Названные концепции можно рассматривать  как в известной мере дополняющие  друг друга, поскольку они фиксируют  внимание на разных аспектах истинного знания: его связи с реальностью (классическая концепция), строения и организация (когерентная), операциональном значении (прагматическая) и т.д.

Критерии  истины

    В истории философии предлагались различные критерии истины. В 18 ст. распространенным было представление о том, что критерием истины должны быть ясность, очевидность теоретических положений. Например, Б.Спиноза говорил: «Какое мерило истины может быть яснее и вернее, как не сама истинная идея? Как свет обнаруживает и самого себя и окружающую тьму, так и истина есть мерило и самой себя и лжи».⁶

    Но  все дело в том, что ясность, очевидность  воспринимаются различными людьми по-разному; то, что может быть ясным для  одних, для других является заблуждением.

    Некоторые философы считали, что если та или  иная теория признается большинством, то она является истинной. Такой критерий выдвигал, например, А.А.Богданов. Но это также субъективный критерий. В истории развития науки было немало случаев, когда ложные теории признавались большинством (теория Птолемея), а сторонники истинных теорий (теория Н.Коперника) оставались в меньшинстве.

    Представители прагматизма в качестве критерия истины брали полезность, выгоду. Истинно  то, что полезно, что приносит выгоду, утверждают они. Это также субъективистский критерий, ибо то, что полезно для одних, может быть вредным для других. С такой точки зрения и ложь является истинной, если она приносит пользу.

    Практика  – критерий истины. Для определения  истинности наших знаний нужен критерий, который не зависел бы от нашего сознания, чувств, желаний. Только практика является таким критерием истины. Почему именно практика, а, например, не сама действительность? Ведь так или иначе истинным мы признаем только такое знание, которое соответствует действительности?

    Дело  в том, что мы не можем проверить истинность наших знаний непосредственно самой действительностью, вне практической деятельности, как и не можем получить знания о мире вне практической деятельности. Конечно, если бы познание было зеркальным отражением, тогда можно было бы сопоставлять полученные снимки в нашей голове с оригиналом, т.е. с самой действительностью. Но процесс познание не есть зеркальное отражение. В.И.Ленин писал, что познание это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс формирования ряда абстракций, образования понятий, законов. Познание мы начинаем с восприятия действительности, а в итоге получаем теоретические формулировки, которые нельзя сопоставить с самой действительность, ибо в теориях отражено не то внешнее, что мы воспринимаем органами чувств, а внутренние, скрытые связи и отношения, выражающие сущность явлений. Следовательно, для проверки теорий нужна практика, в ходе которой люди убеждаются в соответствии или несоответствии теорий тем внутренним связям, которые отражены в этих теориях.

    Но  практика как деятельность, прежде всего, материально – производственная деятельность людей, не стоит на месте, а все время развивается, поэтому мы не должны абсолютизировать и ее как критерий истины, превращать этот критерий в нечто постоянное. В.И.Ленин, говоря о практике как критерии истины, напоминал, что «не надо забывать, что критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого то ни было человеческого представления. Этот критерий тоже настолько «неопределенен», чтобы не позволять знаниям человека превратиться в «абсолют», и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма».⁷ 

    В самом деле, каким могущественным фактором ни была практика в познании, многие теоретические положения невозможно в настоящее время ни опровергнуть, ни подтвердить практикой (например, теории о происхождении жизни на Земле или о существовании жизни на Марсе). Тем не менее, все это не должно вызывать недоверия к практике как критерию истины. Ведь практика развивается, и то, что сегодня нельзя доказать или опровергнуть, завтра будет возможным осуществить. Уровень развития практики – это не только результат прежней практической деятельности людей, но и результат реализации на практике новых теорий. Ведь практика и теория неразрывно связаны между собой. Практика развивается не только на основе своего собственного опыта, Нои на основании тех рекомендаций, которые ей дает теория. Следовательно, практика  обогащается по двум линиям: за счет своего опыта и за счет выводов и рекомендаций передовой теории. В этом преимущество ее перед чувственным и рациональным познанием, ибо она соединяет в себе достоинства того и другого. В.И.Ленин был прав, когда писал, что «практика выше (теоретического) познания, ибо оно имеет не только достоинства всеобщности, но и непосредственной действительности»⁸.    

Относительная, абсолютная, объективная  истина

    Форму выражения истины, зависящую от конкретных исторических условий, характеризующую степень ее точности, строгости и полноты, которая достигнута на данном уровне познания, называют относительной истиной. Таким образом, все развитие человеческого познания, в том числе и науки, есть постоянная смена одних относительных истин другими, более полно и точно выражающими истину.

    Гегель  считал, что истина — это не отчеканенная 
монета, которая может быть дана в готовом виде и этаком же 
виде спрятана в карман. Достижение истины — это бесконечный процесс познания.  Он раскрывается и в лекциях Гегеля по истории философии, когда различные философские концепции рассматриваются не как своеобразная кунсткамера заблуждений и ошибок, но как своеобразное прокладывание тропинок к вершинам   истины.

    Масса знаний, которые получает человек  в процессе взаимодействия с действительностью, охватывает лишь некоторые стороны этого многоликого и многогранного мира. Эти знания дают лишь приближенное представление о нем, которое постоянно уточняется и совершенствуется. В этом и выражается относительность истинности наших знаний. Очевидно, главная причина относительности наших знаний — ограниченность общественно-исторической   практики   как   основы   познания.

    Открытие  в частности материалистического  понимания истории, в основе которого было признание, экономических отношений как определяющих структуру и развитие общества и вместе с тем признание объективного характера социальных институтов, было достижением марксистской теории. В течение многих лет оно, в сущности, рассматривалось как абсолютная истина. Но в современную эпоху выясняется и ограниченность такого понимания детерминант социального развития. Это и слишком одностороннее акцентирование экономических факторов, и ограниченность понимания истории лишь как однолинейного восходящего развития, и преувеличение роли пролетариата в совершенствовании  социальных  отношений.

    В процессе познания человек способен получать не только относительные, но и абсолютные знания, которые не будут опровергнуты в будущем.  При  этом нельзя  сказать,   что  абсолютная   истина   складывается   из   суммы   относительных  истин. Лучше разграничивать абсолютные и относительные аспекты истинности полученных знаний. Пределы истинности каждого научного положения могут сужаться или раздвигаться с изменением характера практического и теоретического освоения действительности. Абсолютная истина — это не та корзина, в которую складываются все плоды познания. Отбираются лишь некоторые фрагменты из полученного урожая, его ядро, которое тщательно сохраняется, когда отбрасывается шелуха, потерявшие свою достоверность и надежность фрагменты плодов.

   В каких значениях может употребляться  понятие абсолютности полученных знаний? Прежде всего, мышление абсолютно по своему источнику, потому что оно отражает объективный мир. Это придает устойчивость, инвариантность нашим знаниям, служит основой преемственности в их развитии. Это понятие выводит нас на признание безграничных возможностей развития познания,   отсутствие   пределов   выяснения  сущности,   причин   и законов явлений,  которые становятся объектами познания.  Но на каждом конкретном этапе развития мы не получаем исчерпывающего знания всей действительности, потому что бесконечно развивается мир, совершенствуются наши знания об уже существующих объектах. В сущности, подобная интерпретация не столько выделяет абсолютные компоненты полученных знаний, сколько   говорит   об   общем   идеале   познания.

     Если же говорить об обнаружениях абсолютности знания, то они проявляются в двух основных формах. Во-первых, это знание определенных законов и уверенность в их достоверности по отношению к определенным условиям и системам связей (например, законы классической физики в условиях нашей планеты). Во-вторых, к такому знанию относят истины «фактов» (А.С. Пушкин родился в 1799г.).

            Таким образом, относительная и абсолютная истины — это лишь разные уровни, или формы, истины. Наше знание всегда относительно, так как зависит от уровня развития общества, техники, состояния науки и т. д. Чем выше уровень нашего познания, тем полнее мы приближаемся к абсолютной истине. Но процесс этот может длиться бесконечно, ибо на каждом этапе исторического развития мы открываем новые стороны и свойства в окружающем нас мире и создаем о нем все более полные и точные знания. Этот постоянный процесс перехода от одних относительных форм объективной истины к другим — важнейшее проявление развития процесса познания. Таким образом, каждая относительная истина содержит в себе долю абсолютной. И наоборот: абсолютная истина — это предел бесконечной последовательности истин относительных.

    Наше  знание имплицитно, т.е. в неявном  виде всегда содержит в себе сложную систему правил, в том числе и правила прагматические. Это значит, что из определенного вида знаний можно извлечь определенные указания, рекомендации или нормы деятельности. Так, из утверждения «дом стоит на горе» можно вычитать правило: «тот, кто желает попасть в данный дом, должен подняться на данную гору». Если первое утверждение истинно, то правило, точнее, его практическое осуществление позволяет одновременно решить две задачи: подтвердить истинность правила и достичь цели.

    Истинное  знание, как и сам объективный  мир, развивается. В Средние века люди считали, что Солнце и планеты  вращаются вокруг Земли. Было ли это ложью или истиной? То, что человек наблюдал движение светил с единственного «наблюдательного пункта» — Земли, приводило к неправильному выводу о том, что Солнце и планеты вращаются вокруг нее. Здесь видна зависимость наших знаний от субъекта познания, но было в данном утверждении и содержание, не зависящее ни от человека, ни от человечества, а именно знание о том, что светила Солнечной системы движутся. В этом заключалась крупица объективной истины. В учении Коперника утверждалось, что центром нашей планетарной системы является Солнце, а планеты и Земля вращаются вокруг него по концентрическим окружностям. Здесь уже доля объективного содержания была гораздо выше, чем в прежних представлениях, но далеко не все полностью соответствовало объективной реальности, так как для этого не хватало астрономических наблюдений. Кеплер, опираясь на наблюдения своего учителя Тихо Браге, показал, что планеты вращаются вокруг Солнца не по окружностям, а по эллипсам. Это было еще более истинным, еще более верным знанием. Современная астрономия вычислила траекторий и законы вращения планет еще точнее. Из данных примеров явствует, что истина исторически развивается. С каждым новым открытием ее полнота возрастает.

Познающий субъект

    Особое  место при обсуждении проблемы истины занимает выяснение особенностей познающего субъекта. Если Ф. Бэкон пытался очистить знание от любых компонентов, привносимых познающим человеком, то сегодня это занятие признается бесперспективным. Внимание исследователей привлекают, среди прочего, и личностные, индивидуальные особенности субъекта, влияние его опыта, предрассудков, эмоций и интересов на характер знания. Уметь видеть творца знаний позволяет лучше понять, что все формулировки понятий и законов не должны восприниматься догматически как единственно верные и надежные. Это особенно опасно при осознании сущности социальных явлений, когда их многогранность и неповторимость пытаются сковать  жесткими  теоретическими   схемами.

    Значимость  раскрытия особенностей субъекта для  понимания истины подчеркивается в философии экзистенциализма. М. Хайдеггер обсуждает вопрос о том, почему субъект может понять и выразить общий тип действительных явлений, не совпадающий с эмпирическим предметом, но выражающий его сущность. Появляются и такие формулировки, как «сущность истины есть свобода». Это поясняется тем, что сущность истины, которую можно увидеть со стороны сущности свободы, проявляет себя как вхождение в сферу обнаружения сущего. В целом делается вывод о том, что на пути «человеческих блужданий» будет, наконец, осознано, что «сущность истины — это не пустая генерализация» абстрактной всеобщности, а скрытая единичность прошлой истории, раскрытие смысла того, что мы называем бытием и о чем с давних пор привыкли думать только как о сущем в целом». Здесь подчеркивается бытийственный характер истины, что служит основой для выяснения базиса человеческого знания, выявления пред-мнений, которые основаны на социальном бытии, существуют в форме стереотипов и предрассудков.  Пред-мнение  рассматривается как глубинный  горизонт личности. Только понимание субъекта как целостности позволяет  исследовать  истину  в  ее  сущностных  параметрах

Полезность  и истинность

    В повседневной, производственной, социальной, политической и иной деятельности знания могут оцениваться как полезные и бесполезные. Причем полезность и истинность знаний совпадают далеко не всегда. Когда один рыбак говорит другому, что надо выходить на рыбалку сразу после восхода солнца, то это практически полезное знание. Однако утверждение, что вращается Солнце, а не Земля, с точки зрения современной астрономии ложно. Тем не менее, в прагматическом смысле для решения данной задачи это несущественно. Бывает и так, что истинное знание в конкретной ситуации оказывается совершенно бесполезным. Так, правильный диагноз при отсутствии соответствующих лекарственных средств может оказаться бесполезным для данного больного. Какая-либо истинная теорема, доказанная в высших разделах абстрактной математики, может не найти себе применения в научной или производственной практике и с этой точки зрения будет также оцениваться как бесполезная. В некоторых ситуациях оценка знаний как полезных и бесполезных может оказаться решающей. Это касается, прежде всего, ряда технических и инженерно-производственных проблем. В одних случаях мы можем предпочесть знание, ведущее к более дешевой конструкции (если мы ограничены в средствах), в других — знания, обеспечивающие хотя и более дорогое, но более быстрое решение, если главное — выигрыш во времени.