- превосходно соответствует ей в качестве
анализа. Бэк и Чен дали следующее определение
самоорганизованной критичности: "Большие
интерактивные системы постоянно путем
организации доводят себя до критического
состояния, в котором небольшое событие
может запустить цепную реакцию, которая
может привести к катастрофе... Несмотря
на это, композитные системы производят
больше небольших событий, чем катастроф,
а цепные реакции всех размеров являются
интегральной частью динамики... Кроме
того, композитные системы никогда не
достигают равновесия, но наоборот, эволюционируют
от одного метасостояния (т.е. временного
состояния) к следующему".
В IBM исследуют эту теорию
применяя песочные кучи: песчинки складывают
одна к одной до тех пор, пока в результате
критического состояния последняя не
создаст лавину. После такого катастрофического
перераспределения система становится
относительно стабильной до тех пор, пока
не происходит следующая перегруппировка.
Интересно, что в
политической науке существует
ряд метафор, которые намекают
на критичность. Представление
международного кризиса в качестве
"пороховой бочки" является
наиболее распространенным. Нужно
отдать должное, с одной стороны
эта метафора довольно точна:
распространение огня в лесу
является четким примером хаотической
системы и моделировалось Баком,
Ченом и Тангом. Как бы то ни было, идея
пороховой бочки - как взрывоопасного
объекта, ожидающего поднесения спички
- кратко передает динамическую природу
международных отношений. Новейшей метафорой
является концепция "спелости", как
ее называет Хаас и др. Эта точка зрения
на международные переговоры состоит
в том, что некоторые диспуты неразрешимы
по ряду причин до тех пор, пока не пройдет
определенное время и они не "поспеют".
Следовательно, ключ к успешным переговорам
лежит в определении и эксплуатации этого
критического состояния.
Есть ли рамки, в
которых может быть лучше описано
переустройство миропорядка, чем
самоорганизованная критичность? Метафора
"тектонических плит", базирующаяся
на классическом подходе неверна. Она
заявляет о первоначальной стабильности,
разрушенной из-за перестройки некоторых
основных сил. Вся сложность ситуации
в воображении читателя улетучивается.
В последние годы СССР представлял похожий
случай для исследования. Классические
рамки принуждали нас мыслить в простых
терминах борьбы за власть: ельцинские
популисты, горбачевские реформаторы
и консерваторы. Классический подход имеет
уклон к стабильности и статус кво, тогда
как только при относительно спокойных
условиях классические стратегические
и дипломатические принципы остаются
рабочими. Поэтому мы и увидели повторяющиеся
угрозы "советского хаоса" со стороны
пугливых дипломатов и осторожных политиков.
Согласно традиционной точке зрения распад
СССР был началом приближения катастрофы,
из-за чего нужно было обеспечить сплоченность
и сильный центр. Самоорганизованная критичность,
наоборот, показывает нам огромное разнообразие
акторов в критическом состоянии, которое
неизбежно будет прогрессировать в сторону
временной стабильности после катастрофического
переустройства. Здесь нет необходимости
в стабильности в отношении применения
модели: критическая точка зрения на "советский
хаос" является частью объяснимого
процесса. Критичность приветствует подъем
республик и падение союзного правительства
как предусловие нового, продуктивного
и метастабильного плана.
На международной арене
традиционная модель приводит
нас к переоценке нашего влияния
на события и обесценивает
все возможности, но основные
игроки продолжают иметь решающее
влияние на события. Парадигмы
хаоса и критичности, наоборот
освещают диспропорционные эффекты,
которые могут спровоцировать небольшие
акторы. Немецкий физик Герд Айленбергер
отмечает:
"Cамые мизерные отклонения
в начале движения могут привести к огромным
различиям позднее - другими словами, крохотные
причины могут вызвать непропорциональный
эффект спустя определенный интервал
времени. Безусловно, нам известно из повседневной
жизни, что это иногда случается; исследование
динамических систем, которые нам демонстрируют
это, типичны для естественного процесса".
Далее теория хаоса
показывает, что эти отклонения
являются самоорганизующимися; что
они производятся самой динамической
системой. Даже при отсутствии
внешних потрясений успешная
комплексная система включает
в себя факторы, которые толкают
систему за пределы стабильности,
в турбулентность и переформатирование.
Сейчас возникают волнующие
вопросы: является ли теория
хаоса лишь соответствующей метафорой
для описания этих взаимодействий
или эти взаимодействия в действительности
следуют скрытым законам хаоса? Эта метафизическая
головоломка находится за гранью области
этой ограниченной статьи; но интуиция,
разум интеллекта подразумевают, что второе
толкования является верным.
Родоначальники концепции,
конечно же, предвидели применение
в вопросах безопасности: "во
всей истории, войны и мирное
взаимодействие могут оставить
весь мир в критическом состоянии,
в котором конфликты и социальные
волнения расползаются подобно
лавинам". Вспомним пример, рассматриваемый
ранее: конец Холодной войны
сравнивался со сдвигом тектонических
плит. Какие рамки устанавливают
более четкий базис для стратегии?
Механицистские рамки выглядят так, будто
говорится, что плиты в данный момент сдвинулись
и мы пребываем в неопределенном периоде
стабильности, в котором мы можем однозначно
перестроить новый мировой порядок. Критичность
описывает динамический процесс, сомнительно
стабильный, который даже сейчас связан
со строительством, которое относится
к следующему периоду катастрофического
переустройства.
Метафизическая точка
зрения слишком произвольна и
упрощенна для международных дел. Мы должны
начать с точки, которая начинается с беспорядка,
переустройства, является свойственной
и неотвратимой для комплексных интерактивных
систем. Мир обречен быть хаотичным, потому
что многообразие акторов человеческой
политики в динамической системе в большей
степени имеют разные цели и ценности.
Механицистская парадигма
поощряет нас искать причины главных изменений
во внешних факторах. Она постулирует
базовую инерцию, заложенную в системе
до тех пор, пока не начнет действовать
какая-то сила извне. Критичность, наоборот,
является самоорганизующей. Система работает
в сторону главного изменения как результат
небольших, в основном игнорируемых событий.
Первая Мировая война представляет известный
пример самоорганизующей критичности.
Убийство эрцгерцога в неприметном балканском
городишке инициировала мировую катастрофу,
приведшую к гибели 15 миллионов человек
и эффект от которой чувствуется и по сей
день.
Ливан может являться
примером постоянной критичности.
Его местонахождение в центре
конфликта народов на протяжении
столетий, его вымученная география,
ожесточенные этнические, религиозные
и клановые антагонизмы дают
немного надежд на стабильность
и предикабельность. Работая в классических
стратегических рамках США ввязались
в стычку в 1982 г. перебросив туда морских
пехотинцев для создания баланса в этой
ситуации и разделения оппозиционных
сил. Как заметил командующий морпехами:
"Мы ходили по лезвию бритвы". Исходное
предположение состояло в том, что США
могли бы быть нейтральной, стабилизирующей
силой. Система в критичности, тем не менее,
не предполагает нейтральной почвы и не
оставляет надежд на перманентную стабильность.
Единожды попав в нее, ты находишься в
ней, как мы поняли после катастрофы, в
которой 241 морпех погибли от взрыва бомбы
террористов.
Переформатируя стратегическое
мышление
Среди беспорядка мы не лишены
стратегии. Теория критичности не ограничивает
стратегов, а выдает им такие основы,
которые помогают им объяснить фасцинирующий
мировой беспорядок. Как только мы начнем
четкое описание того, что нас окружает,
мы попадем в позицию, в которой можно
создавать стратегии, продвигающие наши
интересы. Для создания таких стратегий
мы должны начать с определения факторов,
которые формируют критичность. Вот ряд
возможностей:
Изначальная форма системы
Лежащая в основе структура
системы
Единство акторов
Энергия конфликта индивидуальных
акторов
Рассмотрим эти факторы
по порядку:
Изначальная форма, которая
является контурами системы с
самого начала, влияет на дальнейшее развитие
системы: посткатастрофический результат
закладывает основу для последующих действий.
В нашей песочной куче наклоны и бугры
после схода лавины влияют на формирование
нового конуса. В международных отношениях
изменение границ после Второй мировой
войны не могут повлиять на формирование
последующего курса событий.
Опять же, в песочных
терминах песчинки падают на
поверхность, циркулярную плоскость:
это лежащая в основе структура.
Эта базовая структура или
матрица, помогает определить
формирование песочной кучи. В
международном отношении, лежащая
в основе структура может являться
факторами, которые представляют
окружающую среду и географию.
Близость Кувейта к Ираку является
фундаментальным фактом, который
формирует всю последующую политику
в этом регионе. Поставка воды
является примером лежащего в
основе фактора окружающей среды.