С закреплением экономического неравенства  окончательное становление иерархического общества не закончилось. Партии необходимо было избавиться от 4-х причин, по которым она могла бы потерять власть: 1) победа внешнего врага; 2) неумелое управление и, как следствие, недовольство широких слоёв населения; 3) образование сильной недовольной группы «средних»; 4) отсутствие желания править.

  Первая  опасность исчезла сама собою, так  как победа какой-либо из стран стала  невозможной из-за равных военных  возможностей; вторая стала нереальной, так как пролам не с чем было сравнивать своё положение; четвёртую  удалось избежать, постоянно обеспечивая приток кадров снизу.

  Концепция любви в романе

  Перед войной, Оруэлл временами презрительно отзывался о наглядных изображениях насилия в художественной литературе, в особенности в американском детективном жанре. В 1936 году, в отзыве на один такой детектив, он цитирует пассаж, описывающий жестокое и методичное избиение, неожиданно предвосхищающее опыт Уинстона Смита в недрах Министерства Любви. Что же случилось с позицией Оруэлла? Говоря одним словом – война. Опыт испанской гражданской и Второй Мировой сделал отвратительную и непристойную по довоенным меркам жестокость частью нового политического лексикона, а к 1984 году в Океании она полностью легализована и официально утверждена государством. В то же время Оруэлл не может, как рядовой автор «бульварного чтива», спокойно и бесчувственно разделять тело и душу своего героя. Роман местами трудно читать именно потому, что сам автор, кажется, переживает каждое мгновение истязания Уинстона.

  Самое страшное в истории любви Уинстона и Джулии, которых Министерство Любви вынуждает предать друг друга, заключается в том, что мы все можем понять их. Несмотря на ужас и жалость, ход событий на самом деле удивляет нас не больше, чем самого Уинстона. С того момента, когда он открыл свою запретный дневник и начал писать в нём, его проклятие всюду следует за ним, сознательно виновным в мыслепреступлении и ожидающим, когда его поймают. Чудесного появления в его жизни Джулии было для него недостаточно, чтобы поверить в другой исход. В минуту наибольшего благополучия, стоя у окна и глядя в бесконечные просторы внезапного откровения, Уинстон не может сказать ей ничего более обнадёживающего, чем «Мы мертвы». Секунду спустя, Полиция Мыслей охотно повторит его утверждение.

  Судьба  Уинстона не удивляет нас, но почему-то больше заботит Джулия. Она до последней минуты верит, что ей удастся как-то побороть режим, что её добродушный анархизм защитит её от всех возможных испытаний. «Не беспокойся», - говорит она Уинстону – «я довольно хорошо умею выживать». Она понимает разницу между ложным признанием и предательством. «Тебя могут заставить сказать всё, что угодно, но тебя не могут заставить в это поверить. Они не могут залезть внутрь тебя.» Бедняжка Хочется взять её за плечи и встряхнуть, ведь именно это они и делают - проникают внутрь человека, и тем самым окончательно ставят под сомнение саму неприкосновенную внутреннюю основу его личности, его душу. К тому времени, когда Уинстон и Джулия выходят из Министерства Любви, они уже бесповоротно находятся в состоянии двоемыслия, в преддверии небытия, неспособные любить друг друга, но способные одновременно любить и ненавидеть Большого Брата. Более мрачный конец трудно себе представить.

  Но, странным образом, роман на этом не заканчивается. Перевернув страницу, мы видим в приложении некое критическое эссе под заголовком «Основы новояза». В начале книги мы уже встречались со ссылкой на это приложение, дававшей нам возможность прочитать его сразу или отложить до конца романа. В 1948 году американское издательство «Книга года» в качестве условия публикации романа потребовало, чтобы из него было вырезано приложение, вместе с цитируемыми главами книги Эммануила Гольдштейна. Рискуя потерять 40 тысяч фунтов стерлингов от продаж романа в США, Оруэлл отказался, ответив агенту: «Книга – это сбалансированная структура, и из неё нельзя удалять большие куски текста, если нет готовности переписать её всю целиком... Я не могу позволить портить свою книгу дальше определённого предела, и я даже сомневаюсь в том, что в конечном счёте это окупится». Три недели спустя издательство уступило, но вопрос остался: почему всё-таки такой страстный и мрачный роман заканчивается этим странным наукообразным приложением?

   Заключение

  Итак, подводя некий итог, нужно сказать, что у каждой писательской биографии  свой узор, своя логика. Эту логику не всякий раз легко почувствовать, а тем более - обнаружить за нею высший смысл, который диктует время. Но бывает, что старая истина, говорящая о невозможности понять человека вне его эпохи, становится неопровержимой не в отвлеченном, а в самом буквальном значении слова. Судьба Джорджа Оруэлла - пример как раз такого рода.

  Даже  и сегодня, когда об Оруэлле написано куда больше, чем написал он сам, многое в нем кажется загадочным. Поражают резкие изломы его литературного  пути. Бросаются в глаза крайности его суждений - и в молодые годы, и в последние. Сами его книги словно принадлежат разным людям: одни, подписанные еще настоящим его именем Эрик Блэйр, легко вписываются в контекст доминирующих идей и веяний 30–х годов, другие, печатавшиеся под псевдонимом Джордж Оруэлл, принятым в 1933 году, противостоят подобным веяниям и идеям непримиримо.

  Литература

  1. Белов С. Бойня номер «X». Литература Англии и США о войне и военной идеологии. - М., 1991.

  2. Кузнецов С. 1994. Юбилей не случившегося  года. - «ИЛ», 1994

  3. Оруэлл Дж. Англия, ваша Англия. - «ИЛ», 1992, № 7.

  4. Чаликова В. Неизвестный Оруэлл. - «ИЛ», 1992, № 2.

  5. Чаликова В. Утопия и свобода. - М., 1994.