Распад гегельянства

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

Тема реферата, а именно вопрос о расколе гегельянства является актуальным, так как различия школ базируются не на чисто философских, а на политических и религиозных вопросах. А вопрос о социальной роли религии в современном мире обсуждается интенсивно и в наше время. Обстоятельства левогегельянских дискуссий способствуют более верному пониманию политических и религиозных вопросов.

Цель исследования: выявить причины раскола школы Гегеля на два лагеря (старогегельянцев и младогегельянцев) и изучить основные положения, идеи, подходы этих школ.

Задачи исследования:

1. рассмотреть причины распада гегельянства;
2. показать теоретическую позицию старогегельянцев;
3. выявить особенности толкования идей Гегеля;
4. раскрыть позицию Эдуарда Ганса в социальном вопросе;
5. изучить основные идеи и особенность взглядов младогегельянцев;
6. исследовать позицию Фейербаха в вопросах религии, мышления и бытия.

Чтобы понять причины распада, мы заглянули в историю Германии XIX века и узнали, какие предпосылки общественно-политической жизни заложили почву для раскола. Так как любые, самые абстрактные проблемы философии опосредствованно связаны с общественно-политическими противоречиями времени, а подчас являются и их прямым теоретическим выражением. Исследование проводилось путем анализа различных литературных источников.

В данной работе мы подробно исследовали не всех представителей старогегельянства и младогегельянства. Так же хотелось бы заострить внимание на том, что грани между идейными течениями подчас относительны: многие представители меняли свою точку зрения и переходили, например, от старогегельянцев к младогегельянцам, либо вообще отходили от идей гегельянства. Так, Бруно Бауэр принадлежал в середине 30-х годов к ортодоксам гегелевской школы, к правым, затем, к началу 40-х годов он уже был виднейшим левым гегельянцем.

Р

Р

Р

Р

Р

Р

Р

Р

Р

Р

Р

Р

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. ПРИЧИНЫ РАСПАДА ГЕГЕЛЬЯНСТВА

«В 30-х годах прошлого века под влиянием обострения кризиса феодального строя, а также под влиянием июльской революции во Франции в Германии происходит оживление либеральной и демократической оппозиции. В 1832г. в Гамбахе па тридцатитысячном митинге передовые слои немецкой буржуазии впервые сформулировали политические требования ликвидации монархии, замены ее республикой и политического объединения страны. К этому времени вес буржуазии в общественной жизни Германии значительно возрос. Она экономически окрепла, темпы ее консолидации в класс ускорились.

Одновременно  начинается революционное брожение среди трудящихся. Демократические умонастроения захватывают мелкую буржуазию. Радикальная буржуазная интеллигенция начинает открытую борьбу против идеологического оплота феодальных порядков Германии — христианской религии. В стране назревает революционная ситуация¹». Под влиянием этих общественно-политических сдвигов философская школа Гегеля раскололась на ортодоксов, или правых гегельянцев, больше придерживавшихся буквы, чем духа гегелевской диалектики, и критиков, или левых гегельянцев, больше следовавших диалектическому духу учения, как они его понимали, чем его букве.

Таким образом, определяющим при делении гегелевской школы на правую — старогегельянцев и левую — младогегельянцев является то, что оно базируется не на чисто философских, а на политических и религиозных различиях. «По форме оно восходит к политическому членению французского парламента, а по содержанию — к различию во взглядах на христологический вопрос. Правые, ссылаясь на гегелевское различение христианской религии по «содержанию» и «форме», положительно восприняли ее содержание, то есть понятие, в то время как левые подвергли его критике одновременно с религиозной формой представления. Правые хотели вместе с идеей единства божественной и человеческой природы сохранить и всю евангельскую историю… а левые утверждали, что в соответствии с их идеями исторические сообщения Евангелий нельзя сохранить ни полностью, ни частично»².

Также «раскол гегелевской школы с обеих сторон покоится на том, что соединенные у Гегеля в одном метафизическом пункте положения о разуме действительности и действительности разумного и слева, и справа разъединялись, сначала в вопросе о религии, а затем — о политике. Правые делали акцент на том, что лишь действительное также и разумно, а левые на том, что лишь разумное также и действительно, в то время как у Гегеля консервативный и революционный аспект, по крайней мере формально, равнозначны»³.

«Понятия левого и правого гегельянства были предложены еще Давидом Штраусом. История этого нововведения такова. После опубликования своего труда «Жизнь Иисуса» (1835г.) Штраус столкнулся с весьма разноречивой его критикой. Общим в этой критике было то, что как ортодоксы гегельянства, так и ортодоксы теологии отвергли его мифологическое объяснение первоначального христианства и смысла евангельских сказаний, — хотя и по разным основаниям. Штраус увидел в своих критиках независимо от того, были ли они философами или теологами, правых и левых. Это понятие стало применяться вскоре не столько к критикам «Жизни Иисуса», сколько к гегельянцам вообще, и не только в смысле их отношений к христианско-теологическим догмам, но и по более широкому кругу признаков, преимущественно философских. В последующем для обозначения идейных расхождений внутри гегельянства употребляли другие понятия, вроде ортодоксальное и неортодоксальное гегельянство, старогегельянцы и младогегельянцы, старшая и младшая школы»⁴.

2. СТАРОГЕГЕЛЬЯНЦЫ

 2.1. Теоретическая позиция старогегельянцев

Гегель умер скоропостижно в 1831 году. Он успел в годы своего пребывания в Берлинском университете объединить на одной идейной платформе группу преданных учеников. Важной вехой создания школы было основание «Общества научной критики» под верховным руководством Гегеля (1826г.) и журнала «Ежегодник научной критики» (январь 1827г.). Ученики Гегеля были убеждены, и не без оснований, что философия их учителя — самая глубокомысленная, всеобъемлющая и систематическая философия из всех до того известных истории философии.

Правогегельянцы истолковывали Гегеля в духе христианской ортодоксии, т.е. теологически. Они восприняли Гегеля как протестантского богослова. Исходный пункт их рассуждений система Гегеля, понятие мирового духа как субстанции. Эта система была понята ими как последнее слово протестантского богословия, надежная опора официальной религиозности и официальной монархической государственности. Абсолютная идея Гегеля превращена в мировую личность, а саморазвитие этой идеи в процесс миротворения. Таким образом правогегельянцы усмотрели в логике Гегеля рациональную модель библейской мифологии.

Вскоре после смерти Гегеля начало выходить 18-томное собрание его сочинений, куда были включены и тексты лекций. Филипп Конрад Мархайнеке (1780-1846) подготовил издание лекций по философии религии, Генрих Гото (1802-1873) – по эстетике, Карл Людвиг Михелет (1801-1893) – по истории философии, Эдуард Ганс (1798-1839) – по философии истории. Если к этим именам добавить К. Гёшеля, Г. Ф. Хинрихса, К. Дауба, Конради и Шаллера то мы получим представление о том, кто входил в группу так называемых «старых» гегельянцев.

Это группа осторожных теоретиков, непосредственных учеников Гегеля, уверовавших в новую философскую мессию. Они видели в Гегеле мыслителя, который, отвергнув представление схоластической мудрости о философии как служанке богословия, утвердил на незыблемых основаниях идею союза философии и теологии. Их теоретическая позиция определяется во многом приверженностью к теологической проблематике. Все они убеждены, что гегелевская философия действительно адекватная форма для постижения сущности Мировой идеи. Чтя память Гегеля, эти гегельянцы, в своем большинстве профессора и приватдоценты университетов, разрабатывали различные отделы его универсальной системы. В «Ежегоднике научной критики», редакторами которого были в разное время Хеннинг, Ганс и Бауэр, в основном пропагандировались идеи Гегеля. На поздней стадии существования ортодоксального гегельянства правые издавали «Ежегодник спекулятивной теологии».

Правые гегельянцы много комментировали Гегеля, обсуждая смысл понятий Абсолюта и Разума, Конечного и Бесконечного, Идеи и Понятия, и все больше становились ортодоксальными схоластами. Обособление теории от практики, столь заметное уже в гегелевской философии, приняло у них самодовлеющий характер: они ни в коем случае не желали вступать в какие бы то ни было коллизии с властями, продолжавшими «завинчивать гайки», в особенности в области идеологической, ограничивая возможности духовной жизни. «Старогегельянцы использовали реакционные стороны философии Гегеля, приспосабливая ее для оправдания существующей действительности, для обоснования незыблемости феодальных порядков в Германии⁵».

 2.2. Особенности толкования и защита идей Гегеля

Одним из первых, уверовавших в  философско-спекулятивного мессию, был  Ганс Габлер. Он навсегда остался верен  не столько духу, сколько букве учения, обнародованного в Вене, и считался первым по устойчивости взглядов среди наследников Гегеля в Берлинском университете. С упорством, достойным лучшего применения, он защищал абсолютные постулаты гегелевской философии от критики, использовавшую аргументы от Аристотеля и Канта.

Габлер допускал, что между Шеллингом  и Гегелем существует значительно больше сходства, чем это обычно предполагают, соглашаясь, в частности, с идеей Шеллинга, что мифологическое мышление является существенным фактом духовной истории человечества и заслуживает «философского изучения». Это изучение должно опираться на гегелевский метод, ибо о шеллинговом методе можно говорить лишь в условном смысле — настолько он не разработан. Метод Гегеля — это путь имманентного развития понятия, в котором решающее значение имеет отрицательность: «дух всегда — отрицание бытия». Метод Гегеля, утверждал Габлер, – антитеза пантеизму и атеизму. Габлер сразу понял «разрушительный» смысл покушения Штрауса на Абсолют и решительно возражал против его «теории мифов».

Гегель в годы своего пребывания в Гейдельберге оказал большое влияние на профессора теологии университета Г. Хинрикса и почти обратил его в свою веру. Они лучше поняли друг друга на почве критики Шлейермахера. Хинрикс проповедовал имманентное единство философии и религии как форм адекватного познания бога (у Гегеля — Абсолюта). Хинрикс поправлял Гегеля, утверждая, что религия — средство познания бога, еще более адекватное, чем философия. Он вносил поправку в гегелевскую систему «справа», в частности, утверждая, что спекулятивное понятие духа выводится из понятия бога. Реальность же, утверждал Хинрикс, можно, как это и сделал Гегель, вывести из «бесконечного духа в себе». Религия — непосредственное откровение бога, и потому она выше философии как формы рационального знания.

В гегелевской философии религии не нашлось места для учения о бессмертии души. Не начинается ли атеизм там, спрашивали теологи, где утверждается исчезновение духа индивида и его растворение в Абсолюте? К. Гешель в работах «Афоризмы о незнании и абсолютном знании» и «Введение в спекулятивную философию» (т.е. в философию теологии, скроенную на гегелевский манер) попытался спасти положение. Он утверждал, что в гегелевской философии следует различать терминологическое оформление мысли и саму мысль. Понятие в том смысле, как оно употребляется в гегелевской Логике, не выражает ничего, кроме сущности бога. Философия Гегеля вообще и философия религии в частности не отрицают, а утверждают возможность созерцания бога путем непосредственного контакта с Иисусом в прошлом или путем откровения — в настоящем. Здесь он попытался спасти то, что можно было спасти от выводов.

Гешель не забывал, разумеется, указывать, что только гегелевская философия видит в государстве «являющегося бога», а в прусском государстве — наилучшее из всех возможных практическое воплощение его сущности.

Гешель, отмечая «монизм мышления», свойственный гегелевской философии, что, в общем, было верно, поскольку речь шла об идеалистическом монизме, определял диалектику как метод самовыражения мысли в ее движении. Для этой философии, утверждал он, особенно характерна вера в «имманентность мысли», свободно движущейся внутри абсолютного духа. Мысль, как и вера, есть прямое следствие божественной сущности. Правые гегельянцы защищали своего учителя, как могли. Так, К. Дауб отстаивал мысль об идентичности веры и мысли, уверяя, что бог является столь же предметом религии, как и философии. Различие, считал он, заключается в том, что в религии бог воспринимается в его цельности, в то время как в философии различается его объективная и субъективная стороны.

Мархейнеке писал, что принципы гегелевской философии — это наши принципы, т. е. и принципы теологии. Такая философия — знание и наука в одно и то же время, это — «чистая объективная мысль в ее движении»⁶. Гегелевский метод — объективная наука о боге. Он хорош и тем, продолжал Мархейнеке, что дает возможность, не прибегая ни к эмпирическим свидетельствам, ни к спекулятивным постулатам, вывести все спекулятивные определения религии из понятия ее сущности.

 2.3. Позиция Эдуарда Ганса в социальном вопросе

Огромный труд Эдуарда Ганса «Наследственное право во всемирно-историческом развитии» является крупнейшим приложением гегелевской философии права к области конкретно-юридических исследований. А его занятия «социальным вопросом» становятся фактически самостоятельным развитием некоторых тезисов Гегеля на эту тему.

В свое время Эдуард Ганс был одним из основателей «Еврейского культурного и научного союза». Интересно, что для обоснования законности еврейской эмансипации в изменяющейся Европе Ганс использует гегелевское понимание свободного государства и свободного гражданина, подобно тому, как польские и чешские либералы принимали гегелевскую философию в качестве теоретического оправдания национального возрождения: Гегель был убежден, что «человек имеет значение потому, что он — человек, а не потому, что он — еврей, католик, протестант, немец, итальянец и т.д.»⁷. Современное государство, реализующее свободу человека, имеет, по мысли Гегеля, «европейский характер». Если Гегель и говорит в «Философии истории» о национальных государствах, то лишь потому, что в его представлении они реализуют различные стороны идеи свободы, понимаемой им как «европейская идея». Эти мысли, впоследствии развивавшиеся с одобрения учителя Гансом, имели огромное влияние на общественное мнение.