Контрольная работа по "Философия права"

      Всплеск правосознания характеризует и периоды социальных перемен, революций. Тоска о прошлой правовой системе у одних, надежды на формирование новой у других. Но пока идет ломка действующего законодательства, вакуум заполняют представления, идеи, эмоции о будущем желательном законодательстве, которое могло бы обеспечить идеалы к цели революционных перемен. Правосознание выполняет роль важнейшего критерия в правотворчестве и правоприменении.

      В этих условиях регулирующая  роль правосознания может закрепляться

даже  законодательно. Так, в условиях Октябрьской революции Декрет о суде от 22 ноября 1917 года гласил: «местные суды решают дело именем Российской республики и руководствуются в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию».

      Чем дальше забирается человечество  в неисповедимые глубины прогресса, тем ярче проявляет себя юридическая природа сознания, тем важнее становится этапная задача - следовать многим положениям, раскрытым теорией права в правосознательной сфере человеческого общежития.

       Исследования многих философов  и  юристов  в  этой  области  составили

значительные  труды.  Концепция исторического процесса  Карла Ясперса проявляется в следующем. Он делит мировую историю на 4 фазы:

       1) доистория (период физического  и духовного становления человека);

      2) история (образование государственности,  письменности культуры и  т.д., мифологическое объяснение окружающей  действительности);

      3) осевое время;

       4) рациональная эпоха (период  становления  рационального   взгляда  на

мир, отказ  от мифологии).

       Соответственно, если до  осевого   времени  человек  обосновывал   свои права чисто  теологически,  в  период  рационального  мышления  человеческий разум  должен  был  заполнить  пропасть,  образующуюся  после   отказа    от сверхъестественного обоснования права.

       Огромная  заслуга   в   области   исследования  правосознания   и,   в

частности, теории естественного права принадлежит  Канту.

       В своей концепции "свобода и равенство" Кант формулирует задачу науки - открывать законы, т.е. без знания законов, науки вообще не может быть.  Но законы бывают различными. И если законы природы  обязательны  и  необходимы, то законы свободы  только  обязывают, а не  принуждают насильно.  Они  могут выполняться, а могут не выполняться, так же как они могут  быть  согласованы или  не  согласованы  с  нравственным  законом.   Категорический   императив (единство свободы и необходимости) воля  делает   законом   своей   свободы.

       Нравственный закон, или категорический императив,  обусловливает  требования (постулаты) свободы воли, бессмертия души,  бога.  Этот  нравственный  закон господствует и в области права. Право есть  нравственность,  рассматриваемая с внешней стороны. Поэтому общая норма  права  предписывает:  поступай  ток, чтобы твое поведение находилось в закономерном согласии  с  поведением  всех людей. Но здесь, как и  в  нравственности,  дело  идет  не  об  определенном содержании, а о  форме  поведения.  А  форма эта заключается в том,  что поведение человека представляется  свободным.  Указанную только  что общую норму права можно поэтому иначе выразить таким образом: поступай так,  чтобы твоя свобода могла сосуществовать со свободой всех  людей.  Это  предписание

можно  даже  расчленить  на  следующие  три,  составляющие  содержание  всех правовых обязанностей: храни твое личное право,  не  нарушай  чужого  права, воздавай  каждому  по  справедливости.  Далее   взгляды   Канта    полностью совпадают с воззрениями Ильина, о том, что каждый сам для  себя   определяет законы, руководствуясь  в   первую  очередь  естественным   правом,   а   не существующим "положительным правом".

       И  этот  пробел  был  заполнен  теорией   опять-таки    естественного права, что   совпадает   с  точкой  зрения  Ильина.   Причем   само   понятие

"естественного   закона"  существовало  давно.  Его    можно    вывести    из знаменитого рассуждения  Аристотеля о рабстве,  встречается оно  и  у  отцов

церкви, у многих философов ХVI,  ХVII,  начала ХVIII в. Но в  этих  условиях "естественное", "природное" предписывало людям принимать то,  что есть   в действительности, санкционировало   учреждения,  уже  существующие.  Так   в средневековом  миросозерцании  и  правосознании  то,  что  следовало   знать человеку,  содержалось  в  писании,  и   человеческая   мысль,   если    она стремилась вырваться из этих тесных оков, объявлялась преступной. Во  второй половине  ХVIII  века  ряд изуверских  процессов   и   казней,  проведенных "по  всем  правилам" обычного права,  показали,  что между этим  правом  и правосудием  общества существует глубокий разрыв. Идеология  нового  времени открыто выявила этот разрыв,  восстав  против  обычаев   и   противопоставив понят не "естественных законов" - не  тех,  которые  есть,  а  тех,  которые должны существовать между людьми.

       Позиция Гегеля радикально отличается  от  этого  воззрения.  Критикуя

кантовскую  философию права,  Гегель   утверждает,  что   всеобщий  моральный закон противостоит здесь множественной, частной действительности,  при  этом моральный закон (т.е. само  естественное  право)представляет  собой   идеал, идею  разума  и, следовательно, учение  о  праве  превращается  в  учение  о правовом  идеале.   Действительно,  такое  несоответствие   даже  возводится

       Кантом в принцип, так как,  по его мнению,   нравственная  цель  государства есть задача, никогда не осуществляемая до  конца, и  пропасть  между   идеей и  действительностью  никогда  не  исчезнет. Но   действительность   должна бесконечно приближаться к  идее  хотя бы и безо  всякой  надежды  когда-либо ее осуществить.

       В противовес этой "мечте"  Гегель ставит  своей  задачей   обоснование ценности   и    значимости   конкретных   правовых   институтов,  конкретной

системы обязанностей. Если законы природы  рассматривались ранее  как  некий свод предписаний самой природы, то в философии Гегеля эти  предписания,  эти "вечные правовые истины"  вносит в свою жизнь сам человек. Коль  скоро Кант настаивает на разрыве между действительностью  и долженствованием,  то  мир реальных человеческих поступков, т.е.  вся  область  права  утрачивает  свое значение, - пишет Гегель. «Ведь если идеал  и наличное  бытие   далеки  друг от друга, то где же сфера, в  которой  реализуется  истинное  Добро ?» Кант видел эту сферу во внутреннем мире человеческого сознания, чистом  сознании, а  вовсе  не во внешней легальности и  закономерности,  которые  безразличны подлинной   нравственности.  Гегель   же  стремится  придать    определяющую ценность именно конкретному  действию,  именно  легальности  его.  Закон  не действует,  - пишет  он. Лишь человек действует и  при  оценке  человеческих

поступков может иметь значение лишь то, "насколько он воспринял  этот  закон в свое убеждение"[24].

       Г.Кельзен, основываясь на юридическом  позитивизме  основывает "чистую теорию права".

       Демонстрируя  "строгое"  научное   отношение  к  правовым    явлениям,

ограничивая  себя  "анализом  фактов",   правовой   позитивизм   тем   самым

отказывается  исследовать сущность  права  и  его  роль  в  социальной  жизни

общества, объявляет  этот  вопрос  бесполезным  и  бессмысленным  для  самой правовой науки. Право, его  сущность  предстает  в свете  такого  понимания, как иерархия  идей,  представлений,  выраженных  в  определенных  суждениях.

Взаимоотношения самих людей, реальных индивидов  правовую  науку  не  должны интересовать.

       Поэтому система действующего права, не  имеющая  связи, по  Кельзену,  с мотивами человеческих поступков, дана  человеку  как  "упрямый  факт",   как "то, что есть". И вся сфера правового сознания, которая в   широком смысле слова есть  мировоззренческая  оценка  права  (на  основании теоретических обобщений или  обыденного  опыта),  в такой трактовке вообще исчезает.

          Вся история  культурного  человечества   свидетельствует   о том, что право   и   государство   периодически   вступают  в   состояние   глубокого кризиса. Причина этих  кризисов  состоит  в  том,  что  человечество,  строя правопорядок   теряет  из  вида  единую,  безусловную   цель   политического

единения  и превращают его в орудие для  условных, малых заданий   и   частных вожделений;   отсюда  вырождение  правовой  и  государственной   жизни,  - безыдейность  власти  и  умаление  ее  авторитета,  отсутствие  солидарности между  гражданами  и  классами,  гражданская война внутри  государств    и постоянные  вспышки  открытых войн между  народами. По  своему  объективному назначению право есть орудие порядка, мира и братства;  в  осуществлении  же оно  слишком часто прикрывает  собой   ложь  и   насилие,  раздор,  бунт  и войну.

       Люди объединяются на основах   права  как  бы  лишь  для   того,  чтобы

осуществить внеправовое  разъединение;   двое   устанавливают солидарность, чтобы восстать на третьего; братство служит вражде; под видом порядка  тлеет и зреет новая распря; мир  оказывается   перемирием,  а  перемирие   готовит войну и, подготовив, уступает ей свое место. Кризис наступает  тогда,  когда история начинает  подводить итоги целому  народу,  наполненному   такими своекорыстными    посягательствами,    беспринципными  блужданиями   и беспомощными взрывами.  Тогда,  как  бы   внезапно,  обнаруживается,  что право и государство получили неверное содержание и  недостойную  форму;  что они утратили свое  единое назначение, а может быть,   и всякую  цель;   что они сделались орудием зла, а не  добра;   что  они нуждаются   в   глубоком обновлении и возрождении.

       И,  почувствовав  беду,  но  не  поняв  ее  значения  и ее   корней, человечество начинает выбираться из нее с той же  инстинктивной слепотой  и духовной беспомощностью, с которой оно позволило   ей   настигнуть  себя   и подавить, а  слепота и беспомощность приводят его  опять к паллиативам,  к внешнему упорядочению жизни, к  новым  опасностям, недугам и  разложениям.

       Для того, чтобы право и государство  действительно  вступили  на  путь обновления и возрождения, необходимо верно осознать их природу, их цель,  их основу, и, затем, сделать осознанное предметом воли  и жизненного  действия.

         В  основании  изречения  должно лежать верное понимание здорового организма и его недугов. Установит такое  верное понимание правового  и  политического общения есть задача философии права:  разрешить эту задачу,  значит  создать учение о здоровом и верном нормальном правосознании. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Философско-правовые  учения эпохи Просвещения.

          XVIII век в истории мысли не случайно называют эпохой Просвещения: научное знание, ранее бывшее достоянием узкого круга ученых, теперь начало распространяться вширь, выходя за пределы университетов и лабораторий в светские салоны Парижа и Лондона, становясь предметом обсуждения среди литераторов, популярно излагающих последние достижения науки и философии. Уверенность в мощи человеческого разума, в его безграничных возможностях, в прогрессе наук, создающем условия для экономического и социального благоденствия, - вот пафос эпохи Просвещения.

           Эти умонастроения сформировались еще в XVII веке, были продолжены и углублены в XVIII столетии, которое осознавало себя как эпоху разума и света, возрождения свободы, рассвета наук и искусств, наступившую после более чем тысячелетней ночи средневековья. Однако есть здесь и новые акцепты.

           Во-первых, в XVIII веке значительно сильнее подчеркивается связь науки с практикой, ее общественная полезность.

          Во-вторых, критика, которую в эпоху Возрождения и в XVII веке философы и ученые направляли главным образом против схоластики, теперь обращена против метафизики. Согласно убеждению просветителей, нужно уничтожить метафизику, пришедшую в XVI-XVII веках на смену средневековой схоластике. Вслед за Ньютоном в науке, а за Локком - в философии началась резкая критика метафизической системы, которую просветители обвиняли в приверженности к умозрительным конструкциям, в недостаточном внимании к опыту и эксперименту.