Контрольная работа по "Философия"

Много соображений о материи, часто непосредственно связанных  с полемикой против Аристотеля, можно  найти у Джордано Бруно в произведении “О причине, начале и едином”. Третья и четвертая части этой работы полностью посвящены определению  понятия “материя”. Бруно понимает материю как единую материальную основу всего, как субстанцию в собственном  смысле слова. Точка зрения, согласно которой форма создает из материи  отдельные предметы, оправдана тогда, говорит он, когда речь идет о  работе ремесленника. Природа не творит таким способом. В жизни природы  форма не является по отношению к материи внешним творческим принципом. “Следует скорее говорить, что она (материя) содержит формы и включает их в себе, чем полагать, что она их лишена и исключает. Следовательно, она, развертывающая то, что содержит в себе свернутым, должна быть названа божественной вещью и наилучшей родительницей, породительницей и матерью естественных вещей, а также всей природы в субстанции”.

Обоснование и  распространение понятия материи  в Новое время.

В XVII веке во всей Европе окончательно было сломлено господство средневековой  схоластики и философское мышление уже повсюду становится на новый путь. Происходит окончательный отход и от Аристотеля, везде усиливается интерес к исследованию природы и высоко оценивается наблюдение и опыт.

Представление о материалистической категории материи, совокупно отражающей объективную реальность, существующую вне нашего сознания и независимо от него, становятся постоянным составным  элементом европейского мышления в  эпоху, когда синтетическое суммирование явлений объективной реальности в одну категорию было облегчено  односторонностью философского и научного мышления.

Для материалистических философов XVII века “материя” была уже категорией, которая в своих основных и  существенных чертах совпадает с  нашим понятием материи: она была высокообобщенным отображением объективной реальности, была категорией, которая отображала всю объективную действительность.⁵

Начиная с XVI века материализм  вновь расцвел, и прежде всего в Англии. В XVI и XVII веках этот материализм представлен именами Ф. Бэкона, Т. Гоббса и Дж. Локка.

Английский материализм  в целом сделал огромный шаг вперед по сравнению с материализмом  древней Греции, однако в вопросе  о происхождении общих понятий  мы видим здесь лишь ряд настойчивых  поисков решения проблемы. По мнению Локка, общие и сложные понятия  индивид получает в результате переработки в разуме частных и простых понятий. То есть общее создается из единичного в сфере мышления. Таким образом, Локк сам разорвал связь общих понятий с действительностью. Сколько бы при этом Локк не уверял читателя, что все идеи проистекают только из опыта, его решение вопроса об общих идеях подрывало всю его систему сенсуализма. Хотя Локк дал очень большой и ценный материал по различным философским вопросам, но по вопросу о происхождении общих понятий он дал все же мало. Он не сумел полностью использовать то ценное, что уже было сделано по этому вопросу стихийно- диалектической греческой философией.

Р. Декарт также считал, что  все тела, как твердые, так и  жидкие, состоят из одной и той  же материи, что каждая частица материи  стремится всегда превратиться в  одну из своих форм и, превратившись  в нее раз, всегда ее сохраняет. Природа  материи, то есть тела, по Декарту состоит  лишь в том, что оно (тело) есть субстанция, протяженная в длину, ширину и  глубину. Мир представляет собой  беспредельно протяженную субстанцию. Во всем мире существует одна материя.

В XVIII веке материализм получил  дальнейшее развитие. Французские философы Гольбах, Дидро, Ламетри, Гельвеций, Кондильяк преодолели многие недостатки английского материализма XVII века. Гольбаху принадлежит одно из классических определений материи: “... Материя вообще есть все то, что воздействует каким-нибудь образом на наши чувства”. Однако в вопросе о происхождении общих понятий французские материалисты не далеко ушли от своего предшественника и учителя Дж. Локка. Они также полагали, что в действительности существуют только единичные предметы и что ощущения отражают только единичное. Откуда же берется в голове общее? Вслед за Локком французские материалисты стали повторять, что оно берется “из ума”. “Уму свойственно наблюдать, обобщать свои наблюдения...”. Но в таком случае получается, что общее понятие “материя” не есть отражение общего в действительности, а есть порождение ума, предикат, слово. В отличие от Локка французские материалисты не утверждали, что общее не существует в действительности, но в то же время они и не доказывали наличия общего в действительности. Понятие “материя” они пытались объяснить только из единичного, сводили общее к единичному.

В целом французские материалисты XVIII века, как и английские материалисты XVII века, не сумели еще выяснить, что  же отражается в общих понятиях, что в действительности служит аналогом этих общих понятий. Поэтому их материализм оказался слабым перед всякого рода идеалистическими выступлениями против категории “материя”. Идеалисты первой половины XVIII века, Беркли и Юм, вполне соглашались с тем, что “общее и универсальное не принадлежит действительному. существованию вещей”. Следовательно, говорили они, и Локк и его последователи должны признать, что общее понятие “материя” есть ничто не отражающее понятие, есть чистый продукт человеческого воображения.

Гегель, критикуя материалистический сенсуализм, утверждал, что было бы более последовательно признать наличие независимых общих понятий  не только в голове субъекта, но и  в познаваемом объекте. Гегель угадал, что общее существует не только в  голове, но и в действительности. Однако, по его мнению, оно там  существует в том же виде, как  и в голове, то есть в форме  понятий. Таким образом, оказалось, что человеческое понятие находит  в действительности и познает  там не что иное, как лишь самого себя. Этим самым действительность была подменена понятием.

В конечном счете к началу XIX века в философии сложилось такое положение, что снова взяла верх идеалистическая линия Платона. В гегелевской философии материализм подвергся полному отрицанию. Учение об общем понятии вместо того, чтобы проливать свет на материю и ее познание, заслонило собой и то и другое, превратилось в учение о единственно существующем.

Против Гегеля выступил один из его лучших учеников — Людвиг Фейербах. Здесь повторилось примерно то же, что было 23 века тому назад. Как и Аристотель, Фейербах не согласился на удвоение мира, не согласился признать за миром вещей еще особый мир общих понятий. Опираясь на данные современного ему естествознания, Фейербах стал учить, что понятия — это продукт работы мышления, а мышление — это свойство высокоорганизованной материи, мозга.

Фейербах еще не вышел  за рамки метафизического материализма своих предшественников, в объяснении категории “материя” у него можно  найти не меньше колебаний, чем у  других французских материалистов. Однако заслуга 
Фейербаха в том, что он поставил вопрос об общих понятиях на почву реальных фактов. Фейербах отказался “только рассуждать” и только о “мысленном” бытии, он потребовал видеть, чувствовать реальное, материальное бытие. 
Общие понятия, утверждал он, вырабатывает не разум, не дух, а живой человек.

Общее, по мнению Фейербаха, существует в действительности, но не в виде понятий, а в виде сходных  черт и свойств различных единичных  предметов. 
“Человек,- пишет Фейербах,- при помощи своей способности к абстракции извлекает из природы, из действительности то, что подобно, равно в предметах, обще им, отделяет это от предметов, друг другу подобных или имеющих одинаковую сущность, и превращает, в отличие от них, в качестве самостоятельного существа в их сущность”.⁶

Так же можно понимать и  образование общего понятия “материя”. В понятии 
“материя” отражается то, что присуще всякому объекту, а именно свойство быть объективной реальностью. В данном поняти мы мысленно изолируем это общее свойство вещей от самих вещей, но в действительности это общее свойство вещей органически присуще единичным вещам. Оно дано в ощущениях этих единичных вещей.

Тем не менее достижение Фейербаха в вопросе о происхождении общих понятий резко обнаруживается при сравнении его взглядов с воззрениями 
Аристотеля и Локка. Мы видели, что Аристотель признавал общее в действительности, но не признавал общее в чувственном опыте. Локк же, наоборот, признавая наличие общего в чувственном опыте, не видел, как оно попадает в чувственный опыт из действительности. В отличие от них, Фейербах учитывает и то и другое. Он подчеркивает наличие общего и в действительности и в отражающем действительность чувственном опыте. Понимание Фейербахом проблемы общих понятий имело принципиально важное значение и знаменовало завершение второго этапа в развитии категории “материя”.

Категория материи  в XIX-XX веках.

В естествознании XIX столетия уровень развития науки накладывал определенные ограничения на понимание  материи — она определялась с  позиции механической атомистики и, как правило, отождествлялась с  одним видом материи — веществом. Материя (вещество) рассматривалась  домарксовскими материалистами как состоящая из неделимых, неизменных, простейших частиц- атомов, не имеющих качеств. Качественно отличные предметы материального мира представлялись ими как разнообразные пространственно-временные комбинации этих атомов. Материи предписывалась абсолютная дискретность, наличие неизменных, вечных свойств, таких, например, как масса, инерция и т. п.

В XIX столетии домарксистская философия на основе развития естествознанием  атомистического учения достигла значительных успехов в понимании материи. Н. Г. Чернышевский, например, пытался  отказаться от установившегося в  то время в философии понимания  материи, как вещества, и писал: “То, что существует, называется материей.” Однако понятие 
“существует” расплывчато — можно говорить и о существовании материи в понятии. Человек познает не только вещи, тела, предметы, но и связи между ними, он познает также идеи, теории. Можно сказать, например, что существует элементарная частица или какое-нибудь космическое тело, как объективная, независимая от человека и человечества реальность, и что существуют понятия “элементарной частицы” и “звезды” в науке. Существует также и определенное конкретное понимание элементарной частицы, как последней и неделимой, в некоторых положениях квантовой механики или же соотносительной с определенной материальной системой теории, для которой она может считаться неделимой и т. п. Существует и определенная символика элементарной частицы, логические суждения о ней. Следовательно, можно говорить о существовании объективной реальности как таковой и о существовании ее в сознании человека.

Новый этап в развитии категории  “материя” начинается с применения К. 
Марксом и Ф. Энгельсом этой категории к области общественных явлений. 
Прежние материалисты рассматривали материю лишь с одной стороны, лишь как источник образования сознания. Теперь же развитие материи надо было рассматривать не односторонне, не пассивно, а как активный двусторонний процесс; надо видеть, что не только материя творит сознание, но и сознание, в свою очередь, действует на материю. Идея становится материальной силой, когда она овладевает массами. Идеальное в практической жизни может специфически, по-своему, порождать материальное. Не только материальное превращается в идеальное, но и наоборот. Такова диалектика.

Известно, что при исследовании мышления индивида вопрос о превращении  идеального в материальное возник уже  у Л. Фейербаха: мышление индивида, если на него смотреть глазами других индивидов, выступает уже не как внутренний и субъективный, а как внешний  и объективный факт. Фейербах пришел к выводу, что идеальное можно  рассматривать как материальное, идеальное превращается в материальное, если его изучать объективно, со стороны. “Что для меня, или субъективно, есть чисто духовный, нематериальный, нечувственный акт, то само по себе, или объективно, есть материальный, чувственный акт”. Можно истолковать этот вывод так. Если мышление “само по себе, или объективно, есть материальный, чувственный акт”, значит, мышление нельзя рассматривать в качестве идеального, значит, “мысль находится почти в таком же отношении к головному мозгу, как желчь к печени...”. В этих словах мы видим уже полное метафизическое сведение идеального к материальному. Неужели же, признавая материальность индивидуальных мыслительных процессов, мы неизбежно должны скатываться к полному отрицанию идеального, к вульгарному материализму? Метафизический материализм не может ответить на этот вопрос. Он сам имеет тенденцию к превращению в вульгарный материализм. Чтобы избежать этой тенденции и этого превращения, надо определить рамки, в пределах которых существует абсолютная противоположность материального и идеального. Это сделал диалектический материализм.

Диалектический материализм  признает, что идеальное есть не что иное, как преобразованное  материальное. Например, В. И. Ленин, как  и другие материалисты, называл сознание “внутренним состоянием материи” и боролся против теории вкладывания  мыслей в мозг, против убеждения, будто  материальный мозг дополняется еще  чем-то нематериальным. Но вместе с  тем диалектический материализм  никогда не смешивает образы и  предметы этих образов, не забывает подчеркнуть  абсолютную противоположность между  идеальными образами и материальными  предметами.

Определение рамок абсолютной противоположности материального и идеального можно проиллюстрировать на известном аристотелевском примере. 
Отпечаток на воске, полученный в результате давления печати, является образом печати. Мы можем мысленно выделить образ печати и противопоставить его самой печати, как идеальное и материальное. Именно здесь, в отношении образа к прообразу, мы находим абсолютную противоположность идеального и материального. Образ печати принципиально отличается от самой печати. 
Однако, мы должны отдавать себе отчет, что вне этих рамок образ печати уже не может фигурировать в качестве чего- то противоположного материальному. 
Отпечаток на воске — это обычная деформация воска; это состояние, в которое пришло вещество воска. Таково уж свойство воска, что под действием из вне он образует вполне объективную и данную нам в ощущениях вмятину, которая к тому же оказывается еще и образом действующего предмета. Мы можем противопоставить это свойство воска действующему предмету (печати) в качестве идеального образа, но мы не можем, не имеем права противопоставлять это свойство, это состояние воска в качестве идеального самому воску. Свойство и состояние воска существуют вовсе не идеально, а материально. В этом вся суть дела. Нельзя смешивать отношение образа к одному предмету (прообразу) и отношение образа к другому (носителю этого образа).