Гипотеза как форма познания

болезни) с последующей  их проверкой. В предыдущем параграфе  отмечалось, что,

если имеется  п гипотез (p1, p2., рп) исчерпывающих все

возможные решения  некоторой проблемы (все варианты описания данного объекта),

то опровержения п-1 из них превращают одну не опровергнутую гипотезу в

достоверное знание. К этому можно добавить, что  в случае несовместимости каждой

из гипотез с  любой другой доказательство какой-либо из них есть в то же время

и опровержение всех других. Однако столь ясные отношения  в сфере истинностных

значений для  конкурирующих гипотез встречаются  далеко не часто. Объясняется это

прежде всего  тем, что в разработке и проверке гипотезы по общему правилу

преобладают конфирмационные  процедуры, способные лишь изменить степень ее

вероятности. Применительно  к конкурирующим гипотезам это  приводит к

своеобразной взаимозависимой  флюктуации их вероятностных характеристик по

принципу «качелей»: повышение вероятности одной  гипотезы понижает вероятность

другой (других), и  наоборот. Подобным образом флюктуировала  вероятность

гипотез, отстаивавших и отрицавших существование жизни  на Марсе, вероятность

различных объяснений падения тунгусского метеорита (включая гипотезу о

катастрофе инопланетного космического корабля, выдвинутую в 1946 г. известным

писателем А. Казанцевым) и других конкурирующих гипотез. Для ситуации с двумя

гипотезами принцип  «качелей» может быть выражен  следующими схемами:

     Гипотезы р1 ир2 несовместимы.             Гипотезы р1и р2 несовместимы.

     Проверка гипотезы  р1                               Проверка гипотезы  р1 

     Увеличила ее вероятность.                      Уменьшила ее вероятность.

     _____________________________            _____________________________

     Вероятность гипотезы  р2                         Вероятность гипотезыр2

     уменьшилась.                                               увеличилась.

Следует отметить, что противопоставление некоторых  гипотез может иметь под собой

не объективную, а субъективную подоплеку. Речь идет о таких гипотетических

концепциях, которые считаются несовместимыми, но в действительности таковыми

не являются. Это  могут быть, в частности, гипотезы, каждая из которых объясняет

или описывает  различные элементы (аспекты) структурно сложного объекта. В

подобных ситуациях, скажем, гипотеза  претендуя на целостное объяснение или

описание некоего  объекта, в действительности удовлетворительно объясняет лишь

какие-то отдельные  его элементы, а гипотеза р: — другие элементы.

Конкурентные отношения  между оказываются мнимыми; не исключено их объединение

в рамках некоей синтезирующей гипотезы рз. Возможны и иные способы

синтеза гипотез, ранее считавшихся несовместимыми. Скажем, синтезирующая

гипотеза может  использовать главное смысловое ядро одной из конкурирующих

гипотез и некоторые  детали другой (других).

Так, например, среди  множества топонимических гипотез, объясняющих

происхождение слова  «Москва», издавна противопоставлялись  две группы —

неславянские и  славянские. Неславянские концепции базировались на том, что

некогда бассейн  Москвы-реки населяли племена, говорившие на языках

финно-угорской и  балтийской семей. Согласно наиболее авторитетной из этих

гипотез (ее горячо поддерживал В. О. Ключевский), название реки, а потом и

города сложилось  из слова «моска» (в языке коми это значит «корова») и «ва»

(«река», «вода») и  имело значение «река-кормилица». Недостатком этой гипотезы

было прежде всего  то, что, по имеющимся данным, как  раз народ коми (язык

которого относится к финно-угорской группе) никогда не жил на территории,

прилегающей к  реке Москве. В соответствии с одной  из популярных гипотез о

славянском происхождении  имени «Москва» оно связано со словом «москы», «мозгы»

из диалекта древних  вятичей, означающим «быть топким, влажным, вязким» (ср.

современное выражение  «промозглая погода»). Так могли назвать топкую,

болотистую местность, где протекала река. Однако и эта  гипотеза не лишена

известных недостатков; главный из них состоит в том, что славянские племена,

как показывают археологические  изыскания, пришли в бассейн Москвы-реки не

ранее середины I тысячелетия новой эры, а до этого там жили люди, говорившие

на языках финно-угорской и балтийской групп. Сравнительно недавно  один из

исследователей  обратил внимание на тот интересный факт, что многие гидронимы

(названия рек,  озер и др.) в Верхнем Поднепровье  и Прибалтике имеют сходное

строение: Нигва, Протва, Локнава и др. Так возникло предположение, что имя

«Москва» связано  с зоной распространения (ареалом) не только славянских, но и

балтийских языков, в которых также есть сходные  по значению слова mask,

mazg. На этом основании была выдвинута гипотеза, в соответствии с которой

имя реки и города возникло в период балто-славянского  языкового единства на

рубеже I тысячелетия новой эры.

Рассмотренный пример показывает, что, отдавая предпочтение той гипотезе,

которая на определенном этапе разработки некоторой проблемы представляется

наиболее вероятной, никогда не следует полностью сбрасывать со счетов

конкурирующие предположения, поскольку и в их структуре  могут оказаться

заслуживающие внимания рациональные элементы.