Сущность даосизма

Всякое же действие, противоречащее Дао, означает пустую трату сил и  приводит к неудаче и гибели. Вселенную  нельзя привести в порядок искусственным  образом - для установления в ней  гармонии и порядка необходимо дать свободу ее прирожденным качествам. Соответственно, мудрый правитель, следующий  Дао, не делает ничего, чтобы управлять  страной, и тогда она процветает, пребывая в спокойствии и гармонии.

Другим очень существенным для  даосизма понятием является категория "пневмы" или "эфира" - ци. Под ци понимается исходная первосубстанция, из которой как бы "состоит" все сущее. Сгущаясь и огрубляясь, ци становится веществом, утончаясь - духом. В промежуточном состоянии ци представляет собой жизненную энергию и силу, растворенную в природе и поглощаемую человеком при дыхании. Эта жизненная сила циркулирует и по особым каналам (цзин) в человеческом теле. Ее накопление и правильная циркуляция в теле - одна из важнейших задач даосских дыхательных и гимнастических упражнений, лежащих в основе различных систем ци гун ("работа с ци").

Первоначальное ци (юань ци) просто и внекачественно, однако в процессе порождения Универсума оно как бы поляризуется и дифференцируется. Два  важнейших космологических состояния  единого ци - это инь и ян (инь-ци и ян-ци) - т. е. женское, покой, холодное, темное, мягкое с одной стороны, и мужское, движение, горячее, светлое, твердое - с другой. Эти два состояния находятся в абсолютной гармонии и взаимопереходе. Идея гармонии этих взаимодополняющих и коренящихся друг в друге противоположностей была закреплена в даосизме в понятии Тай Цзи ("Великий Предел").

Нравственный идеал даосизма — это отшельник, который с помощью религиозной медитации, дыхательных и гимнастических упражнений добивается высокого духовного состояния, позволяющего ему преодолеть все страсти и желания, погрузиться в общение с божественным Дао.¹²

2.2. Соотношение даосизма и конфуцианства

Любой культурный фактор нужно рассматривать  в рамках породившей его системы. Вырванный из социально-исторического  контекста отдельный фактор легко  понять ошибочно. О даосизме нельзя говорить вне социокультурного контекста, в котором он возник. Контекстом этим является конфуцианство, без которого, возможно, не было бы и даосизма.

Главное отличие конфуцианской  и даосской культур – отношение  к природе человека, из которой  вытекает и сложившееся между  ними в традиционной китайской культуре «распределение ролей». Оба учения предполагали необходимость изменений  с целью приблизиться к «истинной  сущности человека». ¹³

Конфуцианцы считали истинной сущностью  человека гуманность (жень), доброе, истинно  человеческое начало. Под самосовершенствованием понималось самовоспитание, развитие в себе «гуманного» начала (носителя высоких морально-психологических  качеств) и подавление в себе «дикого», «злого». Ко времени возникновения  доасизма конфуцианство являлось официальным  учением, основой государственной  структуры. «Центральная фигура», идеал  конфуцианства – цзюнь-цзы –  «благородный муж», носитель конфуцианского сознания. Его добродетели: самообладание, справедливость, почтительность к старшим, социальная ответственность. Его цель – общественное служение; личность в конфуцианской этике подчиняется  социуму.

С другой стороны, даосы, равно осуждая  «дикость», необузданность, подверженность страстям, понимали под истинной человеческой сущностью изначально присущее каждому  явлению космическое начало, воплощающее  единые для всей природы универсальные  закономерности. Высшая цель в даосизме – выявление и предельная актуализация «истинного начала» в человеке и  полное ему подчинение, «слияние»  с единым потоком движения вселенной.

Различаются и сами способы восприятия мира даосами и конфуцианцами. Мышление конфуцианца по необходимости бинарно, дихотомично, основано на познании явлений  через их противоположность, на противопоставлении пар типа «природное – культурное», «покой – движение», «добро – зло», «субъект – объект» и т. д. И в человеческой природе конфуцианцы четко разделяли и противопоставляли «природное» (страсти) и «культурное», призванное эти страсти обуздать. Такой подход, открывая путь к аналитическому познанию мира, позволяя упорядочить картину мира, одновременно «разбивает» мир на оппозиции, лишая его целостности. При этом все, не укладывающееся в эту искусственную модель мира, искажается или игнорируется. Так же конфуцианское воспитание способствовало внутренней конфронтации, ведущей к внутриличностным конфликтам.

Для даосского мировосприятия общественные правила и нормы воспринимаются, как: 1) насилие над личностью; 2) условность, искусственное образование, уже  в силу этого препятствующее проявлению истинной сущности человека; 3) фактор, усиливающий отделенность человека от мира.¹⁴

Приверженцы конфуцианства опирались  преимущественно на рефлексивный слой сознания, шли к изменениям через  самоанализ и самоконтроль. «Благородный муж требователен к себе, низкий человек требователен к другим». Осознанное усвоение ли, самовоспитание должны были уравновесить природное  и культурное начала личности.

Основная же задача даосских практик  – позволить проявиться изначально присущему нам космическому началу, позволить ему действовать через  нас. Для этого нужно не столько  приобретать новые качества, сколько  устранить препятствия в виде страстей, эгоистических переживаний  и прочих проявлений нашего «Я», «мешающих» естественному потоку событий. Попытки  насильственно, волевым усилием  преодолеть нежелательные проявления считались неприемлемыми.

Однако явное противопоставление этих традиций существовало скорее на поверхности. В реальности же, в полном соответствии с даосским мировосприятием, оба учения являются неразделимыми полюсами единого социокультурного феномена. Возникнув в государстве, где конфуцианство занимало (и после сохранило) ведущие позиции, даосизм явился своего рода альтернативной – но никоим образом не «подпольной» и не противоборствующей – культурой. Их взаимодействие, приводящее к взаимопроникновению, равно обогащало обе традиции. Сложившийся баланс поддерживал жизнеспособность обоих течений, препятствуя как стагнации конфуцианства, так и превращению даосизма в разновидность анархии.

2.3.Даосизм в настоящее  время

Особой проблемой является отношение в КНР к даосизму как составной части традиционного культурного наследия в связи с современной социокультурной ситуацией в Китае.¹⁵

В настоящее время, во многом благодаря трудам французских синологов, сделано много для изучения религиозной ситуации на Тайване, также мало освещенной в советской научной литературе, несмотря на значительный интерес данного материала в историко-культурном, социально-психологическом и социально-политическом аспектах.

С двумя последними темами в значительной мере связана проблема оценки культурной значимости и жизнеспособности даосизма в западном китаеведении и философии (прежде всего в ее экзистенциально-феноменологическом варианте). Исследования данного типа весьма распространены в странах Запада (Франция, США) и Японии. Более конкретная постановка вышеперечисленных вопросов и основная характеристика возможных направлений их разрешения и является целью данной части исследования.

Из традиционно распространенных в Китае даосских школ, каждая из которых была автономным и самоуправляемым направлением (единого даосского руководства, равно как и единой церкви или же фиксированной даосской догматики не было), к 1911 г. лидировали две — школа «Небесных наставников» (тяныии дао; чжэн и дао) и школа «Совершенной истины» (цюань чжэнь дао). Остальные школы были малочисленными и пребывали в глубоком упадке. Впрочем, последнее в известном смысле было справедливо и относительно даосизма в целом: творческий этап его эволюции остался далеко позади.¹⁶

Тем не менее, две вышеназванные даосские школы, безусловно, лидировали среди других направлений, как по численности последователей, так и по их влиянию на население. Однако ко времени Синьхайской революции эти школы переживали период упадка.

Из четырех основных мотивов пострижения в монахи, выделенных японским исследователем Ёсиока Нситоё, а именно:

-   стремление достичь состояния бессмертного — сяня;

-   стремление к уединенной жизни;

-   бедность семьи и неспособность прокормить детей;

-  слабость и неприспособленность к мирской жизни, — целиком преобладали последние два, что свидетельствует о резком преобладании внешних мотиваций над внутренними.

Уровень образованности монахов и их знакомства с основами вероучения был низким. Продолжали нарастать тенденции к сектантской замкнутости.

Осуществлявшаяся в 50-е гг. борьба против деятельности тайных сект более или менее выраженной даосской ориентации (деятельность секты «И гуань дао», например, была осуждена в 1953 г.) никоим образом не затронула ортодоксальные даосские направления, которые и сами традиционно негативно оценивали сектантство. Однако не исключено, что в глазах правительства даосизм выглядел более «подозрительным», чем другие религиозные течения. Не исключено, что здесь сказалась инерция привычки, поскольку в течение последних трехсот-четырехсот лет китайские правящие круги склонны были рассматривать даосизм в качестве своеобразной питательной среды недовольства, а аморфность и полиморфизм даосской традиции позволяли «зачислять в даосы» все по той или иной причине неугодные секты. Во всяком случае, первая даосская организация появилась в КНР позже, чем аналогичные организации других вероисповеданий, и была распущена после начала мрачного десятилетия «культурной революции» раньше, чем другие ассоциации.

Тем не менее, 14 апреля 1957 г. в КНР была создана Китайская ассоциация последователей даосизма (Чжунго дао цзяо сехуэй), делегатов съезда которой приветствовал заместитель председателя КНР Чжу Дэ. Ассоциация была создана на базе пекинского монастыря Бай юнь гуань, окончательно превратившегося в ведущий центр даосизма в Китае. Председателем ассоциации стал даосский священнослужитель Цю Чундай, его заместителями — Мэн Минхуэй (Пекин), Чэнь Иннин (Ханчжоу), Цяо Цинсинь (Сиань), Ван Юэцзин (Цзянси), И Синьин (Сычуань), председателем секретариата — нынешний глава ассоциации Ли Юйхан (провинция Цзянсу).¹⁷

Второй съезд ассоциации состоялся в начале ноября 1961 г. Делегаты съезда постановили, в частности, осуществлять работу по исследованию истории даосизма и подготовить издание «Истории даосизма в Китае», воспитывать кадры даосской интеллигенции, беречь и охранять памятники культуры, связанные с историей даосизма.

Следует обратить внимание на проблему «воспитания даосской интеллигенции». Из 8000 официально зарегистрированных к 1949 г. даосских священнослужителей и монахов подавляющее большинство дао ши не интересовались религиозно-философскими проблемами, не знали даже основных текстов «Дао цзана» и не занимались проповедью, ограничиваясь, по существу, тщательным воспроизведением обрядовой стороны религии, не рефлектируя по поводу ее содержания (подобная же ситуация характерна для Тайваня 60-х гг.). Поэтому жизнеспособность даосизма во многом зависела от повышения образовательного, культурного и богословского уровня духовенства.¹⁸

После начала «культурной революции» Ассоциация была распущена и восстановлена только в мае 1980 г.

К этому времени религиозная ситуация в КНР заметно изменилась. Репрессивная политика в отношении религии не только не привела к ее «отмиранию», но, напротив, способствовала определенному росту религиозности населения. Религия, выполняя свои компенсаторные функции, как бы «восполняла» моральный, а то и материальный ущерб, понесенный значительной частью населения страны в 1966—1976 гг. И не случайно поэтому, что современные китайские авторы рассматривают деятельность пресловутой «банды четырех» в качестве существенного субъективного фактора сохранения религии в условиях социалистического строительства в КНР.

Религиозная жизнь в КНР начинает оживляться после 1978 г., как следствие начала процесса общей нормализации внутреннего положения, так и в результате стремления китайского руководства расширить международные торгово-экономические связи с развитыми странами Запада. Это предполагало создание за рубежом благоприятного образа Китая и отказа от одиозных форм контроля над общественным сознанием мрачного десятилетия «культурной революции». В дальнейшем внешнеполитические импликации становятся характерной чертой отношения властей к проблемам религии.

В 1982—1984 гг. осуществляются ремонтно-реставрационные работы в Бай юнь гуане — крупнейшем даосском монастыре в КНР, на базе которого функционирует Ассоциация. Численность монахов в Бай юнь гуане в настоящее время не превышает 30 человек (данные на 1984 г.). При Бай юнь гуане также функционирует Школа, готовящая кадры священнослужителей для 25 действующих в настоящее время даосских храмов, большинство из которых являются известными памятниками китайской архитектуры. В Школе обучается около 100 слушателей.

Что касается сокращения численности монашества, то оно представляет собой вполне объективный процесс «обмирщения» религии в Китае. Аналогичные процессы наблюдаются и в китайском буддизме: так, в монастыре Линъиньсы (близ Ханчжоу) в 1949 г. было 150 монахов, в 1964 — 100 и в 1980г.— один. Правда, позднее их численность вновь стала увеличиваться.