Основные черты немецкой философии

В работе "Критика  чистого разума" (1781 год) Кант признавал  антиномичность всякого "Так" и "Нет" в отношении идей чистого разума (Бога, Вселенной, Души, смысла человеческой жизни и так далее). Но в написанной позже "Критике практического  разума" он считает целесообразным и полезным воспринимать часть идей чистого разума не рассудком, а верой. Вера в Бога, говорил он, совершенно не состоятельна с точки зрения науки, знаний, но в некотрых аспектах эта  вера может оказаться полезной в  практической жизни человека и общества. А разве не так? Тоже самое можно  сказать о душе и смысле жизни  человека. В области морали - и  по Канту и по нашему - человек  в значительной мере должен принимать  общечеловеческие принципы поведения  и следовать им безо всякого предварительного теоретического доказательства. Тем  более, допуская элементы веры в процесс  познания, Кант сделал первую попытку  допустить в область познания практику. По моему личному мнению, мысль Канта о практике получила продолжение, блестящее развитие и  подтверждение именно в марксистской философии, революционный переворот  которой, по признанию самих марксистов, заключался во введении практики в  познание.

В пропаганде идей чистого разума Кант проявил  себе великим гуманистом. Он говорил, что не Бог и даже не общество, а Человек стоит выше всего  и прежде всего. По Канту, Человек  должен всегда и постоянно быть целью  самого себя и никогда - средством  для чего бы то ни было другого (для  достижения целей всего общества, для служения Богу, религии и правителю, начальнику). Считая проблемы морали априорными, он для определения моральности  выдвинул свою Максиму (Нравственная Максима Канта) : "Поступай так, чтобы принципы твоего поведения могли стать принципом общечеловеческого законодательства".

Кант одним  из первых дал философское обоснование  необходимости мирного сосуществоания всех государств и народов мира. Эту идею он убедительнее и ярче всего выразил в "Трактате о  мире". Будучи домоседом, он активно  включился и личным примером содействовал примирению воевавших в то время  друг против друга Германии и России; будучи подданным Пруссии, принадлежал  всему человечеству и чувствовал себя гражданином всей Земли.

 Значительное  внимание уделял Кант проблемам  Эстетики. Его идеи до сих пор  находятся и плодотворно действуют  в золотом фонде сокровищ эстетической  мысли. Будучи великим философом  и крупным ученым, Кант меру  гениальности художников ставил  выше таланта всех других деятелей. Гениальность художников, по мнению  Канта, заключается в том. Что  они творят новое из ничего, со своего духа и собственного  видения. Если бы, к примеру,  Сервантес не написал "Дон-Кихота", а Шекспир - своих пьес, то никто  и никогда не выполнил бы  их работы. Что же касается  ученых, то они открывают в  природе только то, что и без  них могли бы сделать другие.

Эстетику  Кант определял, как суждения о целесообразности без цели. С этой точки зрения искусство и по творению и по восприятию ("потреблению") бескорыстно. 

Послекантовская философия. 

Отказ от традиционной метафизики, который произошел в  XVIII веке, разрушил основу единства всей системы знания. В результате произошло никогда прежде с такой определенностью не проводившееся разделение бытия на мир природы и мир человека. Это разделение последовательно осуществил Кант. И не случайно в послекантовской философии, в частности у немецких романтиков, формируется ставшее впоследствии господствующим представление о принципиальном различии природы и культуры.

Область природы  подчинена законам причинности  и необходимости, тогда как в  сфере культуры мы имеем дело с  человеком как сознательным существом, стремящимся к осуществлению  целей, а потому здесь господствует изгнанный из природы принцип  целеполагания. Отсюда и потребность  в различных методах исследования: естественнонаучном и культурно-историческом. Рассмотрим особенности последнего.

История как  способ бытия субъекта. Одной из предпосылок исторического подхода  к миру оказался перенос центра тяжести  на изучение субъекта и его деятельной природы, осуществленный Кантом.

Романтики йенской школы, а также представители  классического немецкого идеализма - И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллинг, Г. В. Ф. Гегель, отправляясь от философии Канта, в то же время подвергли пересмотру его понятие трансцендентального  субъекта. Согласно романтикам, главным  недостатком кантовского субъекта является его неисторический характер, во многом обязанный тому, что Кант противопоставил истинное знание, доставляемое точными науками, тем формам знания, которые нам дают миф, искусство, язык. А между тем этот тип знания существенно отличается от естественнонаучного, которое, согласно Гегелю, не следует  абсолютизировать, ибо оно есть не более чем одна из исторических форм знания о мире, точнее, только об одной  его части - природе.

Немецкий  идеализм предложил рассматривать  трансцендентальный субъект исторически, так что в качестве такового здесь - особенно у Гегеля - предстала история  человечества в целом. Теперь формы  трансцендентальной субъективности были гораздо более, чем у Канта, отделены от индивидуального сознания; в качестве субъекта знания у Гегеля выступает  человеческая история, взятая как целое, как некоторый "объективный дух", или субстанция-субъект, говоря словами  самого Гегеля. Субстанция-субъект  у Гегеля имеет не жестко фиксированные, а развивающиеся, подвижные формы, которые суть не что иное, как  исторические формы культуры.

В результате произошла важная перестройка принципов, характерных для предшествующего  периода философии, включая и  Канта.

Во-первых, была снята жесткая дихотомия  научного и ненаучного, свойственная философской мысли XVII-XVIII веков и принципиально важная для идеологии Просвещения. У романтиков и в немецком идеализме наука рассматривается не столько как нечто противоположное донаучным формам знания, сколько как развитие этих мифологически-донаучных форм. Сами донаучные формы знания не предстают уже просто как предрассудки, которые следует устранить, а требуют своего специального анализа с целью установить их подлинное значение и их место в развитии человеческой культуры. Если в плане историческом знание научное сопоставлялось прежде всего с мифом, то в плане современном требовалось сопоставление его с искусством, религией, философией. Для Шеллинга и романтиков эти виды знания не просто равноправны, но искусство даже имеет преимущество перед наукой, потому что схватывает истину как целое и постигает ее непосредственно, в то время как наука всегда дает лишь какую-то "часть" истины и действует опосредованно.

Во-вторых, благодаря рассмотрению субъекта знания как исторически развивающегося была снята дихотомия ложного  и истинного, как она выступала  в докантовской философии и у  Канта. И неудивительно: ведь эта  дихотомия была тесно связана  с противопоставлением научного и ненаучного знания. Вопрос об истинном и ложном знании Гегель переносит  в историческую плоскость, в результате чего появляется новый принцип: "истинно  для своего времени". Тем самым  вводится понятие относительной  истины.

В-третьих, немецкая классическая философия, рассматривая историю в качестве субъекта знания, вводит в саму историю кантовское различие эмпирического и трансцендентального (теперь ставшего умопостигаемым) уровней  рассмотрения, так что сама история  выступает как бы в двух планах - как история фактическая, эмпирически  данная, и как история, взятая, по словам Гегеля, "в ее понятии", то есть по истине. Последняя представляет собой, в сущности, умозрительную  конструкцию, имевшую для послекантовского идеализма такое же значение, какое  для до-кантовского рационализма имело учение о субстанции.

На основе учения о трансцендентальной субъективности, таким образом, вновь возрождается своеобразная онтология. Но теперь это  не онтология бытия (позволим себе применить  такое тавтологическое выражение), а онтология субъекта, онтология  культурно-исторической деятельности человечества, предстающего как некий  абсолютный, а потому божественный субъект.

Перенесение центра тяжести философии на субъекта привело к анализу всего разнообразия культурно-исторических форм как продукта деятельности разных исторических субъектов (народов, наций, эпох), выражающих свою неповторимость, своеобразие в предметах  материальной и духовной культуры.

На протяжении XIX и XX веков изучение этих своеобразных форм становится важнейшим предметом гуманитарных наук, получивших на протяжении этих двух столетий невиданное прежде значение. XIX век был веком истории: истории всеобщей (гражданской), истории литературы и искусства, истории языка и мифологии, истории науки, философии и религии, истории хозяйства, государства и правовых учений.

История как  способ бытия субъекта (человека и  человечества) обладает для XIX века (и выразившего идеи этого века послекантовского немецкого идеализма) тем же статусом, каким обладала природа как способ бытия объекта для XVII и XVIII веков, для материализма эпохи Просвещения. Если базой прежней онтологии были науки о природе, то базой новой стали науки о культуре. И не случайно романтики и Гегель оказались в такой же мере создателями методов анализа культуры, в какой Г. Галилей, Р. Декарт, Г. Лейбниц были творцами естественнонаучных и математических методов.

Рассмотрим  теперь подробнее, какой вклад в  развитие историзма и диалектики внесли отдельные представители  послекантовского немецкого идеализма.

И. Г. Фихте; деятельность Я как начало всего  сущего. Важный шаг в пересмотре кантовского учения осуществил Иоганн Готлиб Фихте (1762- 1814), указав на противоречивость понятия "вещи в себе" и на необходимость  его устранения из критической философии  как пережитка догматического мышления. По Фихте, из "чистого Я" трансцендентальной апперцепции должна быть выведена не только форма знания, но и все  его содержание. А это значит, что кантовский трансцендентальный субъект тем самым превращается в абсолютное начало всего сущего - "абсолютное Я", из деятельности которого должна быть объяснена вся  полнота реальности, весь объективный мир, именуемый Фихте "не-Я". Таким образом понятый субъект, по существу, встает на место божественной субстанции классического рационализма (известно, что в юности Фихте увлекался философией Спинозы).

Для понимания  концепции Фихте следует иметь  в виду, что он исходит из кантовского  трансцендентализма, то есть обсуждает  проблему знания, а не бытия. Главный  вопрос кантовской "Критики чистого  разума": "как возможны синтетические  априорные суждения", то есть как  возможно научное знание - остается центральным и у Фихте. Поэтому  Фихте называет свою философию "учением  о науке" (наукоучением). Наука, согласно Фихте, отличается от ненаучных представлений  благодаря своей систематической  форме. Однако систематичность - хотя и  необходимое, но недостаточное условие  научности знания: истинность всей системы базируется на истинности ее исходного основоположения. Это  последнее, говорит Фихте, должно быть непосредственно достоверным, то есть очевидным.

Как в свое время Декарт в поисках самого достоверного принципа обратился к  нашему Я, так же поступает и Фихте. Самое достоверное в нашем  сознании, говорит он, - это самосознание: "Я есмь", "Я есмь Я". Акт  самосознания - уникальное явление; по словам Фихте, он есть действие и одновременно продукт этого действия, то есть совпадение противоположностей - субъекта и объекта, ибо в этом акте Я  само себя порождает, само себя полагает.

Однако при  всем сходстве исходного принципа Фихте  с картезианским между ними есть и существенное различие. Действие, которым Я рождает само себя, есть, согласно Фихте, акт свободы. Поэтому  и суждение "Я есмь" - не просто констатация некоторого наличного  факта, как, например, суждение "роза красна". В действительности это  как бы ответ на призыв, на требование - "будь!", сознай свое Я, создай его  как некую автономную реальность актом осознания-порождения и тем  самым войди в мир свободных, а не просто природных существ. Это  требование апеллирует к воле, а  потому в суждении "Я есмь Я" выражается та самая автономия воли, которую Кант положил в основу этики. Философия Канта и Фихте - это идеализм свободы, этически ориентированный  идеализм.

Однако у  Фихте нет того водораздела, который  Кант проводил между миром природы, где царит необходимость, закономерность, изучаемая наукой, и миром свободы, основу которого составляет целесообразность. В абсолютном Я Фихте теоретическое  и практическое начала совпадают  и природа оказывается лишь средством  для осуществления человеческой свободы, утрачивая тот остаток  самостоятельности, который она  имела в философии Канта. Активность, деятельность абсолютного субъекта становится у Фихте единственным источником всего сущего. Мы только потому принимаем существование  природных объектов за нечто самостоятельное, что от нашего сознания скрыта та деятельность, с помощью которой эти объекты  порождаются: раскрыть субъективно-деятельное начало во всем объективно сущем - такова задача философии Фихте. Природа, по Фихте, существует не сама по себе, а  ради чего-то другого: чтобы осуществлять себя, деятельность Я нуждается в некотором препятствии, преодолевая которое она развертывает все свои определения и, наконец, полностью осознает себя, достигая тем самым тождества с самой собою. Такое тождество, впрочем, не может быть достигнуто на протяжении конечного времени; оно является идеалом, к какому стремится человеческий род, никогда полностью его не достигая. Движение к такому идеалу составляет смысл исторического процесса.