Наука и нравственность

Работы М.Бертло о проблемах науки и ее развития внутренне полемичны и направлены против недоверия к науке, скептического отношения к духовной и нравственной ценности науки. Так в работе «Наука и нравственность» М. Бертло отмечал, что «наука является благодетельницей человечества, благодаря ей рано или поздно падут требования всякой мистической веры и всех предрассудков». Пафос его книги, заключающийся в утверждении нравственной и духовной силы науки, непосредственно направлен против истолкования науки как технико-инструментальной силы, не способной оказать благотворного этического и духовного воздействия на человека [10].

М.Бертло неоднократно подчеркивал, что «нравственность не имеет других основ, кроме тех, которые доставлены ей наукой», «успехи нравственности, как в прошлом, так и в будущем, как по отношению к личности, так и по отношению к обществу, всегда шли и будут идти рука об руку с успехами науки». Наука, по характеристике Бертло, является освободительницей и воспитательницей человечества. М. Бертло высказал мысль о том, что наука представляет собой двоякую силу – нравственную и материальную.

М.Бертло проводит мысль о решающем воздействии науки на промышленность и нравственность общества. Материальное благосостояние общества во многом зависит от успехов науки, от развитости ее приложений к сельскому хозяйству, производству продуктов потребления и др. Он замечает: «Если количество пищевых веществ, доставляемых в распоряжение человеческого рода, непрерывно увеличивается, мы этим обязаны не логическим размышлениям, не богословским декламациям, это только необходимый результат открытий химии, механики и физиологии, которые коренным образом изменили современное положение земледелия и еще более изменят его в ближайшем будущем». М.Бертло показывает, что достижения человечества в промышленно-практическом приложении науки достигнуты отнюдь не эмпирическим путем, а благодаря теоретическим изысканиям, затем нашедшим реализацию. «Главное участие в этом прогрессе должно быть отнесено на долю самых высших теоретических представлений положительной науки. Наука, одна наука, а не слепой эмпиризм породили тот изумительный прогресс, который осуществлен за последние века» [10].

С научным прогрессом М.Бертло связывает перевороты в социальной и промышленной сфере, улучшение благосостояния народа как в настоящем, так и в будущем. «Наука господствует решительно над всем: она одна оказывает прочные услуги. Ни одна человеческая личность, ни одно человеческое учреждение отныне не будут иметь прочного авторитета, если не будут сообразовываться с указаниями науки». Эта мысль о решающей роли науки в жизни неоднократно подчеркнута М.Бертло. Развитие науки, по его мнению, принесет избавление от многих нужд, позволит избавить человечество от болезней, увеличит продолжительность человеческой жизни. Но не только в практической значимости научного прогресса заключена преобразующая сила науки. Наука изменит и нравственный облик народов, способствуя устранению предрассудков, суеверий, росту рационального отношения к действительности и к другим людям. М.Бертло предлагает построить и нравственность по образу опытных наук, считая, что нравственное сознание и поведение должно вытекать из познания тех законов, которые определяют физиологический и нравственный склад человеческой природы.

В анализе науки М.Бертло последовательно проводит точку зрения развития человеческого знания. «Научный дух, — пишет он, — никогда не останавливается на своем пути; он неизменно стремится вперед, побуждая к новой более и более напряженной деятельности умы и промышленности».

Любой этап научного знания является преходящим и сменяется новыми идеями, принципами, фактами. «Современные науки всегда ограничиваются фактическими знаниями данного момента и постоянно идут вперед в своей непрерывной эволюции. Этот ответ определяется природой и степенью достоверности уже достигнутых результатов». М.Бертло представлял общую эволюцию человеческого знания следующим образом.

Наука в собственном смысле слова, по его мнению, складывается в XVII-XVIII веках, когда ясно осознается роль научного метода и фактов в структуре научного знания и его развитии. Для М.Бертло научный метод есть единственно верный путь для приобретения знания и прогресса науки. По его мнению, научный метод является самым важным, если не единственным источником нравственного и материального прогресса современных обществ. И одна из существенных характеристик научного метода – ориентация науки на познание фактов, подчеркивание большой роли эмпирического базиса в становлении и развитии научного знания. По словам Бертло, метод начинается с наблюдения фактов, за ним следует вызывание этих фактов путем опыта, этого главного источника наших открытий, изучение фактов – начало всякого знания. Установив факты, человеческий ум стремится к их сопоставлению и установлению связывающих их общих отношений – это то, что мы называем научными законами, и на этих законах зиждется всякое приложение науки. Но это простое установление фактов и их законов еще не удовлетворяет человеческий ум. Увлекаемый непреодолимым стремлением, опираясь на факты, он стремится возвыситься над ними, созидая представления, символы, при помощи которых он связывает эти знания в согласованную систему гипотез. В этих словах выражено понимание М.Бертло хода развития науки, дана определенная гносеологическая трактовка этапов становления истинного научного знания, которое состоит из наблюдения фактов, их сопоставления, нахождения закона, символизации их и создания системы гипотез, т.е. научной теории.

М.Бертло противопоставляет свои взгляды на развитие научного знания прежним вариантам истории науки. «До сих пор, – писал он, – историки и литераторы изображали прогресс человечества как совокупный результат внутренней эволюции идей и внешнего вмешательства счастливых случайностей, оказавших воздействие на чувства, страсти и коллективные материальные интересы людей. Последнее развитие событий в длинном ряде веков являлось как бы результатом своего рода фатализма». Эту позицию он считает несостоятельной в силу того, что наука играет все более активную роль в промышленности, в социальной и культурной жизни. Применение науки в различных отраслях жизни делает несостоятельною трактовку развития науки как эволюции идей. Необходимо, по его мнению, построить историю науки на других основаниях, которые включали бы осмысление ее материально-технической реализации, описание ее активной роли и рассмотрения возрастающего влияния на социальную жизнь разума человека. Сам М.Бертло обращает внимание на то, что прежние трактовки эволюции науки становятся несостоятельными «в виду возрастающего влияния науки, т.е. сознательной воли и разума человека, руководимого наблюдением фактов и опытом. Наука приобретает активную роль в политике, в нравственности так же, как и в промышленности.

М.Бертло выдвигает свою концепцию развития научного знания, в частности, химии. Подчеркивая активную роль науки, он показывает кардинальное изменение объекта научного знания вместе с его прогрессом. Если на первых порах химия анализировала вещества природы и не изменяла решающим образом свой объект, то современная химия имеет дело уже с иным объектом. Наука, по мнению М.Бертло, прошла период аналитический и вступила в период синтетический. Первый период в развитии науки, в частности химии, представлен Лавуазье, который считает целью химии «многократное разложение тела на простые и все более простые составные части». По словам М.Бертло, «это определение, однако, неполное, оно выражает только одну сторону проблемы, так как само собою является дальнейшая задача соединить разделенное, вновь создать разрушенное. Химия является настолько же наукою о синтезе». Новый, синтетический период в развитии химии М.Бертло связывает со своим именем, хотя вряд ли он прав в отношении Лавуазье и предшествующего этапа в развитии химии.

Научный прогресс знаменует собой очищение метода от воображения и усиление роли рациональных компонентов в нем. Этот процесс освобождения от воображения начался, по М.Бертло, два с половиной века тому назад. Соответственно этому он вычленяет ряд этапов в развитии научного метода и рационального подхода к природе. Первый этап, когда господствует воображение и вообще отсутствуют знания, основанные на эмпирическом наблюдении. Второй этап, когда «представления, созданные воображением и мистицизмом, представления, выработанные логикой, и представления, добытые эмпирически или путем более точного опыта смешивались и переплетались между собой». В этом описании не трудно увидеть характеристику алхимии и астрологии, истории которых М.Бертло посвятил ряд своих трудов. И, наконец, третий период – период господства научного, рационального метода, начавшийся двести лет тому назад и приведший к огромным достижениям.

Таким образом, М. Бертло внес значимый вклад в изучение темы взаимоотношения науки и нравственности. Так, по его мнению, наука является благодетельницей человечества, благодаря ей рано или поздно падут требования всякой мистической веры и всех предрассудков.

4 Современный подход к категориям «наука» и «нравственность»

Чтобы лучше разобраться в том, как взаимодействуют наука и нравственность, как научный поиск встречается лицом к лицу с требованиями и запретами морали, следует условно выделить три сферы их взаимодействия.

Первая сфера – соотношение науки и ученых с применением их открытий в практической повседневной жизни.

Вторая – внутринаучная этика, включающая те нормы, ценности и правила, которые регулируют поведение ученых в рамках их собственного сообщества.

Третья – некое «серединное поле» между научным и ненаучным в самых разных областях [6, c. 417].

Говоря о первой сфере, надо иметь в виду, что ученый – это человек, который производит и выражает на научном языке своего времени объективное знание о реальности или отдельных ее областях и характеристиках. Процесс научного познания движим в современном обществе целым рядом факторов, от масштабного финансирования до страстного познавательного интереса самого ученого. Известно, что крупные ученые доходят в своей жажде познания до фанатизма. Само по себе знание, казалось бы, не несет никакой нравственной характеристики и не проходит по ведомству «доброго» и «дурного». Однако лишь до того момента, когда оно, пройдя ряд стадий трансформации, не превращается в атомную бомбу, суперкомпьютер, подводную лодку, лазерную установку, приборы для тотального воздействия на чужую психику или для вмешательства в генетический аппарат. Вот тогда перед человеком-ученым встают, по крайней мере, две серьезные нравственные проблемы:

- продолжать ли исследования той области реальности, познание законов которой может нанести вред отдельным людям и человечеству в целом;

- брать ли на себя ответственность за использование результатов открытий «во зло» для разрушения, убийства, безраздельного господства над сознанием и судьбами других людей [2].

Абсолютное большинство ученых решают первый вопрос положительно: продолжать. Познающий разум не терпит границ, он стремится преодолеть все препятствия на пути к научной истине, к знанию о том, как именно устроены мир и человек. Будь это загадка генома или секреты биоэнергоинформационной оболочки нашего тела, они должны быть раскрыты. Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Ученые продолжают свои эксперименты даже тогда, когда их поиск оказывается под официальным запретом, они работают в подпольных лабораториях, делают опыты на самих себе, утверждая право разума знать. Собственно, нравственная сторона проблемы состоит здесь в том, что открытые учеными законы могут навредить людям, принести им зло.

Противники некоторых видов исследований считают, что человечество сегодня еще не готово к информации о глубинных генетических законах или о возможностях работы с бессознательным, ибо это позволит из корыстных соображений массово манипулировать другими людьми. Они также считают, что знание об устройстве нашей планеты или открытие новых источников энергии может быть использовано злонамеренными группами террористов, воюющими государствами, тираническими правителями.

Здесь непосредственно проявляется сущность второго вопроса о внутринаучной этике. По нему мнения тоже разделяются, и это разделение инициировано реальным противоречием. В одном отношении ученый не может отвечать за последствия своих исследований, так как в большинстве случаев не он принимает кардинальное решение о том, как применить его открытие на практике. Другие ученые, представляющие крыло прикладного знания и работающие непосредственно на заказ, могут использовать сформулированные им и законы для создания конкретных аппаратов и приборов, способных создать человечеству проблемы. Что же касается массового применения открытых законов на практике, то это и вовсе на совести бизнесменов и политиков, военных.

С другой стороны, ученый не марионетка, а человек с ясным умом и твердой памятью, поэтому он не может не осознавать собственный вклад в изготовление тех или иных предметов и систем, опасных для людей. Весьма часто ученые просто работают в военных или разведывательных ведомствах, выполняют конкретные заказы, прекрасно понимая, что их физика и математика служат вполне ясным целям. Ядерная бомба, нейтронная бомба, химическое и биологическое оружие не могут появиться без многолетних исследований, и вряд ли можно подумать, что ученые, участвующие в подобных разработках, не понимают, что они делают.

Наука, идущая рука об руку с гуманистической нравственностью, оборачивается великим благом для всех живущих, в то время как наука, равнодушная к последствиям собственных деяний, однозначно оборачивается разрушением и злом.

Особенно остро проблемы нравственности науки стоят для ученых, занятых в прикладных областях, а также для тех конструкторов и инженеров, которые призваны воплощать идеи в конкретных технологиях. Ярким примером являются острые дискуссии, развернувшиеся вокруг темы клонирования животных и человека. С одной стороны, клонирование может быть использовано для специального выращивания тех органов, которые отсутствуют у людей из-за несчастного случая или сильно повреждены болезнью. В этом случае клонирование – благо, оно гуманно, поскольку помогает продлить и сделать здоровой человеческую жизнь. Однако, с другой стороны, клонирование может быть реально использовано для создания породы людей «второго сорта», людей-рабов, многочисленных близнецов, созданных конвейерным способом с заданными качествами. Это стало бы поистине нравственной драмой для человечества. А между тем, несмотря на все решения и запреты, исследования и эксперименты продолжаются, и из фантастических книжек начинают выходить в жизнь доктор Моро Герберта Уэллса, инженер Гарин из «Гиперболоида инженера Гарина» А. Толстого и другие жутковатые персонажи-ученые.