Эпоха Возрождения

      Набор благодеяний, идущих от государства  к подданным, узок. Военные и полицейско-охранительные меры (обеспечение внешней безопасности, устранение внутреннего беспорядка), покровительство ремеслам, земледелию и торговле – вот почти и все. В этом наборе нет, например, места такому благодеянию, как предоставление подданным гарантированных прав и свобод, особенно политических. «Государь» на сей счет занимает, в общем, позицию умолчания. Она не случайна [25].

      Там, где жизнь людей направляется приказом, где ими командуют, с  правами и свободами подвластных  одни только хлопоты. Кроме того, сам  Макиавелли склонен считать, что подданные не очень уж заинтересованы в обладании такими правами и свободами. Людей волнует не их отсутствие, а прежде всего возможность сохранять в неприкосновенности свою собственность. Они в состоянии, думает Макиавелли, смириться с утратой свободы, престижа, власти (влияния), но никогда и никому не простят потерю имущества.

      Опекая  подданных, воздерживаясь (при отсутствии экстраординарных обстоятельств) от «притеснения»  народа, государю одновременно нужно  совершать все свои действия, адресуемые подданным и рассчитанные на их восприятие, именно как благодеяния. Обычно люди не надеются получить от государства что-либо полезное, хорошее для себя. Поэтому, когда они видят «добро со стороны тех, от кого ждали зла, особенно привязываются к благодетелям». В отличие от обид, которые, по Макиавелли, надо наносить разом, благодеяние разумно оказывать малыми порциями, чтобы оно длилось дольше и чтобы подданные ощутили его как можно полней, лучше.

      Макиавелли  прекрасно сознает, что непременным  условием осуществления политической власти в видах, угодных государю, является согласие с ней подданных. Он буквально заклинает правителя ни в коем случае не навлекать на себя их антипатии: «презрение и ненависть подданных – это то самое, чего государь должен более всего опасаться». Завоевывать расположение народа – вот его задача. Ему надлежит «принять меры к тому, чтобы граждане всегда и при любых обстоятельствах имели потребность в нем. Если люди отчуждаются от него, то в таком случае оказывается обреченным и народ – он ввергается в пучину анархии, беспорядка [5].

      Каким образом добиться от подданных того, чтобы они действовали соответственно воле государя и чтобы его власть в стране (городе) осуществлялась нормально? По Макиавелли, такая власть осуществляется нормально, если подданные полностью повинуются государю. Оно (повиновение) возможно. Есть два способа достижения повиновения. Первый – любовь к государю. Второй – страх перед ним. Что эффективней и надежней? С точки зрения Макиавелли, лучше всего, разумеется, «когда боятся и любят одновременно, однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбирать «страх» и поддерживать его «угрозой наказания, которой невозможно пренебречь».

      Делая выбор в пользу страха как такого состояния, которое вернее всего гарантирует государству (государю) покорность его подданных, Макиавелли руководствуется одной из основных аксиом своей политической философии – аксиомой об исконной, от их асоциальной, антиобщественной природы идущей порочности людей – существ эгоистичных и злобных. О людях в целом, убежден автор «Государя», «можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива». Столетие спустя макиавеллиевскую идею асоциальной сущности человека воспримет и разовьет Т. Гоббс.

      В «Государе» от угрозы наказания, поддерживающей в людях страх перед государством, до самого наказания, расправы расстояние почти незаметное. Правитель, чтобы  заставить своих подданных безропотно повиноваться ему, не должен пренебрегать самыми суровыми, нещадными карами. Жестокость допустима не только в военное, но и в мирное время. Например, людей, причисляемых к врагам государственной власти, опасных для нее, государь волен просто уничтожать. Опасаться ответственности ему нечего. Государи находятся вне юрисдикции суда: с государей «в суде не спросишь». Их решения, касающиеся частных дел подданных, должны быть бесповоротными. Вообще подданным нужно постоянно давать чувствовать абсолютную непререкаемость государственной власти.

      Эту непререкаемость может сообщить государственной власти только верховная  воля, единая и ни от кого не зависящая, господствующая над всем безгранично  и безусловно. Лишь такая воля способна обеспечивать само существование государства, его могущество и порядок в стране. В словаре Макиавелли нет понятия «государственный суверенитет». Однако его представления о свойствах, которыми должна обладать государственная власть, показывают, что фактически он совсем близко подошел к формулированию данного понятия – одного из важнейших для науки о государстве, для характеристики природы государства.

      Гуманистический дух эпохи Возрождения, каким  его наследовал европейский XVI в., «Государя» едва коснулся. В этом труде доминирует, как нам уже известно, отнюдь не превознесение высокого достоинства человеческой личности, создающей и творящей самое себя. Нет в нем апологии свободной воли, направленной к добру и общему благу; нет рассуждений о призвании индивида к гражданско-нравственной деятельности на поприще политики. В фокусе этого макиавеллиевского сочинения – идеальный правитель и технология его властвования. Прообразом же подобного правителя выступает Цезарь Борджиа – поистине сатанинский злодей в котором автор хотел видеть великого государственного мужа, объединителя Италии.

      Отмеченный  разлад Макиавелли с гуманизмом проистекает  не из прихотливых личных симпатий и антипатий флорентийца. Его (т.е. разлада) глубинные истоки лежат  в трагическом несовпадении (а  зачастую в открытом конфликте) двух качественно отличных друг от друга измерений, двух разных способов социального бытия: этического и политического. У каждого из них свои собственные критерии: «добро» – «зло» у первого, «польза» – «вред» («выигрыш» – «проигрыш») у второго. Заслуга Макиавелли в том, что он до предела заострил и бесстрашно выразил это объективно существующее соотношение политики и морали [3].

      Таким образом, Макиавелли рассматривает государство как политическое состояние общества: отношение властвующих и подвластных, наличие соответствующим образом устроенной, организованной политической власти, учреждений, законов. Макиавелли называет политику «опытной наукой», которая разъясняет прошлое, руководит настоящим и способна прогнозировать будущее.

      2. «Утопическое» виденье государства Томаса Мора

      Томас Мор родился 7 февраля 1478 года в семье  сэра Джона Мора, лондонского судьи, который был известен своей честностью. Начальное образование Мор получил  в школе Св. Антония. В 13 лет он попал к Джону Мортону, архиепископу Кентербери, и некоторое время служил у него пажом [13].

      За  весёлый характер Томаса, его остроумие  и стремление к знаниям архиепископ  Кентербери предсказал Мору большое  будущее. Мор продолжил своё образование  в Оксфорде, где учился у Томаса Линакра и Вильяма Гросина, знаменитых юристов того времени. В 1494 году он вернулся в Лондон. Но карьера юриста его не слишком привлекала. В 1504 году Мор избирается в Парламент [14].

      Первое, что сделал Мор, попав в Парламент, – постарался снизить налоги. Король Генрих VII в ответ на это посадил в тюрьму отца Мора, и Мору пришлось платить большой штраф и самоустраняться из политики.

      Вернуться он сможет только, когда королем  станет Генрих VIII. При его дворе  он достиг определенного успеха и  даже был посвящен в рыцари.

      Мор является автором манифеста «в защиту семи таинств» – ответа Мартину Лютеру и реформаторскому движению в целом. Но верность католической церкви, которая так подняла его в глазах короля в конце концов и привела его к гибели.

      Когда Генриху впервые захотелось развестись (а это было не единожды), Мор настаивал на том, что расторгнуть брак может только папа римский. А папа Климент этого делать не желал. Тогда Генрих разорвал все отношения с католической церковью. Мор подал в отставку. Более того, он не явился на коронацию новой жены Генриха.

      Последней каплей стало то, что Мор отказался  принимать присягу, согласно которой  дети Генриха и его новой жены считались законными. Принципиальность в религиозных вопросах стоила Мору головы.

      17 апреля 1535 года он был заключён  в Тауэр, признан виновным в соответствии с «Актом об измене» и 6 июля 1535 года обезглавлен. За верность католицизму Мор был канонизирован Римско-католической церковью и причислен к лику святых Папой Пием XI в 1935 году [17].

      Томас Мор (1478 – 1535 гг.) в своем творении «Утопия» (в переводе – место, которого нет) критикует существующий в современной ему Англии общественный и политический строй, основанный на частной собственности, изобличает паразитизм и корысть аристократии и духовенства, их безразличие к положению обездоленных. Источником всех бед и зла в государстве он считает частную собственность и во второй части книги рисует качественно новое общество – идеал, где нет частной собственности и денег, установлено всеобщее имущественное равенство, государство организует производство и распределение, борется с преступностью.

      Монархи, пишет он, безжалостно, вопреки здравому смыслу, повелевающему заботиться о  подданных, беспощадно угнетают их. Хотя честь и безопасность государя коренятся  в благосостоянии народа, при дворах королей не хотят этого знать. Вместо того чтобы устранить зло, правительства обрушиваются всей тяжестью «правосудия» на угнетенных.

      Критика современного Мору государства и  кровавого законодательства Англии и описание политического строя  будущего занимает в «Утопии» значительное место Мор до некоторой степени угадывает сущность государства. «При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как некиим заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах» По сути дела Мор подходит к пониманию угнетательской роли описываемого им государства, его антинародного характера [21].

      Мор подвергает всесторонней критике язвы существующего общества и считает их причиной частную собственность. Трактат Мора был страстным протестом против всего социально-политического строя, основанного на частной собственности. «Где только есть частная собственность, где все мерят на деньги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел». Именно частная собственность – источник всех зол, бедствий в государстве. Сколько ни издавать законов в государстве, где есть частная собственность, они бессильны. Мор показывает, что современные ему законы защищают интересы богачей, что эти законы ничего общего со справедливостью не имеют. Резкой критике подвергается «кровавое законодательство» и вся система уголовного законодательства и правосудия в Англии. Равенство и справедливость возможны только тогда, когда полностью будет уничтожена частная собственность [10].

      Мыслитель рисует в своей книге такое  общество, где ликвидация частной  собственности привела к установлению равенства.

      Если  большинство предшественников Мора понимает коммунизм как общность предметов потребления, то Мор в центр внимания ставит общность производства. В «Утопии» труд носит обязательный характер. Все должны заниматься физическим трудом, от которого освобождаются лишь ученые и должностные лица на период исполнения ими общественных обязанностей. Все население «Утопии» занимается как ремесленным, так и земледельческим трудом. Так как здесь работают все, то при непродолжительном рабочем дне население, по мнению Мора, может быть обеспечено всем необходимым

      Политическое  устройство, которое Мор считает идеальным, основано на всеобщем равенстве и свободе. Его политический идеал пронизан демократизмом. Все основные должностные лица избираются народом, отчитываются перед ними и должны действовать в интересах народа. Важные вопросы обсуждаются всеми жителями «Утопии». Главная обязанность должностных лиц состоит в том, чтобы заниматься организацией хозяйственного процесса [17].

      У Мора должностные лица – не привилегированное сословие, а слуги народа. Во главе государства стоит выборное лицо, которое называется князем, но которое фактически является президентом. Мор пишет «Ни один чиновник не проявляет надменности и не внушает страха Их называют отцами и они ведут себя достойно».

      Подобное общественное и политическое устройство ведет к высоким нравственным качествам населения «Утопии». Вследствие этого в государстве незначительное число законов. Строй описанного им общества Мор признает «не только наилучшим, но также и единственным, который может присвоить себе с полным правом название общества. Именно, в других странах повсюду говорящие об общественном благополучии заботятся только о своем собственном. Здесь же, где нет никакой частной собственности, они фактически занимаются общественными делами».

      Социалистический  идеал Мора был ярким протестом  как против феодализма, так и против капиталистических отношений. Тем  самым Мор шел много дальше буржуазных гуманистов, ибо объективно выражал интересы и вековые мечтания трудового народа о таком социально политическом строе, где нет ни насилия, ни эксплуатации человека человеком. Замечательны высказывания Мора, обращенные против захватнических войн.

      При всей своей прогрессивности учение Мора было утопическим, ибо в материальных условиях жизни того общества не было предпосылок для построения социализма. Ограниченность воззрений Мора, исходившего из современного ему низкого уровня техники, сказывается в том, что он ориентируется на ремесленный труд и в его «Утопии» для выполнения особо неприятных работ сохраняется рабство [13].