«Пушкинский венок» - концерт для хора

Словно  вещий Баян, не спеша, композитор разворачивает  перед нами эту жизнь, показывая  различные ее грани. Он рассказывает увлеченно, живо и вместе с тем  строго, возвышенно, с объективной  сдержанностью летописца.

В семи песнях единая драматическая линия  с кульминацией и итогом. Причем итог — яркая народная сцена, оптимистическая  по характеру.

Чуткое  постижение народно-песенного материала  позволило композитору создать  и особую гармоническую структуру  музыкального сопровождения, которое  своей емкостью, выразительностью равноценно основной мелодической линии и способствует выявлению смысла, содержания всего  целого.

В своем  позднем периоде творчества Свиридов словно синтезирует гармонию бытия  и тонкость чувств, что создает  какую-то еще более невесомую  одухотворенность и возвышенность.

Примеры тому — «Весенняя кантата» на слова  Некрасова (1972) с ее удивительной легкостью, свежей, как весенняя капель, первой частью, и одно из самых ярких  сочинений Свиридова — Три  хора из музыки к трагедии А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» (1973). Здесь  интонации старинных культовых  песнопений обретают современное звучание и эмоциональную остроту. Музыка эта, пожалуй, близка древним гимнам раннего христианства с их торжественной  печалью и глубоким чувством несовершенства человеческого бытия.

Следует отметить и «Концерт памяти А. А. Юрлова» (1973) — своеобразный реквием в  трех медленных скорбных частях с  очень изысканной и сложной хоровой  тканью, вызывающий грустно-светлые  воспоминания о выдающемся музыканте. Это страстное, медленное, мучительное  отпевание, идущее из самой глубины  взволнованного сердца.

В поэме  «Отчалившая Русь» (1977), напротив, много  контрастов, есть и моменты величаво трагического характера. Но это не картины  социальных битв. Все «действие» поднято  как бы на космическую высоту. Отсюда и легендарность образов добра  и зла, Христа и Иуды.

Образный  мир пушкинской поэзии вновь привлекает композитора и вдохновляет его  на создание прекрасной музыки. Необыкновенно  поэтична музыка к телефильму «Метель» (1974) по Пушкину. Даже не глядя на экран, а только слушая музыку, можно «увидеть»  и картины природы, и жанровые сцены, и бал, который весь разворачивается  на фоне вальса, в легких «полетных» интонациях которого ощущаются какие-то трагические предчувствия. Сумрачная  настороженность чувствуется в  музыке к сцене «Венчания». А сразу  ставший популярным и часто исполняемым  «Романс» внешне напоминает романсы  пушкинской поры, но наполненность  какими-то роковыми предчувствиями приближает его к развернутой симфонической  поэме.

В июне 1979 года, когда отмечалось 180-летие  со дня рождения А. С. Пушкина, было впервые  исполнено новое сочинение Свиридова  «Пушкинский венок» — концерт  для хора. Это десять номеров, составляющих единое целое. Десять стихотворений, на которые написаны хоры, по содержанию не связаны между собой — единым целым их делает музыка, возвышенная  по настроению и одновременно конкретная в своей образности, а подчас и  картинности.

В 1980 году Свиридов пишет маленькая хоровую  поэму «Ладога» на стихи Александра Прокофьева, первое исполнение которой  состоялось в Большом зале консерватории  — сочинение яркое, сочное, праздничное. Та вечно живая народная стихия, без которой не мыслит себя ни один подлинно национальный художник.

Свиридов  несет свое понимание народного, в котором так естественно  соединены чистота и целомудрие чувств, удаль и грубоватый, крепкий  юмор. Народная жизнь черпает мудрость и силу в природе, сама являясь  ее частью.

Обращают  на себя внимание сочинения на стихи  Блока — кантата «Ночные облака» (1979) и хоровой цикл «Песни безвременья» (1980). Свиридов открывает поэта причудливого, со своеобразной диалектикой становления, произрастания нового. Страстные молитвы о совершенстве жизни, картины ясной, светлой весны, зыбкой ночи, тайной любви и многого, что растет во мгле среди неустойчивости и неуютности быстро текущего бытия, все это перекрывается чувством торжественной таинственности и извечной причудливости жизни.

Постепенно, вырисовывается основной путь Свиридова — от молодой пылкости через трудные проблемы к философской ясности и просветленности, но везде Свиридов возвышен и герой его велик и красив, всегда Свиридов подчеркивает самое лучшее и высокое в человеке, все патетически приподнято у него!

В современной  музыке все больше усложняется музыкальный  язык, обостряется диссонантность звучаний. Потому Свиридовская кажущаяся простота в сочетании с новыми интонациями, порождая ясность мысли, прозрачность звучания, кажется особенно ценной. Поиски композитора именно в этом направлении снискали глубокое чувство  признательности художнику —  за внимание к тому, что есть лучшее в нашем национальном искусстве, в русской народно-песенной стихии.

     Последний год жизни композитора был  для его семьи просто чудовищным. 11 декабря умер младший брат Георгия  Васильевича, в тот же день заболел  сам гениальный музыкант, а 31 декабря  в Японии скончался его младший  сын, японист. (Первого сына Свиридов потерял еще раньше). Похоронили Свиридова-младшего, а вскоре – старшего…

Гражданская панихида и похороны Г. Свиридова  состоялись 9 января 1998 г. в Москве. 
 
 

1.3 Обзор  и характеристика  хорового творчества Г. Свиридова

Исходная  дата искусства Свиридова может  быть обозначена весьма точно: с лета по декабрь 1935,  в неполные 20 лет, будущий, мастер советской музыки, написал хорошо известный теперь цикл романсов на стихи Пушкина ("Подъезжая под Ижоры", "Зимняя дорога", "Роняет лес...", "К няне" и др.) - произведение, прочно стоящее в ряду советской музыкальной классики, открывающее список свиридовских шедевров. Правда, впереди еще были годы учения, войны, эвакуации, творческого роста, овладения вершинами мастерства. Полная творческая зрелость и независимость пришли на грани 40 и 50-х гг., когда был найден свой жанр вокальной циклической поэмы и осознана своя большая эпическая тема (поэт и родина). За первенцем этого жанра ("Страна отцов" на ст. А. Исаакяна - 1950) последовали Песни на стихи Роберта Бёрнса (1955), оратории "Поэма памяти Есенина" (1956) и "Патетическая" (на ст. В. Маяковского - 1959).

"...Многие  русские писатели любили представлять  себе Россию как воплощение  тишины и сна", - писал А. Блок  в преддверии революции, - "но  этот сон кончается; тишина  сменяется отдаленным гулом..." И, призывая слушать "грозный  и оглушительный гул революции", поэт замечает, что "гул этот, все равно, всегда о великом". Именно с таким "блоковским" ключом подошел Свиридов к  теме Великого Октября, но текст  взял у другого поэта: композитор  избрал путь наибольшего сопротивления,  обратившись к поэзии Маяковского.  Кстати, это было первое в истории  музыки мелодическое освоение  его стихов. Об этом говорит,  например, вдохновенная мелодия  "Пойдем, поэт, взорлим, вспоем" в финале "Патетической оратории", где преображен сам образный  строй известных стихов, а также  широкий, радостный напев "Я  знаю, город будет". Поистине неисчерпаемые  мелодические, даже гимнические  возможности раскрыл Свиридов  в Маяковском. А "гул революции" - в великолепном, грозном марше  1 части ("Разворачивайтесь в марше!"), в "космическом" размахе финала ("Светить и никаких гвоздей!")...

Только  в ранние годы учения и творческого  становления Свиридов писал много  инструментальной музыки. К концу 30 - началу 40-х гг. относятся Симфония; фортепианный Концерт; камерные ансамбли (Квинтет, Трио); 2 сонаты, 2 партиты, Детский  альбом для фортепиано. Некоторые  из этих сочинений в новых авторских  редакциях приобрели известность  и заняли свое место на концертной эстраде.

Но главное  в творчестве Свиридова - это вокальная  музыка (песни, романсы, вокальные циклы, кантаты, оратории, хоровые произведения). Здесь счастливо соединились  его удивительное чувство стиха, глубина постижения поэзии и богатое  мелодическое дарование. Он не только "распел" строки Маяковского (помимо оратории - музыкальный лубок "История  про бублики и про бабу, не признающую республики"), Б. Пастернака (кантата "Снег идет"), прозу Н. Гоголя (хор "Об утраченной юности"), но и музыкально-стилистически  обновил современную мелодику. Кроме  упоминавшихся авторов он положил  на музыку многие строки В. Шекспира, П. Беранже, Н. Некрасова, Ф. Тютчева, Б. Корнилова, А. Прокофьева, А. Твардовского, Ф. Сологуба, В. Хлебникова и др. - от поэтов-декабристов  до К. Кулиева.

В музыке Свиридова духовная мощь и философская  глубина поэзии выражаются в мелодиях пронзительной, кристальной ясности, в богатстве оркестровых красок, в оригинальной ладовой структуре. Начиная с "Поэмы памяти Сергея Есенина", композитор использует в  своей музыке интонационно-ладовые  элементы древнего православного знаменного распева. Опора на мир старинного духовного искусства русского народа прослеживается в таких хоровых  сочинениях, как "Душа грустит о  небесах", в хоровых концертах "Памяти А. А. Юрлова" и "Пушкинский венок", в изумительных хоровых  полотнах, вошедших в музыку к драме  А. К. Толстого "Царь Федор Иоаннович" ("Молитва", "Любовь святая", "Покаянный стих"). Музыка этих произведений чиста и возвышенна, в ней заключен большой этический смысл. В документальном фильме "Георгий Свиридов" есть эпизод, когда композитор в музее-квартире Блока (Ленинград) останавливается перед картиной, с которой сам поэт почти никогда не расставался. Это - репродукция с картины голландского художника К. Массиса "Саломея с головой Иоанна Крестителя" (нач. XVI в.), где отчетливо противопоставлены образы тирана Ирода и погибшего за правду пророка. "Пророк - это символ поэта, его судьбы!" - говорит Свиридов. Эта параллель не случайна. Блок поразительно предчувствовал огненную, вихревую и трагическую будущность наступившего XX столетия. А на слова грозного блоковского пророчества Свиридов создал один из своих шедевров "Голос из хора" (1963). Блок многократно вдохновлял композитора, написавшего около 40 песен на его стихи: это и сольные миниатюры, и камерный цикл "Петербургские песни" (1963), и небольшие кантаты "Грустные песни" (1962), "Пять песен о России" (1967), и хоровые циклические поэмы "Ночные облака" (1979), "Песни безвременья" (1980). 

Два других поэта, также обладавшие пророческими чертами, занимают центральное место  в творчестве Свиридова. Это Пушкин и Есенин. На стихи Пушкина, подчинившего и себя и всю грядущую русскую  литературу голосу правды и совести, подвижнически служившего своим  искусством народу, у Свиридова кроме  отдельных песен и юношеских  романсов написаны 10 великолепных хоров "Пушкинского венка" (1979), где  сквозь гармонию и радость жизни  прорывается суровое размышление  поэта наедине с вечностью ("Зорю бьют"). Есенин - самый близкий  и, по всем параметрам, - главный поэт Свиридова (около 50 сольных и хоровых  сочинений). Как ни странно, композитор познакомился с его поэзией лишь в 1956 г. Строка "Я - последний поэт деревни" потрясла и сразу стала  музыкой, тем ростком, из которого выросла "Поэма памяти Сергея Есенина" - произведение этапное для Свиридова, для советской музыки и вообще для осознания нашим обществом многих сторон русской жизни тех лет. Есенин, как и другие главные "соавторы" Свиридова, обладал пророческим даром - еще в середине 20-х гг. он прорицал страшную судьбу русской деревни. "Железный гость", грядущий "на тропу голубого поля", - это не машина, которой будто бы боялся Есенин (так когда-то считали), это образ апокалиптический, грозный. Мысль поэта прочувствовал и раскрыл в музыке композитор. Среди его есенинских сочинений - волшебные по своей поэтической насыщенности хоры ("Душа грустит о небесах", "Вечером синим", "Табун"), кантаты, песни разных жанров вплоть до камерно-вокальной поэмы "Отчалившая Русь" (1977).

Свиридов  со свойственной ему прозорливостью раньше и глубже многих других деятелей советской культуры ощутил необходимость  сохранения русского поэтического и  музыкального языка, бесценных сокровищ старинного искусства, создававшихся  столетиями, ибо над всеми этими  народными богатствами в наш  век тотальной ломки устоев и  традиций, в век пережитых злоупотреблений  реально нависла опасность уничтожения. И если современная наша литература, особенно устами В. Астафьева, В. Белова, В. Распутина, Н. Рубцова, призывает  в полный голос к спасению того, что еще можно спасти, то Свиридов заговорил об этом еще в середине 50-х гг.

Важная  особенность свиридовского искусства - его "сверхисторичность". Оно - о  России в целом, охватывая ее прошлое, настоящее и будущее. Композитор всегда умеет подчеркнуть самое  существенное и неумирающее. Хоровое  искусство Свиридова опирается  на такие истоки, как духовные православные песнопения и русский фольклор, оно  включает в орбиту своего обобщения  интонационный язык революционной  песни, марша, ораторских речей - т. е. звуковой материал русского XX века, и на этом фундаменте вырастает новый феномен  такой силы и красоты, духовной мощи и проникновенности, который поднимает хоровое искусство нашего времени на новую ступень. Была эпоха расцвета русской классической оперы, был взлет советского симфонизма. Нынче новое советское хоровое искусство, гармоничное и возвышенное, не имеющее аналогов ни в прошлом, ни в современной зарубежной музыке - является сущностным выражением духовного богатства и жизнестойкости нашего народа. И в этом - творческий подвиг Свиридова.