Серебряный век поэзии как эпоха литературного поиска и явление русской культуры

     Каждая из этих футуристических групп считала, как правило, именно себя выразительницей "истинного" футуризма и вела ожесточенную полемику с другими группировками, но время от времени члены разных групп сближались. Так, в конце 1913 и начале 1914 г. Северянин выступал вместе с Маяковским, Каменским и Д. Бурлюком; Асеев, Пастернак и Шершеневич учавствовали в изданиях кубофутуристов; Большаков переходил из группы в группу, побывав и в "Мезонине поэзии", и в "Центрифуге", и у кубофутуристов.

    Однако, говоря о футуристах, мы чаше всего имеем в виду деятельность кубофутуристов. После появления альманаха "Пощечина общественному вкусу" (декабрь 1912 г.) с одноименным манифестом, после многочисленных диспутов по поводу картин и стихов о кубофутуристах заспорили. Вызвано это было прежде всего талантливостью поэтов, причислявших себя к этой группе,  Маяковского, Хлебникова, Каменского, в несколько меньшей степени - Д. и Н. Бурлюков, Гуро, Лившица. Появлявшиеся в сборниках под нарочито вызывающими заглавиями ("Дохлая луна". "Бух лесиный", "Затычка., "Рыкающий Парнас", "Требник троих" и др.), их стихи поначалу воспринимались читателями как попытки подразнить вкусы и привычки буржуа. Но при внимательном чтении обнаруживалось и другое: за антиэстетичностью ненависть к поддельной, ненастоящей красоте; за грубостью выражений -стремление дать язык «безъязыкой улице»; за непривычными словообразованиями - попытки создать «единый смертных разговор»; за непонятными картинами, воспроизводящимися в книгах, - новые принципы видения мира. Наконец, в произведениях футуристов начала появляться и та острая социальность, которая была особенно резко выражена в поэзии Маяковского , а потом и других авторов.

     После «кубо» и «эго» возникли другие футуристические группировки. Наиболее известные из них – «Мезонин поэзии» (В.Шершеневич, Р.Ивнев, С.Третьяков, Б.Лавренев и др.) и «Центрифуга» (, К.Большаков, Божидар (Б.Гордеев) и др.). Каждая из этих групп считала именно себя выразительницей «истинного» футуризма. Новым «бойцам» приходилось воевать уже не столько с прежней литературой, сколько с лидерами самого футуризма и «перекрывать» их по части их же лозунгов. «… не желая больше поощрять наглость зарвавшейся банды, присвоившей себе имя Русских футуристов, заявляя им в лицо… Вы предатели и ренегаты… Вы самозванцы … Вы трусы… Вы… будете поставлены в необходимость получить в руки свои истинный послужной список ПАССЕИСТОВ» (т.е. Людей, пристрастных к прошлому и равнодушных к настоящему). Под этими словами из манифеста «Центрифуги»– «Грамота» стояли подписи Н.Асеева, С.Боброва, И.Зданевича, Б.Пастернака.

«Мезонин  поэзии», вся история которого умещается  в несколько месяцев зимы 1913–1914, даже не выпустил своего манифеста. Его  заменили статьи М.Росиянского (Л.Зака) «Перчатка кубофутуристам» и  В.Шершеневича «Открытое письмо М.М.Россиянскому». Оставляя смысл логике и науке и не удовлетворяясь кубофутуристическим восприятием слова, Зак и Шершеневич предлагали: первый – «слово-запах», второй – «слово-образ», что предшествовало пониманию поэтического слова в имажинизме. Ни одного крупного таланта среди участников «Мезонина поэзии» не было.

«Центрифуга», организованная С.Бобровым в 1914, просуществовала  несколько лет. Из изданий «Центрифуги» можно отметить сборники поэзии и  критики Руконог (1914) и Второй сборник  Центрифуги (1916), сборники стихов Н.Асеева Оксана (1916), Б.Пастернака Поверх барьеров (1917) и др. Книги «Центрифуги» оформляли «левые» художники (А.Экстер, А.Родченко, Эль Лисицкий и др.).

Начало  конца. Впервые о смерти футуризма  как направления заговорили уже  в 1915: «… русского футуризма нет. Есть просто Игорь Северянин, Маяковский, Бурлюк, В.Каменский», – писал М. Горький. Известие о смерти футуризма поступило и из самого футуристического лагеря: «…Да, умер. Вот уже год вместо него, огнесловного, еле лавирующего между правдой, красотой и участком на эстрадах… в аудиториях скучнейшая логика, доказывание каких-то воробьиных истин вместо веселого звона графинов по пустым головам… я и сам не очень-то жалею покойника… Футуризм мертвой хваткой взял Россию… Футуризм умер как особенная группа, но во всех вас он разлит наводнением. Но раз футуризм умер как идея избранных, он нам не нужен. Первую часть нашей программы – разрушение мы считаем завершенной. Вот почему не удивляйтесь, если сегодня в наших руках увидите… чертеж зодчего, и голос футуризма… выльется в медь проповеди». (Из статьи В.Маяковского «Капля дегтя», 1915).

     «Голос футуризма», действительно, очень скоро вылился в «медь проповеди», но, увы, и «первая часть программы» была продолжена. Если итальянские футуристы в большинстве своем приняли фашизм как воплощение своих идеалов, то русские кубофутуристы приветствовали Октябрьскую революцию как разрушение старого мира и шаг к тому будущему, к которому они стремились. «Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов не было). Моя революция. Пришел в Смольный. Начал работать», – писал В.Маяковский в Автобиографии.

Футуристы активно участвовало в политически-агитационных начинаниях новой власти. В частности, в ленинском плане монументальной пропаганды, хотя не все их проекты были приняты, по причине «формализма». С декабря 1918 по апрель 1919 «боевым органом» футуристов стала петроградская газета «Искусство коммуны», на страницах которой выступал В. Маяковский. Именно здесь впервые появляются попытки совместить положения футуризма с требованиями, подсказанными новой действительностью. Газета постоянно приукрашивала и идеализировала теорию и практику дореволюционного «будетлянства» и вела энергичную атаку на искусство прошлого, которое целиком объявлялось «буржуазным». Авторы «Искусства коммуны» (О.Брик, Н.Пунин, и др.) мечтали о «прыжке» в будущее, рассматривая собственное творчество как единственно возможный трамплин для этого скачка. Футуризм провозглашался течением, наиболее близким пролетариату.

     Большевики, однако, не слишком обрадовались таким помощникам. Незамедлительно последовал окрик  – Ложка противоядия. Стало ясно (увы, не всем), что футуристы гораздо больше любят советскую власть, чем она их. Вскоре  сделал выговор А .Луначарскому и  за издание поэмы Маяковского 150 000 000.

     В 1920–1921 во Владивостоке сформировалась футуристическая группа «Творчество», выпускавшая одноименный журнал, возглавляемый старым коммунистом, подпольщиком Н.Чужаком (Насимовичем). Активное участие принимали Д.Бурлюк, Н.Асеев, С.Третьяков, С.Алымов (известный обработанной им песней П.Парфенова По долинам и по взгорьям) и др. Журнал в основном развивал идеи, выдвинутые ранее в «Искусстве коммуны». После того, как «Творчество» перестало выходить, его сотрудники в 1921–1922 в Чите выпускали газету «Дальневосточный телеграф». И во Владивостоке, и в Чите проходили «футуроконцерты железной когорты футуристов».

История футуризма завершается в начале 1920-х, когда большинство его участников вошли в ЛЕФ. Отдельные тенденции футуризма были подхвачены новыми литературными группами (имажинистами, обэриутами и др.) 

. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  Художественные особенности поэзии Серебряного века 
 

     Исходя из всего вышесказанного, можно выделить нечто общее, что свойственно всем поэтам Серебряного века: прежде всего это разнообразие литературных исканий, неподдельный интерес к творчеству как к способу сближения реального преходящего и идеального вечного, внимание к слову, способному влиять на умы и души людей, пробуждать эмоции, желание заглянуть в будущее, за завесу времени, и объяснить смерть как продолжение жизни.

     Для творческой манеры Серебряного века характерны поэтика иносказаний и намёков, затуманенный смысл, который понятен лишь посвящённым.

     Авторы этой эпохи понимали красоту по-разному, но все стремились к ней, считая, что только красота способна преобразить мир, сделать его более гармоничным. В их творчестве можно найти различные литературные, библейские, фольклорные реминисценции, услышать переклички с произведениями классиков разных стран и времён. Футуристам, на мой взгляд, это свойственно в меньшей мере, чем символистам и акмеистам, но всё-таки свойственно, хотя бы в части отрицания веры и авторитетов.

    Поэзию Серебряного века  отличает полифония, многовариантность идейных и творческих концепций, что вызывает к ней неподдельный интерес критиков и  читателей разных поколений на протяжении многих лет.

    Словотворчество – одна из  важных составляющих поиска различных  способов отражения внешнего и внутреннего мира поэтов Серебряного века. Слово – «мысль изречённая» этими авторами, вопреки общеизвестному тезису Ф.И.Тютчева, не ложь, а правда интеллектуальной, духовной, творческой жизни замечательной плеяды русских поэтов рубежа ХIХ – ХХ столетий  и факт расцвета наше русской литературы. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение 

     Минули десятилетия. Сегодня “серебряный век” кажется кратким “мигом между прошлым и будущим” России. Его идеи и наследие воспринимаются современной наукой отнюдь не однозначно. Для одних ученых – это, прежде всего опыт рождения нового искусства из недр прошедших эпох. Симптоматично, к примеру, высказывание известного теоретика европейской культуры В. Вейдле: “Правда, длился этот век недолго, всего двадцать лет, и был исключительно и всецело создан теми образованными и творческими людьми, которые не принадлежали ни к интеллигенции в точном смысле слова, ни к бюрократии, так что не только народ о нем ничего не знал, но бюрократия с интеллигенцией частью его не замечали, частью же относились к нему с нескрываемой враждой. Правда и то, что сияние его – как и подобает серебряным векам – было в известной мере отраженным: его мысль и его вкус обращались к прошлому и дальнему; его архитектура была ретроспективной и на всем его искусстве лежал налет стилизации, любования чужим; его поэзия (и вообще литература), несмотря на внешнюю новизну, жила наследием предыдущего столетия; он не столько творил, сколько воскрешал и открывал. Но он воскресил Петербург, воскресил древнерусскую икону, вернул чувственность слову и мелодию стиху, вновь пережил все, чем некогда жила Россия, и заново для нее открыл всю духовную и художественную жизнь Запада. Конечно, без собственного творчества все это обойтись не могло, и как бы мы строго ни судили то, что было создано за эти двадцать лет, нам придется признать его одной из вершин русской культуры”.

      Для других – искусство “серебряного века” не только творческое, но прежде всего духовное наследие, которое наконец-то раскрывается перед взором наших современников. При этом наследие столь богатое, что и спустя десятилетия проявляется в разных видах искусства.

      Голос “серебряного века” продолжал звучать в искусстве Русского зарубежья, обогатив западноевропейскую и американскую культуру XX века. В России же этот голос становился все тише. Идеологический пресс государственной машины оборвал развитие новых течений в архитектуре и живописи, в театре и поэзии. Большинство художников, оставшихся в России, соблюдая правила новой жестокой “игры”, вынуждены были идти на творческие компромиссы. И все же в каждом  крупном событии русского искусства XX века оживает крупица “культурного ренессанса”, заставляющая вновь вспомнить великие свершения прошлого.

     “В настоящее время мы владеем огромным и при этом живым, развивающимся наследием – наследием полей культуры. Часть этих культурных явлений продолжает живую жизнь в современности… а другая живет в сбережении музеев, книг, памятников архитектуры”, - пишет крупнейший культуролог наших дней Д.С.Лихачев. И приходит к выводу: “Это наследие (особенно ели оно действительно сберегается как наследие) может оказывать влияние на свободу творческого выбора.” Вот почему очень важно восстановить культурную память народа, вернуть ему забытые имена и великие духовные ценности. На этом трудном  пути еще предстоят открытия. Будут написаны новые статьи и книги о славном “серебряном веке”. И по мере узнавания собственной истории мы будем все пристальнее всматриваться в современную жизнь, все больше размышлять о вечных борениях добра и зла, скорбеть об утратах прошлого и мечтать о новом российском “культурном ренессансе”. Верится: такое время придет! 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                              Литература:

1) Фокин М.М. Против течения. – Л.; М., 1962

2) «Футуризм» ,«Энциклопедический словарь юного литературоведа»,

М., «Педагогика», 1987. с.375-377.

Поликовская Л. «Футуризм»,  

3) Поэзия серебряного века в школе. Е.М. Болдырева, А.В.Леденев

  “Дрофа” 2001 

4) Рапацкая Л.А. Искусство  “серебряного века”  – М.: Просвещение:  “Владос”, 1996.- 192с.: ил.  

5)Алпатов  М.В. Этюды по  истории русского  искусства. – М.,1976 

6) История русского и советского искусства/ Под. Ред. Д.В.Сарабьянова. – М.,1979