Русская религиозная философия конца 19 - начала 20 в.в.

      Для социального переустройства общества на такой основе, по Бердяеву, нужно прежде всего не техническое переустройство, а духовное возрождение. Для России оно связано с утверждением ²русской идеи², взгляды на которую у него во многом совпадают со взглядами В. Соловьёва. Главной отличительной чертой русской идеи является, по Бердяеву, религиозный мессианизм, пронизывающий всё общество, его культуру и сознание. Суть ²русской идеи² - осуществление царства Божия на земле. Её самобытность заключена прежде всего в ²коммюнотарности², в ²идее братства людей и народов².  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

      Проблема  веры и разума в православном религиозном

                                 антиинтеллектуализме. 

      В.С. Соловьёв, и не он один, выражал в  русской религиозной философии  интеллектуалистическую тенденцию. Он стремился поставить разум на службу вере, дать религии возможность опереться на рациональное начало человеческого сознания, привлечь к обоснованию религиозного мировоззрения достижения науки и аппарат философии.Интеллектуализму Соловьёва в русской религиозной философии противостояла антиинтел-лектуалистическая тенденция. 

      Антиинтеллектуалисты  намерены культивировать такую рели-гиозность, в которой чувства преобладали  бы над рассудочным началом. Они  стремятся замкнуть религиозную  жизнь в рамки эмоциональной  сферы,сделать её недоступной критике  с позиции логического мышления. В современной русской религиозной философии мнение антиинтеллектуализма наиболее последовательно выражал Л. Шестов(1866-1938). Определяющим моментом его учения является тезис о коренной противоположности и , даже, несовместимости веры и разума. Вера, с его точки зрения, - это особая, наиболее полная высшая плоскость бытия человека, коренной поворот к новой жизни, в которой не действуют законы человеческого общежития, авторитет, разумные доводы. Вера есть готовность вырваться из круга всех тех идей, в которых живёт человек. Истинно верующим является только тот человек, кто почувствовал, что все ограничительные законы, или устои, все опоры, на которых держался человек, разбиты, раздроблены, уничтожены, исчезли, что все светочи погасли, все указания исчезли. ²Вне наших общих принципов, помимо нашего осознающего разума, протекают наиболее замечательные и значительные события нашего существования. Можно сильнее сказать – при всякой попытке нашего разума проверить своими критериями действительность таких переживаний наши сами переживания превращаются в ничто, словно бы их никогда не было. Здесь нельзя проверить, нельзя фиксировать… От всякой попытки прикоснуться щупальцами разума к вере – вера гибнет. Она может жить лишь в атмосфере безумия. Она не делится своей властью ни с кем. И вопрос становится именно так: либо разум, либо вера².- пишет в своей знаменитой книге Л. Шестов «Только верою».

      В своих богословских изысканиях Л. Шестов, по сути дела, переходит на позиции  ортодоксального протестантизма. Вера, по его мнению, даётся не тому, кто её искал, не тому, кто её добивался, а тому, кого Бог избрал, прежде чем он хоть чем-то проявил себя. Тот, кто рассчитывает на свою мудрость, на свою справедливость, на свои силы, тот никогда не спасётся. Тот, кто рассчитывает на свои заслуги, на свои дела, тот этим самым заявляет о своём неверии. Стремясь убедить человека отказаться от рациональных основ религиозной веры, Л. Шестов договаривается до того, что малейшие усилия человека, его опору на собственные силы называет богоотступничеством. Чем больше хлопочет человек, чем больше напрягается, чтобы отличиться, не в пример другим, своими делами, своими подвигами проложить себе путь в царство небесное, тем больше он уходит от Бога, утверждает Шестов. Следуя этой логике, русский религиозный мыслитель замахивается даже на один из самых сильнейших элементов в христианской системе религиозной жизни, - культ святых. Святые для него – это люди, которых обуяла гордыня, то есть уверенность в себе, уверенность в том, что они знают, куда идти и как идти, что рассчитывают на свой разум и своё искусство вырваться из тех тесных пределов, в которое заключено смертное существо – человек. ²Святые надеются строгим воздержанием и самобичеванием и иными подвигами заслужить спасение. У них нет веры в Бога, у них есть вера в собственные силы². Но если человек не может своими усилиями достичь спасения, заключает Л. Шестов, то у него остаётся единственное средство – уповать на милость Бога. И когда человек окончательно отчается в себе, когда у него опускаются руки, когда он ничего не видит перед собой, кроме тьмы и ужаса, тогда ему приходит на помощь Бог. ²Верить – значит покинуть надежды на собственные силы, свой разум, своё искусство, броситься с закрытыми глазами туда, где, по нашему разумению, быть ничего не может, ибо там весь порядок, весь строй не имеет ничего общего и с тем порядком, который они привыкли ценить в своей жизни как высшее благо².

      Антиинтеллектуалистические  установки нацелены на то, чтобы  ликвидировать такого неудобного посредника, каким является для религии человеческий разум ,и связанные с ним рациональные основанияпринятия религиозных убеждений: последовательную аргументацию, логическую непротиворечивость и т. д. Поэтому одна из ведущих тем в работах религиозных антиинтеллектуалистов – это тема ограниченности, ущербности разума, его неспособности отобразить многообразие бытия, сокровенную часть человеческой жизни.

      Дискурсивное  мышление, утверждает Л. Шестов, существует только для того, чтобы человек имел иллюзию совершенного знания. На самом же деле, отвлечённые понятия разума не только не дают знания о действительности, но, наоборот, от действительности уводят. Действительность иррациональна, абсолютно непознаваема. И метод, и логика, и разум, по его мнению, всё это – средства, скрывающие от нас действительность. Чтобы познать истину, нужна способность избавиться от метода, от всякого контроля, налагаемого на нас логикой, нужен порыв восхищение. Та истина, которая постигается через причастность к божественному, никаким образом, по самому своему существу, не может поддаться логической обработке, то есть принять форму общеобязательных, исключающих себя, противоположных суждений. Проще говоря – мистическая интуиция. 

      С мнением Л. Шестова окоренной ущербности рационального познания и существования особой, внелогической способности постижения человеческого бытия солидаризируется видный православный философ С.Н. Булгаков(1871-1944). Логическое мышление, по его словам, соответствует лишь теперешнему, греховному человеку, оно есть болезнь, порождение несовершенства.

      Безгрешному человеку свойственно методологическое мышление, своего рода ясновидение, и  поэтому высшая религиозная задача для человечества – подняться  над умом, стать выше ума. Этим двум противоположным типам освоения реальности соответствует, с точки зрения антиинтеллектуалистов, и две противоположные теоретические формы выражения – рационализм и христианская философия. ²Рационализм, то есть философия понятия и рассудка, философия вещей и безжизненной неподвижности, - по характеристике православного богослова П. Флоренского(1882-1943), - всецело связан с законом тождества – это философия плотская. Напротив, христианская философия, то есть философия идеи и разума, философия личности и творческого подвига, опирается, следовательно, на возможность преодоления закона тождества – это философия духовности.²

      Такая оценка двух типов постижения бытия  и предопределила основное направление  критики рационализма. Преимущественным объектом атак антиинтеллектуалистов стал закон тождества, на который опирается рациональное мышление человека, вся классическая логика. Антиинтеллектуалисты утверждают, что закон тождества не только бесполезен для проникновения в тайны бытия, но и является на этом пути непреодолимым препятствием. Под углом зрения закона тождества, все бытие, желая утверждать себя, на деле только уничтожает себя, превращаясь в совокупность таких элементов, из которых каждый есть центр отрицаний, и притом, только отрицаний. Таким образом, все бытие является согласным отрицанием, одним великим ²НЕ². Закон тождества, по мнению П. Флоренского, действует не просто как разрушительная сила, убивает творческое начало в человеке, превращает личность в вещь. А потому победа над этим законом – одно из главнейших условий возрождения духовного измерения человека, становления личности.

      Одна  из главных претензий, выдвинутых П. Флоренским к закону тождества, заключается  в том, что этот закон, по его мнению, утверждает самотождественность ²Я² и, следовательно, самодостаточность ²Я². А это, в свою очередь, считает православный богослов, порождает эгоизм и атеизм. Поставив в тесную, однозначную зависимость рациональное познание, основанное на законе тождества, нравственную и мировоззренческую позицию, П. Флоренский делает вывод, что отказ от эгоизма и атеизма предполагает отказ от закона тождества. Осуществить этот отказ, значит принять иную, более высокую логику отношения к действительности – логику вручения своей судьбы в руки Бога. ²Трояким подвигом веры, надежды и любви, - пишет он, - преодолевается конечность закона тождества. Я перестаю быть ²Я², моя мысль перестаёт быть моей мыслью, непостижимым актом, отказываясь от самоутверждения ²Я²=²Я²… Как раньше греховная самосуть ставила себя на место Бога, так теперь с помощью Божией я ставлю на место себя Бога².

      Заметную  роль в обосновании методологии  религиозного антиинтеллектуализма православными  богословами С. Булгаковым и П. Флоренским играет принцип антиномизма. С помощью этого принципа они пытаются оправдать, сделать состоятельным неприемлемое, с точки зрения здравого человеческого рассудка, содержание христианского вероучения и, прежде всего, догмат о Божественной Троице. П. Флоренский объявляет этот догмат исходным принципом всей христианской философии. Именно благодаря этому догмату христианство дало новое видение мира, новый масштаб оценки всего бытия, в том числе и норм человеческого мышления. Бог, единый в трёх лицах, по его убеждению, это воплощенное противоречие. Единосущность лиц Божественной Троицы указывает как на реальное их единство, так и на не менее реальное их различие.

      Как известно, антиномизм – это противоречие между двумя суждениями, умозаключениями, законами, одинаково обоснованными  и логически доказываемыми. Наиболее полно принцип антиномизма разработал И. Кант в своей знаменитой «Критике чистого разума». Антиномизм, с точки зрения Канта, обнаруживается тогда, когда разум пытается выйти за пределы чувственного опыта и познать в принципе не познаваемую ²вещь в себе². Православные богословы С. Булгаков и П. Флоренский приспособили кантовскую методологию для обоснования положения о неспособности человека рациональным путём постичь трансцендентное начало, конечные тайны бытия. Человек, по их мнению, осуждён на постоянную ситуацию антиномизма. Антиномизм ²обнаруживает недостаточно сил человеческого разума, который на известной точке принуждения останавливается, ибо переходит к обрыву и пропасти, а вместе с тем, не может не идти до этой точки².

      Невозможность познать природу Бога, существования  божественной тайны – это один из главных принципов всего христианского иррационализма. Специфика подхода к решению этой проблемы православными богословами, с позиции антиномизма, состоит в том, что этот принцип внешне связан с утверждением для человеческого ума трансцендентной реальности. Главная же цель всех этих рассуждений доказать, что эта неспособность не просто выражение слабости и ограниченности человеческого ума, но и его принципиальной ущербности, греховности. ²Эта противоборственность конечности и бесконечности в греховном разуме или рассудке, есть выражение глубочайшего противоречия коренных норм самого разума в его современном падшем состоянии². Однако православные антиинтеллектуалисты не могут остановиться на констатации этой мысли. Греховному, ограниченному, логическому мышлению противопоставляется особая духовная способность видения мира. Эта способность имеет различные обозначения – вера, любовь, религиозный опыт и т. д.

      Религиозный опыт, вера, с точки зрения антиинтеллектуалистов, - это не познание в строгом значении этого слова, а непосредственно связь человека с Богом, внутреннее чувство, возникающее из потребности в трансцендентном. Такой взгляд на веру, по их мнению, не позволяет спуститься до трактовки её как системы идей или институциональных форм выражения, а напротив, даёт рассматривать как живую, постоянно обновляющуюся связь с Иисусом Христом. При помощи религиозного опыта, как единственной формы проникновения человека к конечным тайнам бытия, религиозные антиинтеллектуалисты стремятся оградить вероучение от критической мысли с позиций данных научного познания. ²Религиозный опыт. – по утверждению С. Франка(1877-1950), - содержит знание абсолютного могущества божественной святыни, несмотря на её эмпирически ограниченную силу. Опыт о верховенстве, всемогуществе святыни является непосредственным, настолько очевидным нашему сердцу, что – поскольку мы вообще его имеем – он не может быть поколеблен никакими ²фактами², никакими истинами эмпирического порядка².

      В конечном счёте, религиозный антиинтеллектуализм приходит к откровенному мистицизму. Религиозный опыт получает истолкование как непосредственное слияние человеческой души с Богом, переход человеческих переживаний, чувств в запредельное трансцендентное измерение.