Выявление особенностей звучания темы семьи в творчестве Валентина Распутина

 Дети Анны – типичные представители  современного общества, люди занятые,  имеющие семью, работу, но вспоминающие  о матери, почему-то очень редко.  Каждый из них, в тяжелое для матери время, занимается своими делами, и состояние матери их мало волнует. С самой первой встречи этих людей между ними начинаются споры и ругань. И так проходили дни: постоянные споры и ругань, обиды друг на друга и пьянство.

 Великолепны в повести две главы о том, как, купив два ящика водки на предполагаемые поминки, братья на радостях, что мать вдруг чудом от смерти отошла, начали их распивать сначала одни, а потом с дружком Степаном. Водка подобна одушевленному существу, и, как со злым, капризным властелином, с ней надо уметь обращаться с наименьшими для себя потерями, ее надо на испуг брать, “...один не уважаю ее пить. Она тогда, холера, злее”.  Высшим моментом в жизни многих, прежде всего мужчин, увы, стала выпивка. За всеми колоритными сценами, за плутовскими рассказами пьяниц (тут эта история Степана, который тещу вокруг пальца обвел, пробрался в подпол за самогоном), за комичными разговорами (скажем, о разнице между бабой и женщиной) встает настоящее общественное, народное зло. О причинах пьянства Михаил говорил: “Жизнь теперь совсем другая, все, почитай, переменилось, а они, эти изменения, у человека добавки потребовали... Организм отдыха потребовал. Это не я пью, это он пьет”. Вот так дети провожали свою мать в последний путь, так они заботились о ней, так ее оберегали и любили. Они, родные люди, погрязли в злобе и зависти. Их волнуют лишь свои интересы, проблемы, только свои дела. Не нашли времени для матери – самого родного человека. В последних главах повести Распутин полностью сосредоточивается на своей главной героине и финальном отрезке ее жизни. Здесь писатель нас вводит в самую глубь материнского чувства к последнему, самому любимому и близкому ей ребенку, дочери Таньчоре. Старуха ждет приезда дочери, но та, к сожалению, не приехала, и тогда в старухе вдруг что-то оборвалось, что-то с коротким стоном лопнуло. Из всех детей  только Михаил оказался в состоянии понять происходящее с матерью, и он взял на свою душу грех. “Не приедет Ваша Таньчора, и нечего ее ждать. Я ей телеграмму отбил, чтоб не приезжала”, - пересиливая себя, ставит он точку. Мне кажется, что этот акт его жестокого милосердия стоит сотен ненужных слов. Когда Анна умирает, то дети буквально покидают ее.

Варвара, сославшись на то, что ребят  оставила одних, уезжает, а Люся и  Илья и вовсе не поясняют причин своего бегства. Когда мать просит их остаться, то ее последняя просьба осталась неуслышанной. По-моему, это даром не пройдет ни Варваре, ни Илье, ни Люсе. Мне кажется, это был для них последний из последних сроков. Увы...Ночью старуха умерла.

Распутин в своей повести  показал отчуждение людей друг от друга и от природы. По словам писателя “отчуждение – самое опасное, что может проявиться в человеческом характере, попавшем в определенные условия”.

Глава 2.  Рассказ «Василий и Василиса»

“Счастлив тот, кто счастлив у себя дома”

Л.Н. Толстой.

Дом в жизни человека – это семья, уют, взаимопонимание и взаимопомощь. Каждый человек мечтает и пытается создать свой дом, в котором всегда будут царить любовь к ближнему и не будет ссор и разногласий. Главная опора дома, построенного любящими друг друга родителями, – их дети. Строительство такого дома – многолетний, кропотливый труд. Разрушить же этот дом можно в одночасье одним неосторожным движением...

О таком разрушении, о незаживающей ране материнского сердца, кровоточащей непреходящей болью, ставшей непрощаемой обидой, повествует рассказ В.Г. Распутина “Василий и Василиса”. Всю жизнь прожили рядом Василий и Василиса. Рядом, но не вместе, потому что тридцать лет он живёт в амбаре, она – в избе с выросшими детьми, и даже разговора между ними не получается. Не смогла Василиса простить мужу давней, довоенной ещё обиды. Да и обида ли это, не больше ли? Однажды, напившись, “он схватил топор, лежавший под лавкой, и замахнулся. Василиса до смерти перепугалась, закричала не своим голосом и выскочила из избы. В ту ночь у неё случился выкидыш. Вернувшись в дом, она растолкала Василия и показала ему на порог:

- Выметайся! “

Двадцать лет прожили они  вместе, у них было семеро детей, но то, чему теперь стал виной Василий, гибель будущего ребёнка, она не смогла простить. И на войну проводила без слёз, и встретила потом без радости, а на порог так и не пустила. Он работал на приисках, уходил в тайгу, пытался вновь устроить свою личную жизнь вместе с доброй хромоногой Александрой, - Василиса, словно ничего не замечала. Кажется, всё у них теперь настолько разное, что нет ни одной точки соприкосновения, пересечения. Это подчёркивается и описанием их ритма жизни, окружающего быта. Рассказ  начинается с описания дня Василисы, которая “просыпается рано” и одним-единственным шагом переходит от сна к работе.  “Делает тысячу дел”, нескончаемое чередование которых конкретизируется густо теснящимися в строчках глаголами: “срывается”, “начинает бегать”, “затапливает”, “лезет”, “бежит”, “ставит”, “готовит”, “даёт”, “доит”, “процеживает”, “разливает”.

“Весь день на ногах, то одно, то другое... Её (работу) из одного дня в другой перетащишь, а уж надо дальше тащить...”  – говорит сама Василиса своей  семидесятилетней подружке Авдотье. Так перед нами в ежедневных хлопотах предстаёт аккуратная (примечательная деталь: “вывела всех тараканов”), трудолюбивая и добросовестная хозяйка дома. “День у неё разделяется не на часы, а на самовары: первый самовар, второй, третий... На старости лет чаепитие заменяет ей чуть ли не все удовольствия”. Самовар обычно ассоциируется с добродушием, гостеприимством, доверительным теплом и душевным разговором, и то, что Василиса любит чаёвничать, свидетельствует о её общительности и душевной теплоте. Но когда Василий, которому “рано подниматься... незачем”, входит в избу, то “Василиса не оборачивается”, “не говоря ни слова... наливает ему стакан чаю и ставит на середине стола”. “Они молчат”. Между ними пролегла незримая граница, и она не стеклянная, как стакан, который Василиса наполняет горячим чаем, а железная и холодная, как топор, которым Василий замахнулся на свою жену тридцать лет назад. Этим топором и прорубил Василий непроходимую границу, наполненную раз и навсегда выплаканными Василисой в ту страшную ночь горькими слезами.

Так топор, служащий доброму человеку-мастеру инструментом созидания, попадая в руки существа, потерявшего под воздействием алкоголя или ещё какого-либо дурмана человеческий облик, становится орудием разрушения и даже убийства. Василий и Василиса до той злосчастной ночи “прожили вместе двадцать лет, и у них было семеро детей”. Шестеро из них (старший сын не вернулся с войны) и стали той “шестерёнкой”, благодаря которой продолжала крутиться Василисина жизнь.

Центральное место в композиции рассказа отведено эпизоду сенокоса, который, с одной стороны, подчёркивает то, что жизнь Василия и Василисы уже прошла, (“Сил нету, – печально говорит она ему (Василиса сыну и вздыхает. – Износилася..”),  а с другой – как бы своеобразно компенсирует отсутствие в тексте изображения того, что было у супругов до рокового разрыва (как они познакомились, как жили первые, скорее всего, счастливые, двадцать лет). Эпизод завершается описанием ночного костра. “Поздно вечером они сидят у костра и пьют после ужина чай. Костёр то взвивается вверх, и тогда на каждом из них, как одежда, отчётливо видна усталость, то снова сникает... Ночь ложится на деревья, на скошенную траву, и только на костёр, боясь обжечься, она лечь не решается. Костёр от этого гоношится, подпрыгивает”.

Костёр всегда ассоциируется с  теплом и светом. Для Василия и  Василисы же костёр – это горькое  напоминание о навсегда утраченной юношеской любви, о том, какой  тёплой и светлой могла быть их совместная жизнь, о том, что их счастье  безвозвратно сгорело и развеялось, как дым костра, осев тяжёлой чёрной золой в Василисином сердце (“Я, Василий, спеклась, меня боле греть ни к чему”).

А ведь Василий тоже когда-то умел любить, как любил он тайгу, “так, будто сам её сотворил”. Василию  знакома в тайге каждая тропка, и тяжело сознавать ему, что некому будет  перешепнуть тайну тайги, когда истечёт срок его жизни. “У нас вся родова была таёжники, а я умру, и ружьё продавать надо”, – с сожалением сетует он в разговоре с неохочим до таёжного промысла сыном Петром. И наверняка колет у Василия где-то в потаённых дебрях сердца, что сотворённый им и не родившийся по его вине ребёнок мог бы стать преемником отцовского дела, настоящим наследником и продолжателем рода.

Как песни, доносившиеся в послевоенный день из избы в подполье, где Василиса перебирала, словно прожитые годы в памяти, картошку, отголоски давней любви шевельнулись в изболевшей женской душе, когда Василий привёл в свой амбар на сожительство Александру. Точно взвившееся вверх пламя костра, всколыхнулась притупившаяся в каждодневной суете обида-боль, погоношилась, опалив нежданную соперницу, и снова ушла в глубь исстрадавшегося сердца. “Она сняла с головы платок, который снимала редко, и стала гребешком расчёсывать свои седые волосы”. Замужняя женщина, по поверью, не должна снимать при людях платок, и этот жест Василисы трагично символичен.

Что не даёт Василию  вовсе уйти? Не теперь, когда совсем старый стал, - раньше что не давало? Боязнь и нежелание  оставить детей? Так они выросли, сами родителями стали. Неумение устроить жизнь в другом месте? Вряд ли это сдержало бы.

Чувства, питаемые им к Василисе? Может  быть. Но главное, видимо, в том, что  не давала покоя вина, осознанная им, тот моральный долг, который нечем  вернуть жене, кроме как – самим  собою. Ему оставалось только жить, и Василий жил, не слишком задумываясь с годами о том, почему он живёт именно так и именно здесь: он понимал, что так надо. И только к концу рассказа мы догадываемся, в чем она, мудрость этого простого «надо». Он, Василий, не мог умереть вдали от жены. Грех, совершённый им десятилетия назад, был столь велик, что даже жизнью его не искупить: ни словами, ни делами, ни лаской - ничем.

Дети – это самое ценное, что  есть на свете, благодаря им жизнь  продолжается бесконечно, и убить  ребёнка или быть причастным к его гибели – самый тяжкий грех. Вспомним шолоховское: “Главное – не ранить сердце ребёнка!” Поэтому Василиса долгие годы не могла простить Василия. Но в самом конце жизни, когда он тяжело заболел, она перешагивает через непроходимый порог. Только тогда  Василиса в состоянии – нет, не забыть! – отпустить ему грех. И выжженные неизбывным горем глаза Василисы источают слёзы, смывающие грех с души её мужа. “На меня твои слёзы капают, – обрадовано шепчет Василий... Он подаёт ей руку, она пожимает её...” и сам он в состоянии вздохнуть вольнее («Теперь иди, - говорит он. – Теперь мне легче стало… Он улыбается, лежит и улыбается»). Не так жизнь прожита, – но о том живым  судить. Для него главное – так хотя бы умереть, не унести с собою тяжесть, которая висела на душе дольше десятилетия. И  Василиса это понимает.

Этим рукопожатием Василиса стирает  разделявшую их границу. Если раскаявшегося  человека простить, то он уйдёт в  мир иной со спокойной, не отягчённой злом душой. Вспомним слова молитвы: “И прости нам грехи наши, как и мы прощаем согрешившим против нас”. И слова Иисуса Христа: “Прощайте, и прощены будете”.

Умение прощать – признак великой души. Такое истинное христианское великодушие под силу далеко не всем, а только настоящим праведникам. Именно к такому поступку и восходит по ступеням своей многотрудной жизни на закате её Василиса. И этот закат становится для Василисы и Василия поздним, но всё же встреченным вместе. Самая главная проблема в жизни – это страдание, которое причиняешь, и самая изощрённая философия не может оправдывать человека, истерзавшего сердце, которое его любило.

Глава 3. Особенности раскрытия  темы семьи 

в рассказе «Женский разговор»

Нравственным  проблемам отношений  в семье  посвящен и один из последних  произведений В. Распутина – это рассказ «Женский разговор».

В нём писатель показал встречу  двух поколений - «внучки и бабушки».

Внучка Вика – это рослая, налитая  девка шестнадцати лет, но с детским  умишком: «головка отстаёт», как говорит  бабушка, «задаёт вопросы там, где  пора бы с ответом жить», «скажешь – сделает, не скажешь – не догадается». «Затаённая какая-то девка, тихоомутная»; в городе «связалась с компанией, а с компанией хоть к лешему на рога». Бросила школу, стала пропадать из дому.

И случилось то, что должно было случиться: Вика забеременела и сделала аборт. Теперь её «на перевоспитание» отправили к бабушке, «пока не опомнилась». Чтобы лучше понять героиню, нужно дать ей речевую характеристику. Вика – «затаённая какая-то», - говорит сам автор, это заметно и по её речи. Говорит она мало, фразы короткие, решительные. Часто говорит нехотя. В её речи много современных слов: лидер – человек, ни от кого не зависимый;  целомудрие – строгая нравственность, чистота, девственность;  рифма – созвучие стихотворных строк; целеустремлённость – имеющая ясную цель.

 Но понимают эти слова  они с бабушкой по-разному.  Бабушка о современной жизни  говорит так: «На какой-то холодный, продуваемый простор выгнан человек,  и гонит его неведомая сила, гонит, не давая остановиться».  И вот эта современная девушка оказывается в новой для себя обстановке, в глухой деревне. Деревенька, видимо, небольшая. В домах печное отопление, телевизора нет у бабушки, за водой надо идти к колодцу. Электричество бывает в доме не всегда, хотя рядом – Братская ГЭС. Люди рано ложатся спать. Сюда отправили Вику, потому что хотели «оторвать» её от компании. Может быть,  понадеялись на то, что бабушка сумеет заставить Вику взглянуть на жизнь по-новому. До сих пор никто не сумел подобрать ключи к душе Вики. Да и некогда было это сделать другим в общем гоне. И тут вновь возникает проблема отношений в семье, когда близким людям некогда поговорить друг с другом, понять душу другого человека. И лишь бабушке удается сделать это, просто рассказав внучке о своей жизни, о том, как она понимает семейную жизнь, отношения в семье.

О бабушке Наталье мы узнаём, что  она прожила долгую, трудную, но счастливую жизнь. В восемнадцать лет «перешила  старое платье под новое» и в голодный год невенчанной вышла замуж. Бабушка Наталья считает, что ей повезло с мужем: Николай мужик твёрдый, ей за ним было легко жить: «Знаешь, что и на столе будет, и во дворе, и опора для ребятишек».