Сократические школы: Киники, киренаики, мегарики

СОДЕРЖАНИЕ 

ВВЕДЕНИЕ

       Великий Сократ – один из выдающихся мыслителей эпохи высокой классики Древней Греции. Он был, как считали, воплощением эллинской мудрости, его называли святым греческой философии.

       Сократ  не создал какой-либо философской системы, не написал ни строчки. Он делал нечто неизмеримо более важное: бесконечными беседами и расспросами он будил и будоражил мысли. Под напором его диалектики и знаменитой иронии все распространенные представления об истине, знании, благе и добродетели, рушились, но вместо них Сократ не выставлял каких-то готовых истин. Он пытался привести самих людей к такому знанию, в достоверности которого они убедились бы сами. Он считал, что знание можно обрести только собственными усилиями, а не получить в качестве готового извне. Сократ пытался найти в сознании человека такую опору, такой  фундамент, на котором мог бы твердо находиться нравственный мир человека, что является очень актуальной проблемой  в наше сложное время.

     Поворотным  пунктом  в  истории  античной  общественной   мысли   стало выступление Сократа (468 — 399 гг. до н.  э.).  В  пору  всеобщего  идейного разброда, когда все  традиционные  представления  и  идеи  были  подвергнуты беспощадной  критике  и  отвергнуто  самое  существование   общеобязательных социальных и этических норм, Сократ первым поднял голос в  защиту  важнейшей для человека ценности — позитивного смысла жизни.  На  исходе  классического периода  разложение  охватило  самое   сердцевину   античного   общества   — гражданскую личность.  И  вот  Сократ  занялся  врачеванием  этой  важнейшей элементарной частицы общества — человека, в убеждении, что  никакая  реформа общества невозможна без оздоровления личности. И это его обращение  к  теме человека было тем более естественным, что античной  философии всегда  была присуща мысль о человеке как своего рода микрокосме —  не  только  элементе, но и модели целого мира.

     Сократ  выступает как воплощение здоровой реакции на опасные разрушительные тенденции социального, интеллектуального и нравственного развития. Видя эту опасность, он возвращает внимание философии к основному — к человеку, к его назначению и смыслу жизни, к возможности достижения им счастья. Надо было обладать поистине здоровой натурой, огромным запасом жизнестойкости и оптимизма, чтобы в век спекулятивной критики и нравственного шатания так просто и правильно взглянуть на главную проблему философии. Это душевное здоровье Сократа — здоровье его народа, в нем воплотилось самое чувство самосохранения древних эллинов, отличавшихся в лучшую пору их истории предприимчивостью, пытливостью, верою в возможности своего ума и духа. Деятельность Сократа дала мощный толчок новому духовному развитию, и даже самая его смерть — его гибель в столкновении с косностью традиции — послужила движению к оздоровлению и обновлению античного общества.

     За  вычетом трагического финала биография  Сократа внешне мало чем примечательна. Он вышел из народной гущи, его жизнь была жизнью простого человека, и только смерть решительно выделила его из общей массы и вознесла на такой пьедестал, что он навсегда остался великим примером, учителем жизни в самом высоком смысле этого слова. 

1. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ СОКРАТА. ЖИЗНЕУТВЕРЖДАЮЩИЙ  СМЫСЛ ЕГО СМЕРТИ

       Сократ, древнегреческий  философ,469-399 гг. до н.э., сын каменотеса Софрониска и повитухи Фенареты. Внешность Сократа все называли уродливой. Он был похож на Силена: небольшого роста, с большим животом, курносый, толстогубый, с толстой шеей и большой лысиной. Его облик никак не соответствовал идеалам того времени, и, что поражало более всего, внешность философа не соответствовала “красоте его души”. Но все это лишь облагораживало умение Сократа господствовать над всем земным, над собой и показывало величие его духа. Внешний облик донесли до нас две гермы, имеющие надписи. На одной Сократ изображен с Сенекой, на другой,  находящейся в Неаполе, он изображен один.

       По  этим двум гермам были идентифицированы как портреты Сократа другие изображения. При этом выяснилось, что копии снимались с двух различных оригиналов. Один сделан еще при жизни философа, когда художник лично видел Сократа. Философ предстает на нем человеком жизнерадостным, даже несколько похотливым, однако за некрасивой внешностью ясно видна его мудрость. Второй портрет Сократа возник лишь после его смерти. Афиняне создали его, раскаявшись в том, что заставили его выпить чашу с ядом. Это было произведение Лиссипа. На портрете несправедливо осужденный философ изображен таким, каким его воспринимали ученики. Художник не стал изображать внешнее уродство, желая подчеркнуть нравственную красоту человека, который считал, что добродетели можно научиться, и признавался: ”Я знаю только то, что ничего не знаю”. Ранний портрет Сократа изображает его нищим, нетребовательным и одиноким человеком, не понятым ни своей женой Ксантиппой, ни многими другими людьми. На позднем портрете перед нами - мудрец, который провозгласил: ”Существует только один бог - знания, и только один дьявол-невежество”. Он советовал каждому человеку слушать лишь внутренний голос. Нам известны только головы Сократа. Попытка дополнить одну из статуй в Копенгагене головой философа не принесла ожидаемого результата. Однако в Британском музее находится статуэтка, изображающая внезапно остановившегося Сократа: вполне вероятно, что во время прогулки по рынку он встретил знакомого и решил начать с ним философскую беседу. Именно таким его знали в Афинах.

      Сократу было 37 лет, когда началась Пелопоннесская война. В круг людей, с которыми он водил знакомство до войны, входили  интеллектуалы из круга Перикла – музыкант Дамон, ученый Архелай, софист Протагор и блистательная Аспасия. Имеются сведения о его знакомстве с философом Анаксагором (о чувстве неудовлетворенности, оставшемся у него от чтения Анаксагора, Сократ рассказывает в платоновском Федоне). У Зенона Элейского Сократ учился диалектике, а позднее посещал лекции софиста Продика и участвовал в диспутах с Горгием, Фрасимахом и Антифонтом. На войне Сократ отличился в сражениях при Потидее (432 до н.э.), Делии (424 до н.э.), а также при Амфиполе (422 до н.э.). Важнейшим этапом в становлении Сократа как мыслителя явилось провозглашение его «мудрейшим из людей» Дельфийским оракулом (об этом повествует Платон в Апологии Сократа). Размышляя об этих словах и сопоставляя их с собственным убеждением в том, что он «знает только то, что ничего не знает», Сократ пришел к выводу, что это убеждение и делает его мудрейшим, поскольку другие люди не знают даже этого. Познание меры собственного (и других людей) незнания, к чему побуждают человека и значащиеся при входе в дельфийский храм Аполлона слова «Познай самого себя», стало общим принципом сократовских исследований. К 423 до н.э. он сделался достаточно заметной фигурой для того, чтобы навлечь на себя сатирические выпады сразу двух афинских комедиографов – Аристофана и Амейпсия. Сократ сторонился политики, насколько это было возможно, хотя к числу его друзей принадлежали Ферамен, Хармид, Критий и Алкивиад. Первые трое были вождями Тридцати тиранов, свергнувших афинскую демократию, в то время как Алкивиада его политический оппортунизм довел до измены родному городу. Имеются свидетельства, что эти связи повредили Сократу на суде. В 406 Сократ пытался воспрепятствовать истерическому и противозаконному приговору стратегам, привлеченным к суду после выигранной афинским флотом битвы у Аргинусских островов, а в 404 пренебрег исходившим от Тридцати тиранов повелением схватить Леонта с Саламина, внесенного ими в проскрипционные списки.

      Уже в пожилом возрасте Сократ вступил  в брак с Ксантиппой, родившей ему  троих детей (возможно, это был его второй брак). Бедность Сократа, его неприхотливость и необычная внешность вошли в поговорку.

      После свержения  тирании  тридцати  и  восстановления  в Афинах демократии Сократ был  обвинен  в  безбожии.  Обвинение  исходило  от трагического поэта Мелета, богатого кожевника  Анита  и  оратора  Ликона.  В диалоге «Менон» Платон сообщает, что Анит, демократ,  изгонявшийся  из  Афин тридцатью  тиранами  и  участник  их  ниспровержения,   выказывает   крайнюю неприязнь перед софистами,  говоря,  что  «софисты - это  очевидная  гибель  и порча для тех, кто с ними водится». Когда Сократ,  приведя в пример заурядных   детей   выдающихся   афинян,   высказывает   уверенность,    что «добродетели обучить нельзя» Анит грубо  его  обрывает,  после  чего Сократ с горечью замечает, что  Анит  думает,  что  и  он,  Сократ,  подобно софистам  губит  людей,  В  диалоге  «Эвтифрон»  Сократ   говорит   случайно встреченному им Эвтифрону, что некий Мелет, человек, по-видимому, молодой  и незначительный, написал на него, Сократа, донос, где  обвиняет  его  в  том, что он развращает юношество, выдумывая новых богов  и  ниспровергая  старых. Эвтифрон успокаивает  Сократа.  Однако  весной  399  г.  до  н.  э.  философ предстал перед  гелиеей - судом  присяжных.  В  качестве  обвинителя  выступил Мелет, заявивший, что клятвенно обвиняет Сократа в  том,  что  «он  не  чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и  повинен  в  том,  что развращает юношество; и наказание за то - смерть». Для успеха своего  обвинения Мелет должен был набрать по  крайней  мере  пятую  часть  голосов  тех,  кто заседал в Гелиее. В ответ на обвинение Сократ  произнес  свою  защитительную речь, в которой опровергал выдвинутые против него обвинения, после чего  был признан виновным уже большинством голосов. Теперь Сократу надо  было  самому себе назначить наказание. Он предложил присудить ему пожизненный  бесплатный обед в Пританее вместе с олимпийскими чемпионами, а, в крайнем случае - штраф в одну мину, после чего присяжные  осудили  Сократа  на  казнь  еще  большим количеством голосов. Тогда Сократ произнес свою третью речь, сказав, что  он уже стар (ему было тогда 70 лет)  и  не  боится  смерти,  которая  есть  или переход в небытие, или жизнь в Аиде, где он встретится с Гомером и другими выдающимися людьми. В памяти же потомства  он,  Сократ,  навсегда  останется мудрецом, тогда как его обвинители пострадают (и в самом деле они,  согласно Плутарху, повесились).  Все  три  речи  Сократа  содержатся  в  платоновском произведении «Апология Сократа». Сократа должны были казнить сразу, но накануне суда из Афин ушел  на  остров Делос корабль с ежегодной религиозной миссией. До возвращения корабля  казни запрещались  обычаем.  В  ожидании  казни  Сократу  пришлось  тридцать  дней провести в тюрьме. Накануне ее ранним утром к Сократу,  подкупив  тюремщика, пробирается его друг Критон, сообщивший,  что  стражи  подкуплены  и  Сократ может бежать. Сократ отказался, считая, что надо повиноваться  установленным законам, иначе он уже эмигрировал бы из Афин.  И хотя  теперь  его осудили несправедливо, закон надо чтить. Об этом мы узнаём из платоновского  диалога «Критон». В диалоге же «Федон»  Платон  повествует  о  последнем  дне  жизни Сократа. Этот день Сократ провел со своими учениками. Он говорит им, что  не боится смерти, потому что был к ней  подготовлен  всей  своей  философией  и образом жизни. Ведь само философствование, по его  убеждению,  есть  не  что иное,  как  умирание  для  земной  жизни  и   подготовка   к   освобождению бессмертной души от ее  смертной  телесной  оболочки.  Вечером  пришла  жена Ксантиппа, пришли родственники Сократа, привели его трех сыновей. Он с  ними простился и отпустил их. Затем в присутствии  своих  учеников  Сократ  выпил чашу  растительного яда.  Согласно  Платону,  Сократ  скончался тихо.  Его последними словами была просьба принести петуха  в  жертву  Асклепию.  Такую жертву обычно приносили богу медицины выздоровевшие. Сократ  же  хотел  этим подчеркнуть, что смерть тела - это выздоровление души. Нетрудно заметить,  что «федоновский» Сократ по-другому представляет себе  смерть,  чем  Сократ  из «Апологии». Это неудивительно. Сократ из «Апологии»  ближе  к  историческому Сократу.  В  «Федоне»  же  Платон   приписал   Сократу   уже   свои,   более идеалистические взгляды,  вложив  в  его  уста  свои  четыре  доказательства бессмертия души. Такова внешняя сторона жизни и смерти Сократа. 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. ДИАЛЕКТИКА  СОКРАТА. СОКРАТ И  СОФИСТЫ

      Сократ  прославился как один из родоначальников  диалектики в смысле нахождения истины при помощи бесед и споров. Метод диалектических споров Сократа заключается в обнаружении противоречий в рассуждениях собеседника и приведения его к истине посредством вопросов и ответов. Он первый увидел в отчетливости и ясности суждений основной признак их истинности. В спорах Сократ стремился доказать целесообразность и разумность как мира, так и человека.  У Сократа познание переходит от философского сомнения «я знаю, что я ничего не знаю» к рождению истины посредством самопознания¹.

      Диалектика  Сократа по форме состоит из «иронии» и «майевтики», а по содержанию - из «индукции» и «определения». Ирония раскрывает внутреннюю противоречивость аргументов противника, доводя их до абсурда. Ирония сопровождает индукцию, то есть последовательное рассмотрение мнений противника и вычленение из них элементов, опровергающих саму суть этих мнений. На основе этих элементов формируется майевтика (буквально: помощь при родах) - стадия, на которой у противника должна родиться мысль, нужная его оппоненту. Это и есть - определение, то есть та идея, против которой в начале дискуссии боролся противник.

      Главным вкладом Сократа в искусство  ведения полемики было изменение  им содержания дискуссии. Если до этого  спорящие стороны не обращали особого  внимания на суть выступлений соперников, сосредотачивая внимание на силе и убедительности собственной речи, то теперь в риторическом арсенале появились наводящие вопросы, сами по себе являющимися и аргументами, и контраргументами. Соперники стали прислушиваться к доводам противной стороны. Споры превратились из горячих перепалок в изящные и остроумные представления.

      Необходимо  заметить, что под диалектикой  «понимали в древности искусство  добиться истины путем раскрытия  противоречий в суждении противника и преодоления этих противоречии. В древности некоторые философы считали, что раскрытие противоречий в мышлении и столкновение противоположных мнений является лучшим средством обнаружения истины»².  Это справедливо и для настоящего времени.

      Между тем как Гераклит учил о борьбе противоположностей, как о движущей силе развития природы, сосредоточив свое внимание, главным образом, на объективной диалектике, Сократ, опираясь на эллейскую школу (Зенон) и софистов (Протагор), впервые отчетливо поставил вопрос о субъективной диалектике, о диалектическом способе мышления.

      Таким образом, сократический метод –  это, прежде всего,  метод последовательно  и систематически задаваемых вопросов, имеющих своей целью приведение собеседника к противоречию с  самим собой, к признанию собственного невежества. В этом и заключается сократовская «ирония».

      Основная  задача сократического метода - найти  «всеобщее» в нравственности, установить всеобщую нравственную основу отдельных, частных добродетелей. Эта задача должна быть разрешена при помощи своеобразной «индукции» и «определения».

      Беседа  Сократа исходит из фактов жизни, из конкретных явлений. Он сравнивает отдельные этические факты, выделяет из них общие элементы, анализирует  их, чтобы обнаружить, что препятствует  объединению противоречащих моментов, и, в конечном счете, сводит их к высшему единству на основе отысканных существенных признаков. Таким путем он достигает общего понятия. Так, например, исследование отдельных проявлений справедливости или несправедливости открывало возможность определения понятия и сущности справедливости или несправедливости вообще.

      «Индукция»  и «определение» в диалектике Сократа взаимно дополняют друг друга.

      Если  «индукция» - это отыскание общего в частных добродетелях путем  их анализа и сравнения, то «определение» - это установление родов и видов, их соотношения, «соподчинения».

      Вот как, например, в разговоре с Евтидемом, готовившимся к государственной  деятельности и желавшим знать, что  такое справедливость и несправедливость, Сократ применил свой «диалектический» метод мышления.

      «Сначала  Сократ предложил дела справедливости заносить в графу «дельта», а дела несправедливости - в графу «альфа», затем он спросил Евтидема, куда занести ложь. Евтидем предложил  занести ложь в графу «альфа» (несправедливости). То же предложил он и в отношении обмана, воровства и похищения людей для продажи в рабство. Равным образом на вопрос Сократа можно ли что-либо из перечисленного занести в графу «дельта» (справедливости), Евтидем отвечал решительным отрицанием. Тогда Сократ задал Евтидему вопрос такого рода: справедливо ли обращение в рабство жителей несправедливого неприятельского города. Евтидем признал подобный поступок справедливым. Тогда Сократ задал подобный же вопрос относительно обмана неприятеля и относительно кражи и грабежа добра у жителей неприятельского города. Все эти поступки Евтидем признал справедливыми, указав, что он первоначально думал, будто бы вопросы Сократа касаются только друзей. Тогда Сократ указал, что все поступки, первоначально отнесенные к графе несправедливости, следует поместить в графу справедливости. Евтидем согласился с этим. Тогда Сократ заявил, что, следовательно, прежнее «определение» неправильно и что следует выдвинуть новое «определение»: «По отношению к врагам такие поступки справедливы, а по отношению к друзьям несправедливы, и по отношению к ним, напротив, следует быть как можно справедливее». Однако и на этом Сократ не остановился и, снова прибегая к «индукции», показал, что и это «определение» неправильно и требует замены его другим. Для достижения этого результата Сократ снова обнаруживает противоречия в положении, признанном собеседником за истинное, а именно в тезисе о том, что в отношении друзей следует говорить только правду. Правильно ли поступит военачальник, спрашивает Сократ, если он, для того чтобы поднять дух войска, солжет своим войнам, будто бы приближаются союзники. Евтидем соглашается, что подобного рода обман друзей следует занести в графу «дельта», а не «альфа», как это предполагается предыдущим «определением». Равным образом, продолжает «индукцию» Сократ, не справедливо ли будет, если отец обманет своего заболевшего сына, не желающего принимать лекарство, и под видом пищи заставит его это лекарство принять, и тем самым своей ложью вернет сыну здоровье. Евтидем соглашается, что и такого рода обман следует признать делом справедливым. Тогда Сократ спрашивает его, как назвать поступок того человека, который, видя своего друга в состоянии отчаяния и боясь, как бы он не кончил жизнь самоубийством, украдет или просто отнимет у него оружие. Эту кражу, или этот грабеж, Евтидем также вынужден занести в графу справедливости, нарушая снова предыдущее «определения» и приходя к выводу, подсказанному Сократом, что и с друзьями не во всех случаях надо быть правдивыми. После этого Сократ переходит к вопросу о различии добровольного и недобровольного поступка, продолжая свою «индукцию» и добиваясь нового, еще более точного «определения» справедливости и несправедливости. В конечном итоге получается определение несправедливых поступков как тех, которые совершаются в отношении друзей с намерением им навредить»³.