Философия космизма в России

природы Федоров приводил опыты  общественного деятеля и  ученого  начала  XIX

века В.Н.Каразина, выступавшего с  конкретными проектами управления  погодой.

От подобных, еще явно несовершенных  опытов человечество, по мере  увеличения

знаний, должно перейти к  овладению  всеми  земными  процессами,  превратить

свою планету в полностью  управляемый космический корабль.

      Итак, для Федорова  регуляция  определяется  как   принципиально  новая

ступень эволюции. Эволюция для Федорова - процесс  пассивный,  регуляция  же

должна стать сознательно-волевым  действием. Но не стоит причислять  Федорова

к  тем  ученым,  кто  отвергал  или  недооценивал   важность   эволюционного

процесса. Наоборот. Признавая важность эволюции  (хотя  бы  в  происхождении

знания, к примеру), Федоров делает более  далеко  идущий  вывод:  существует

необходимость сознательного управления  эволюцией,  преобразования  природы,

исходя из глубинных потребностей разума и нравственного чувства  человека.

      Регуляция  для   Федорова  -  широко   продуманная   идея.   Так,   уже

упоминавшиеся опыты Каразина или  же удачные опыты, проведенные в  конце  XIX

века в Америке по вызыванию  дождя с  помощью  взрывчатых  веществ  интересны

для  Н.Ф.Федорова  не  в  чисто  академическом  плане,  а   для   конкретной

человеческой пользы. Так уж случилось, что американские опыты  по  вызыванию

дождя совпали с сильной засухой  в России. Следствием засухи  стали  голод  и

эпидемии во многих российских губерниях.  И  Федоров,  откликаясь  на  злобу

дня, важнейшими  задачами  регуляции  ставит  решение  продовольственного  и

санитарного вопроса, которые вмещают  в себя весь спектр  задач  человечества

в деле управления слепыми силами природы.  “Голод  и  смерть  происходят  от

одних и тех же причин, а потому  вопрос  о  воскрешении  есть  вопрос  и  об

освобождении  от  голода”,  -  писал  Федоров.  Санитарный  вопрос   философ

понимает как всеобъемлющий  “вопрос об оздоровлении Земли, и  притом  всей,  а

не какой-либо отдельной местности”.

      Разрабатывая  свой  проект  регуляции,   Федоров   с   самого   начала

подчеркивал   неотделимость   Земли   от   космоса,    тонкую    взаимосвязь

происходящего на нашей планете  с целой Вселенной. “Условия, от коих  зависит

урожай, или вообще растительная и  животная жизнь на  Земле,  не  заключаются

только в ней самой... весь метеорический  процесс, от  коего  непосредственно

зависит урожай или неурожай... весь теллуросолярный процесс должен бы  войти

в область сельского  хозяйства”.  “Единство  метеорического  и  космического

процессов дает основание для расширения  регуляции  на  Солнечную  и  другие

звездные системы для их воссоздания  и управления разумом”.

      Автором “Философии  общего дела” сильно владеет   чувство  распахнутости

Земли в  космические  дали.  “Труд  человеческий  не  должен  ограничиваться

пределами Земли, тем более что  таких  пределов,  границ,  и  не  существует;

Земля, можно сказать, открыта со всех  сторон,  средства  же  перемещения  и

способы жизни в различных средах не только могут, но и  должны  изменяться”.

Неизбежность  выхода  человечества  в   космос   рассматривается   Федоровым

основательно,  с  самых  различных  сторон,  от   природных   и   социально-

экономических до нравственных. Аргументы  “за”  разнообразны:  невозможность

достичь полной регуляции лишь в  пределах Земли, зависящей от всего  космоса,

который также изнашивается, сгорает; вместе с тем  в  бесконечных  просторах

Вселенной разместятся  мириады  воскресших  поколений,  так  что  “отыскание

новых  землиц”  становится   приготовлением   “небесных   обителей”   отцам.

“Порожденный  крошечной  Землей  зритель  безмерного   пространства   должен

сделаться их обитателем и правителем”.

      В философской  и научно-популярной литературе  сейчас много пишут о том,

что  с   наступлением   эры   космоса   открывается   реальная   возможность

предотвратить в далеком будущем  неизбежный конец  человеческой  цивилизации.

Федоров уже в конце XIX века  видел  единственный  выход  для  человечества,

упирающегося в неотвратимый земной финал -  истощение  земных  ресурсов  при

все  большем  умножении  численности  населения,   космическая   катастрофа,

затухание Солнца и т.д., - в завоевании человечеством новых  сред  обитания,

в преобразовании сначала Солнечной  системы, а затем и дальнего космоса.

      “Во все периоды  истории очевидно стремление, которое   доказывает,  что

человечество  не  может  удовлетвориться  тесными  пределами  Земли,  только

земным”, - писал Федоров.

      Только такая безбрежная, требующая дерзновения  область   деятельности,

как овладение космосом, привлечет  к себе и бесконечно умножит  энергию  ума,

отваги, изобретательности, самоотверженности, всех  совокупных  человеческих

сил, которые сейчас расходуются  на  взаимную  рознь  или  растрачиваются  по

пустякам.

      Федоров  отмечает   две   фундаментальные   ограниченности   нынешнего

человека,  тесно  связанные  между  собой.  “Ограниченность  в  пространстве

препятствует повсеместному действию разумных существ во все миры  Вселенной,

а  ограниченность  во  времени  -  смертность  -   одновременному   действию

поколений разумных существ на всю  Вселенную”.

      Первая ограниченность - в  пространстве,  прикрепленность   к  Земле  -

разрешается,  по  мысли  Федорова,   расселением   в   космосе,   обретением

способности  к  “бесконечному  перемещению”,  вторая  -  во  времени,   наша

смертность  -  завоеванием  бессмертного  статуса   бытия,   восстановлением

погибших, умерших.  “Борьба  с  разъединяющим  пространством”  для  Федорова

“первый шаг в борьбе со всепоглощающим временем”.  Ибо  бессмертие  возможно

только при условии преодоления  изолированности нашей Земли  от  космоса  при

одновременной регуляции космических  явлений. Все проекты регуляции  природы,

в том числе и космические,  включены  Федоровым  в  высшую  цель  достижения

бессмертного, преображенного статуса  мира.

3. Другие представители русского космизма

П.А. Флоренский

П.А.Флоренский является одним из тех, кого по праву относят к традиции "русского космизма". Он считал, что  существует "идеальное родство" мира и человека, их "пронизанность  друг другом", взаимосвязанность. Подобно  древнегреческой философии он соотносит  мир и человека как макрокосмос (космос, большой мир, среду) и микрокосмос, являющийся в своём роде "образом  и подобием Вселенной"  и несущий  в себе всё, что есть в мире. Несмотря на то, что космический подход к  человеку лишает его полноты личностного  бытия, Флоренский сумел найти выход  из этой трудной ситуации. И мир  и человек одинаково сложны и  внутренне бесконечны, поэтому они  могут рассматриваться как части  друг друга. Можно с полным основанием считать мир биологически - вселенским телом человека, а экономически - сферой его хозяйствования. "Мир  есть раскрытие Человека, проекция его" [2]. В этом заключается космически-антропологический  дуализм (или двуединство) Флоренского, который рассматривает его в  рамках традиционного платонического дуализма горнего и дольнего (нашему миру противопоставляется иной, "премирный", который символически приоткрывается в реальностях земного бытия). Такой дуализм, по мнению Флоренского, можно преодолеть только в Церкви: "В ней действительность одухотворяется, освящается, обоживается" [3]. "Обоживание" является конечным результатом спасения всего мира через спасение человека, которое происходит в Церкви силами Христа и Его Духа. Спасение устраняет  конфликт человека и мира, это и  есть "космическая сторона христианства" [4]. У Флоренского, как впрочем  и у многих платоников, картина  бытия статична: динамические процессы, эволюция, история определяющего  значения не имеют. Как считает Флоренский, вся история мира - это мрак, одна лишь "ночь, один страшный сон, растягивающийся  в века". По моему мнению философия  Флоренского - это космизм без  эволюционизма ("преображение мира" не выходит за рамки отдельных  церковных очагов и не проникает  в мировую жизнь и социальную деятельность человека).

В.С. Соловьев

Наиболее полно тема космизма рассмотрена  В.С.Соловьёвым в трактате "Чтения о Богочеловечестве". По мнению Соловьёва, истинной загадкой для разума является не вечный, или божественный, мир. Напротив, как идеальная полнота всего  и осуществление добра, истины и  красоты, он является как ясное и  нормальное. Лишь в этой вечной сфере  можно обрести безусловное мерило для признания разумной природы  как чего—то условного и преходящего. Действительность окружающего нас  мира является подлинной загадкой и  задачей для разума. "Эта задача ... сводится к выведению условного  из безусловного, ... случайной реальности из абсолютной идеи, природного мира явлений  из мира божественной сущности. ... связующее  звено между божественным и природным  миром есть человек. Человек совмещает  в себе всевозможные противоположности, которые все сводятся к одной великой противоположности между безусловным и условным, между абсолютной и вечной сущностью и преходящим явлением, или видимостью. Человек есть вместе и божество, и ничтожество" [5]. Следовательно, для человека необходимо найти место и значение в общей связи истинно сущего. Соловьёв видит в божественном существе двуединство: "действующее, или производящее, единство божественного творчества Слова (Логоса), и единство произведённое, осуществленное..., - единство органического тела" [5]. Иначе говоря, первое единство - это Бог (Логос), второе единство (произведённое единство, София) - "начало человечества, ... идеальный или нормальный человек. И Христос, в этом единстве причастный человеческому началу, есть человек, или, по выражению священного Писания, второй Адам" [5]. Вечность Бога как Логоса и действующего Бога предполагает вечность человечества, но не природного, которое возникает на Земле в определённый период, а человека умопостигаемого, идеального. Это универсальное существо заключает в себе всех людей. "Каждый из нас, каждое человеческое существо существенно и действительно коренится и участвует в универсальном и абсолютном человеке" [5]. Он - всечеловеческий организм, вечное тело Божие и вечная душа мира, София. Поэтому человек является необходимым и незаменимым звеном в абсолютном целом. Именно это оправдывает допущение двух великих истин: человеческой свободы и человеческого бессмертия.

Исключительное самоутверждение  или эгоизм, всесильный в практической жизни, является коренным злом нашей  природы, и так как эгоизм свойственен  всему в природе, то зло - это общее  свойство всей природы. Природа является отражением всеединой идеи и существования  обособленного, разделённого, разрозненного, чуждого этой идеи. Соловьёв приходит к выводу, что природа зла метафизична, усматривая зло в отношении души мира (Софии, "первообразного человечества") и Бога. Её посредствующее положение  между Богом и природным миром  заключает возможность обретения  самостоятельности, соблазн обладания "всем" от себя, а не от Бога и  тем самым нарушается единство мироздания. Идеальное всеединство возможно только тогда, когда происходит соединение божественного начала с душой  мира, где первое - образующий элемент, а второе - пассивная сила, которая  воспринимает идеальное и снабжает его материей для развития, оболочкой  для его полного обнаружения. Это соединение не носит характера  однократного творения. Путь к достижению совершенного и вечного организма - это медленный и мучительный  путь, который объясняется только одним, без чего немыслимы ни Бог, ни природа - свободой. "Если всё существующее (в природе или мировой душе) должно соединиться с Божеством - а в этом цель всего бытия, - то это единство, чтобы быть действительным единством, очевидно должно быть обоюдным, т.е. идти не только от Бога, но и от природы, быть и её собственным делом" [5].

Мировой космогонический процесс  проходит множество последовательных фаз. Начинаясь эпохой звёздной (астральной), когда действием всемирного тяготения  материя стягивается в великие  космические тела, он завершается  созиданием органической жизни и  её совершенством - формой человеческого организма. "В человеке мировая душа впервые соединяется с божественным Логосом в сознании как чистой форме всеединства... В  человеке природа перерастает саму себя и переходит (в сознании) в область бытия абсолютного. Воспринимая и нося в своём сознании вечную божественную идею и вместе с тем по фактическому происхождению и существованию своему неразрывно связанный с природой внешнего мира, человек является естественным посредником между Богом и материальным бытиём, проводником всеединящего божественного начала в стихийную множественность, - устроителем и организатором вселенной" [5]. Кроме человека все иные существа лишены божественного начала и причастны к нему лишь подчинением внешнему естественному закону. Подобно мировой душе, человек, причастный к всеединству Бога, свободен захотеть иметь его как Бог. Для этого он "утверждает себя отдельно от Бога, вне Бога, отпадает или отделяется от Бога в своём сознании так же, как первоначально мировая душа отделилась от Него во всём бытии своём" [5]. Таким образом начинается новая фаза уже не космогонического, а теологического развития, в процессе которого человек проходит путь от астральных религий через солнцепоклонство к фаллической, где, наконец, возвращается к своему собственному материальному началу и высшее проявление мировой связи находит в сложном единстве родовой организации жизни.

Можно выделить несколько бесспорных идей космизма Соловьёва:

1. Идея всеединства, вечного органически целостного истинносущего мира, которая имеет религиозный характер (вне божественного начала бытие - это хаос).
2. Тайна сопричастности человека космосу в его (человека) божественной природе (человек являясь посредником между Богом и материальным бытиём, проводником единящего действия на стихийную множественность, человек - устроитель и организатор вселенной.
3. В космосе Соловьёва главенствуют нравственно-религиозные смыслы (целесообразности), которые определяют существо всех фаз и узловых моментов его эволюции и бытия.

Проблема полноты познания вообще не может быть представлена как гносеологическая (полное знание - это религиозно-мистическое  мировосприятие ("восприятие мира в  элементе софийности"), тем самым  Соловьёв критикует рациональность как отвлечённое начало, подчиняя и преобразуя её в свете религиозного опыта и мистического созерцания.