Обоснование принципа ценности и «метода отнесения» к ценностям в философии Генриха Риккерта

     Наоборот, общему, по Риккерту, не может принадлежать действительное существование. В бытии  общего не существует. Учение, утверждающее реальность общего, Риккерт всецело  отвергает, презрительно характеризуя его как платонизм. По Риккерту, всякий, кто допускает бытие общего, «должен вместе с Платоном считать общее за действительность и видеть в особенном и индивидуальном только комплекс общих понятий»¹². Риккерт заявляет, что действительность для нас лежит в особенном, индивидуальном, и ни в коем случае нельзя ее построить из общих элементов»¹³.

     Это утверждение в учении Риккерта играет двойное назначение: он одновременно ограничивает значение и компетенцию  естественных наук и в то же время  подготовляет своеобразное понимание наук исторических.

     Таким образом, если реально существует только «историческое», т.е. индивидуальное бытие, то отсюда следует, что только историческая наука есть подлинная наука о действительности. Из всех существующих наук только история имеет дело с самой действительностью. К этому тезису Риккерт постоянно возвращается, подчеркивает его фундаментальное значение для всей методологии. «Открытая нами принципиальная логическая противоположность, указывает Риккерт, — может быть охарактеризована и как противоположность между наукой, имеющей дело с понятиями, и наукой, имеющей дело с действительностью»¹⁴. «Поэтому, — говорит Риккерт, — историю по сравнению с естествознанием, восходящим от частного к общему, от действительного к обязательному, можно охарактеризовать и как подлинную науку о действительности»¹⁵. Формально признавая равноправие естествознания и истории, как двух одинаково возможных и необходимых логических способов образования понятий. Риккерт — в разрезе онтологии — отдает явное предпочтение “истории”. Только история есть наука о действительном.  Работы Риккерта далеко выходят за пределы простого формально-логического размежевания наук. Одна из существенных задач риккертовской методологии состоит в доказательстве той мысли, что естественнонаучное познание не есть познание действительности, ища только общего, естествознание не может по природе выйти из круга абстракций, ибо предмет его исследования — общее не имеет действительного бытия и получается только в результате логического отвлечения. И, хотя на словах, формально Риккерт подчеркивает, что все без исключения науки, в том числе и история, всего лишь преобразуют действительность и не могут познавать ее так, как она есть, однако в ходе дальнейшего развития его мыслей оказывается, что история все же имеет существенное преимущество: ведь в историческом познании «преобразование» действительности осуществляется в направлении, которое совпадает с подлинным характером реальности. Цель образования исторического понятия в широком смысле этого слова есть то самое «индивидуальное», к которому сводится сама действительность.

     Так как действительность, по Риккерту, всегда и во всех своих частях гетерогенна  и индивидуальна и так как, с другой стороны, задача естествознания сводится к превращению разнородной непрерывности индивидуального в однородную прерывность общего, то отсюда следует, что естествознание, как его понимает Риккерт, не только не есть наука о действительности, но, напротив, как нельзя далее, отстоит от действительного бытия. Именно такова точка зрения Риккерта. «Смысл и цель естествознания, — пишет Риккерт, — и состоит именно в том, чтобы наивозможно более резко выработать противоположность между содержанием понятий, с одной стороны, и данной воззрительной действительностью, с другой стороны»¹⁶. Отвращаясь от индивидуального, превращая воззрительное, единичное и индивидуальное во всеобщее, естествознание перестает быть наукой о действительности. По словам Риккерта, к действительности нас приближает «лишь непосредственная жизнь, но ни в каком случае естествознание»¹⁷.

     Таким образом, отношение между естествознанием  и действительностью есть, по Риккерту, отношение полнейшей несовместимости  и противоположности. Совершенно невозможно понять смысл философии Риккерта без уяснения того факта, что вся  риккертовская логика истории есть лишь производная от гносеологической критики естествознания. Умаление естествознания — необходимое условие для обоснования риккертовской теории исторического познания, развертывается у Риккерта в критику специального естествознания, в гносеологическую дискредитацию естественно — научного познания. 

        1.3  Идеографический метод описания особенностей «существенных» исторических фактов

     От  логики естествознания перейдем теперь к логике истории. Мы видели, что  историю Риккерт определяет как науку, направленную, вообще говоря, на индивидуальные события, взятые в их однократности и неповторимости. В соответствии с этим метод исторического познания Риккерт определяет как метод индивидуализирующий, противоположенный генерализирующему методу естествознания.

     Риккерт в своей теории занят отнюдь не описанием существующих отношений  между науками, но исключительно  выяснением логической противоположности  между двумя противоположными интересами или направлениями познания. Антитеза, исследованием которой занят Риккерт, есть антитеза двух возможных способов образования понятия, но никак не антитеза эмпирически существующих наук.

     Однако  теория Риккерта не остается в плоскости  анализа одних лишь формальных методов  образования понятий. Провозгласив принцип формальнологического размежевания наук, Риккерт сохраняет верность этому принципу лишь в сфере естествознания. Естественнонаучное понятие последовательно и до конца трактуется философом как формальный принцип отбора общих элементов, абстрагированных от конкретной действительности.

     В противовес этому роду познания Риккерт  выдвигает историю как такую  науку, в которой предмет познания и метод познания наиболее отвечают друг другу. С одной стороны, предметом  исторического познания является сама действительность, само гетерогенное и индивидуальное бытие. С другой стороны, и с формальной точки зрения историческое познание есть познание посредством особых понятий – понятий об индивидуальном.

     Таким образом, история оказывается наукой привилегированной. История — и  только она одна — есть подлинная наука о действительности. Только в исторической науке формальный интерес познания ведет науку не прочь от действительности, как это имеет место в естествознании, но в направлении к ее подлинным элементам.

     В дальнейшем развитии своих взглядов Риккерт перерабатывает понятие об индивидуальном, чтобы индивидуальное в смысле истории, т. е. науки, повествующей о развитии общества, составило особую задачу исследования, требующую для своей реализации особой науки. При этом Риккерт признает, что одних формальных различий для построения методологии еще недостаточно. «Чтобы разделить науки на две большие группы, — разъясняет Риккерт, — мы с формальными также должны связать и материальные различия»¹⁸. По Риккерту, формальная точка зрения достаточна для объяснения естествознания, но история требует большего. «Разумея под природой действительность, рассмотренную с точки зрения общего, — мы, — говорит Риккерт, — уже имеем вместе с тем принцип образования понятий для естественных наук. Напротив, называя историю действительностью, рассматриваемой с точки зрения частного, мы еще такого принципа не имеем»¹⁹. Если бы методология истории ограничилась одним формальным тезисом о том, что история индивидуализирует, то в таком случае «исторической науке пришлось бы изображать подлежащую ее изучению действительность без всякого принципа выбора».²⁰ Но, по Риккерту, такое понимание науки противоречиво. Даже история, наиболее близкая к действительности, не может давать копию действительности в строгом смысле этого слова. Как наука, история отнюдь не имеет целью повествовать об индивидуальности любых вещей или процессов в смысле их простой разнородности.

     Присоединив к формальному критерию материальный, мы можем достигнуть искомой спецификации. История возможна как наука в  силу того, что наряду с природой существует культура как особый объект или особая сфера опыта. Именно понятие культуры сможет точнее определить принцип исторического или индивидуализирующего образования понятий. С одной стороны культурное значение объекта покоится не на том, что у него есть общего с другими действительностями, но именно на том, чем он отличается от них. С другой стороны, понятие культуры требует, по Риккерту, не общего формального понятия об индивидуальном, но понятия специфически определенного. А именно: научное рассмотрение культурных объектов требует обязательно, чтобы мы их относили к ценностям. Только благодаря принципу ценности становится возможным отличить культурные процессы от явлений природы — с точки зрения научного рассмотрения. Только понятие ценности дает принцип, с помощью которого историк из необходимого и неисчерпаемого многообразия частей действительности образует некоторое целое, выделяет существенное из несущественное. «Почему, — спрашивает Риккерт, — история повествует об одном человеке и не повествует о другом? Индивидуальные различия между ними сами по себе не более значительны, чем индивидуальные различия между другими вещами, так как, если мы все выдвигаем одного на первый план в качестве существенного и не оставляем в стороне другого в качестве несущественного, то придется признать, что всякая вещь определенного рода в необозримо многих отношениях отличается от всякой другой вещи»²¹. «Только отношения ценности, — разъясняет Риккерт, — определяют значение индивидуальных различий. Благодаря им мы замечаем один процесс и отодвигаем на задний план другой»²². «Ни один историк, — утверждает Риккерт, — не интересовался бы теми однократными и индивидуальными процессами, которые называются возрождением или романтической школой, если бы эти процессы —благодаря их индивидуальности — не находились в отношении к политическим, эстетическим или другим общим ценностям»²³. По Риккерту, слова: «существенное», или же «интересное», «характерное», «важное» «имеющее значение», применять которые к историческому всегда возможно, не имеют никакого видимого смысла без предположения каких-либо признанных ценностей.

     Итак, искомая специфика предмета и  метода исторической науки найдена. Объектом истории оказывается сфера  культуры как некая целостность, в которой историческое познание отделяет существенное от несущественного при помощи отнесения индивидуальных процессов к ценностям. В отличие от всех прочих видов индивидуализирующего понимания исторического понятия воспроизводит не всякую однократность совершающегося, но лишь такую, которая может быть отнесена к ценности.

     Последняя задача риккертовского учения о ценности состоят в «преодолении» понятия бытия, в доказательстве той мысли, что одним «бытием» не исчерпывается действительность.

     В теории Риккерта категория ценности не только дополняет категорию «бытия». По Риккерту, сфера ценностей противостоит сфере бытия и притом таким образом, что противоположенность между ними принципиально не может быть ни уничтожена, ни хотя бы смягчена. Иными словами риккертовское объяснение мира представляет самый решительный и притом совершенно сознательный дуализм. По Риккерту, мир «состоит из действительности и ценности».²⁴ Ценности не относится ни к области объектов, ни к области субъектов. Они «образуют совершенно самостоятельное царство, лежащее по ту сторону субъекта и объекта»²⁵. Этим отношением ценностей к действительности определяется высшая задача философии. Подлинная мировая проблема философии заключается именно в противоречии обоих этих царств царства существующей действительности и царства несуществующих,  тем не менее имеющих общеобязательную значимость ценностей. По Риккерту, «противоречие это гораздо шире противоречия объекта и субъекта. Субъекты вместе с объектами составляют часть мира действительности. Им противостоит другая часть—ценности. Мировая проблема есть проблема взаимного отношения обеих этих частей и их возможного единства»²⁶.

       Цель постановки этой проблемы  заключается в резком противопоставлении  философии специальным наукам  о бытии. По Риккерту, все чисто бытийные проблемы «необходимо касаются только частей действительности и составляют поэтому предмет специальных наук»²⁷. Напротив, для философии «не остается более ни одной чисто бытийной проблемы»²⁸. Между философией и специальным знанием существует резкая граница, обусловленная тем, что перед философией стоит задача познания мирового целого. Это целое никогда не может быть задачей специальных наук. Целое действительности, к которому относятся все доступные ее части и без которого части эти не были бы действительными, принципиально недоступно нашему опыту и никогда не может быть дано нам. Риккерт пишет, «что же касается рода ценности, превращающей части действительности в объекты культуры и выделяющий их этим самым из природы, то мы должны сказать следующее. О ценностях нельзя говорить, что они существуют или не существуют, но только, что они значат или не имеют значимости»²⁹ А отсюда следует, заключает Риккерт, что понятие целого действительности «уже не представляет собой чистого понятия действительности, но что в нем сочетается действительность с ценностью»³⁰. Здесь методы специального знания оказываются не достаточными, и необходимо знание принципиально отличного рода. Знание есть задача философии, которая как наука начинается там, где кончается сфера чистой действительности и где выступают проблемы ценности.

     Но  если замысел Риккерта — стремление противопоставить наукам о действительности науки о ценностях явственно  обнаруживается уже в самой формулировке основной философской проблемы, то еще знаменательнее то направление, в котором Риккерт эту проблему разрешает. Хотя философия — и только она одна — может ставить перед собой задачу примирения противоречия между сферой бытия и сферой ценности, однако действительное разрешение этой задачи недоступно, по Риккерту, даже философии. Дуализм мира бытия и мира ценностей есть дуализм принципиальный и вообще неустранимый. Риккерт прямо говорит, что всякая наука распадается на «несводимые друг на друга царства ценностей и действительного бытия»³¹. «Монизм, притязающий на научное значение, представляет из себя всегда лишь попытку сделать из нескольких в раздельности ясных понятий одно туманное»³². В этом смысле, таков итог рассуждений Риккерта, мы никогда не сможем преодолеть дуалмзм ценности и действительности, а, следовательно, и вообще разрешить мировую проблему.

     Таким образом, Риккерт над миром действительного  бытия надстраивает высшую сферу  над мирных, самодовлеющих, свободных  от какого бы то ни было отнесения к  бытию ценностей, образующих царство  трансцендентного смысла. Вместе с  тем научное познание обрекается на вечный и неустранимый дуализм, а философия резко и навсегда обособляется от специального знания, как единственная наука о ценностях и единственная наука, направленная, хотя и безуспешно, на мировое целое. 

     2 Ценностное отношение к реальности и его            особенности

     2.1 Определение принципа ценности и «метод отнесения» к ценностям