Психологизм в романе Дины Рубиной

Одна  из главных притягательных черт художественной литературы – ее способность раскрыть тайны внутреннего мира человека, выразить душевные движения так точно и ярко, как этого не сделать человеку в повседневной жизни. В психологизме один из секретов долгой исторической жизни литературы прошлого: говоря о душе человека, она говорит с каждым читателем о нем самом.

Быть  психологом – значит понимать человеческую душу, проникать в скрытые мотивы поступков, словом – изучать человека. Но какой же писатель лишен этого качества? Между тем, некоторых писателей мы называем именно психологами, указывая тем самым на отличительную особенность их таланта.

С самого начал мы сталкиваемся с двумя  значениями слова «Психологизм» - широким  и узким. В широком смысле под  психологизмом подразумевается всеобщее свойство искусства, заключающееся в воспроизведении человеческой жизни, в изображении человеческих характеров. Отражая и художественно осваивая социальную, общественную характерность жизни людей, искусство и, в частности, литература создают не только общественные, но прежде всего психологические типы.

Воссоздавая тот или иной характер, стрежнем которого является прежде всего некая  социальная определенность, писатель воплощает его в персонаже, создает  как бы новую индивидуальность, личность, обладающую неповторимыми особенностями. Совокупность устойчивых черт личности называется в научной психологии и обыденной речи характером. Характер – это, безусловно, явление психологическое. Видимо, благодаря этому слова «психология» и «характер» сблизились и стали почти синонимами.

В таком  значении слово «психология» проникло в литературоведческий обиход: так  часто говорят, что Лесков изобразил  психологию русского человека, хотя терминологически здесь гораздо точнее говорить о  характере – как воплощении главных устойчивых черт в их индивидуальности.

Между тем, за термином «психологизм» в  литературе закрепилось  другое более  узкое значение, согласно которому психологизм является свойством, характерным  не для всего искусства и не для всей литературы, а лишь для определенной их части. При этом подчеркивается, что «писатели-психологи» изображают внутренний мир человека особенно ярко, живо и подробно, достигают особой глубины в его художественном освоении.

Некоторые исследователи полагают, что психологизм – это такое изображение человека в литературе, при котором характер понимается автором как «живая целостность». В характере в этом случае раскрываются его различные, иногда противоречащие друг другу грани, он предстает не однолинейным, а многоплановым. По сути дела, такой подход восходит к известной мысли Пушкина, что в искусстве необходимо различать «типы какой-то страсти» и «существа живые». В качестве примера первых он приводит героев Мольера, вторых – Шекспира.

Одновременно  в понятие психологизма включается обычно и глубокое изображение собственно внутреннего мира человека, то есть его мыслей, переживаний, желаний. Понимание характера как сложного и многостороннего единства и изображение внутреннего мира персонажа выступают здесь как два аспекта, две грани психологизма.

Разумеется, то, как понимает писатель структуру  человеческой индивидуальности, во многом влияет и на само наличие психологического изображения в художественном произведении, и на конкретные особенности этого  изображения. Тем не менее между принципами характерологии Ии наличием или отсутствием психологического изображения нет необходимой, жесткой связи. Вполне можно изображать психологически – то есть через особенности мыслей и переживаний – личность, которой владеет «одна, но пламенная страсть». Так изображены, например, герои баллад Жуковского, Гете и Шиллера, романтических поэм Байрона, Пушкина, Лермонтова.

Понимание писателем структуры личности и  изображение литературного персонажа  с помощью непосредственного  показа его эмоций и размышлений – это явления, характеризующие разные стороны художественного произведения. Первое (подход к личности как к многогранному целому) относится к одной из сторон творческого метода, т.е. принципа художественного действительности, и указывает на его реалистичность. Изображение же внутреннего мира человека – психологизм в собственном смысле слова – представляет собой способ построения образа, способ воспроизведения и осмысления того или иного жизненного характера; такой психологизм принадлежит к области формы, характеризует стиль, стилевое своеобразие произведения.

Практически ни одно произведение не может обойтись без какой-то, пусть самой краткой  и примитивной, информации о внутреннем мире действующих лиц. Следовательно, практически в каждом произведении художественной литературы мы можем найти и психологическое изображение. Однако психологизм как особое эстетическое свойство возникал не всегда. О нем можно говорить лишь в том случае, когда психологическое изображение становится основным способом, с помощью которого познается изображенный характер; когда оно несет значительную содержательную нагрузку, в огромной мере раскрывая особенности тематики, проблематики и пафоса произведения; когда оно достаточно велико по объему. Как результат – психологическое изображение становится весьма изощренным, тонким и глубоким, не ограничивается общим, схематическим рисунком внутреннего состояния.

Существуют основные формы психологического изображения, к которым сводятся в конечном счете все конкретные приемы воспроизведения внутреннего мира. Две из них были теоретически выделены И.В.Страховым: «Основные формы психологического анализа возможно разделить на изображение характеров «изнутри», то есть путем познания внутреннего мира действующих лиц, выражаемого при посредстве внутренней речи, образов памяти и воображения; на психологический анализ «извне», выражающийся в психологической интерпретации писателем выразительных особенностей речи, речевого поведения, мимического и других средств внешнего проявления психики»¹.

А.Б.Есин называет эти формы «прямой» и  «косвенной» соответственно и вводит третью – называние, предельно краткое  обозначение тех процессов, которые  протекают в его внутреннем мире – и называет его «суммарно-обозначающим»².

Естественно, что каждая форма психологического изображения обладает разными познавательными, изобразительными и выразительными возможностями. В произведениях писателей, которых мы обычно называем психологами, - Лермонтова, Толстого, Флобера, Мопассана – для воспроизведения душевных движений используются, как правило, все три формы. Но ведущую роль играет, безусловно, прямая форма – непосредственное воссоздание процессов внутренней жизни человека. Это вполне закономерно, поскольку данная форма психологического изображения является наиболее естественной для литературы как вида искусства и обладает наибольшими возможностями представить нам внутреннюю жизнь человека живо, наглядно и подробно.

Писатели  нового времени в изображении  душевных движений пользуются всеми  тремя формами психологического изображения – «прямой», «косвенной» и «суммарно-обозначающей».  Но так было не всегда. На ранних ступенях развития художественная литература воспроизводила внутренний мир персонажей, лишь называя отдельные процессы душевной жизни или фиксируя их внешние проявления в жестах, мимике, поступках, публичной речи и т.д. Такую картину мы наблюдаем в поэмах Гомера, в «Слово о полку Игореве», в народных былинах, сказах. Хотя внутренний мир героев и запечатлевался таким образом в литературе, но психологизма в собственном смысле в ней еще не было: литература не пользовалась наиболее важным и наиболее свойственным ее природе средством психологического изображения – прямым проникновением в процессы внутренней жизни героя и передачей этих процессов в формах внутреннего монолога, авторского психологического анализа, несобственно-прямой речи и т.д.

Сказанное позволяет сделать вывод, что  о психологизме как особом, качественно  определенном явлении, характеризующем  своеобразие стиля данного художественного  произведения, есть смыл говорить только тогда, когда в литературе появляется форма прямого изображения процессов внутренней жизни, когда литература начинает достаточно полно и подробно изображать такие душевные движения и мыслительные процессы, которые не находят себе внешнего выражения, когда – соответственно – в литературе появляются новые композиционно-повествовательные формы, способные запечатлеть скрытые явления внутреннего мира достаточно естественно и адекватно. При этом «косвенная» и «суммарно-обозначающая» формы психологизма во взаимодействии с «прямой» приобретают способность глубже и точнее характеризовать внутренний мир героя. Одновременно повышается и удельный вес психологического изображения: оно становится более самостоятельным; последовательное раскрытие внутренних процессов делается необходимым для осмысления характера и воплощения проблематики произведения.

Силы  художественного изображения Хемингуэй  определил так: «Если писатель хорошо знает то, о чем пишет, он может  опустить многое из того, что знает, и если он пишет правдиво, читатель почувствует все опущенное так же сильно, как если бы писатель сказал об этом»³.

Суммируя  сказанное, можно предложить такое  определение психологизма в литературе: психологизм -  это достаточно полное, подробное и глубокое изображение чувств, мыслей и переживаний вымышленной личности (литературного персонажа) с помощью специфических средств художественной литературы.

Решающим  для возникновения психологизма оказываются не объективные свойства характеров (тематика), а их авторское осмысление, вопросы, ради постановки и разрешения которых писатель создает своих героев.

Объективная действительность отражается в произведении не прямо, а пройдя через призму писательской субъективности. В процессе творческой типизации писатель выделяет определенные, интересующие его грани действительной жизни, так или иначе осмысляет жизненные явления и процессы. Осмысление писателем жизненных характеров и их отношений, его интерес к тем или иным вопросам, преимущественное внимание к тем или иным свойствам человеческой жизни в литературоведении принято называть проблематикой⁴. Именно в особенностях проблематики, которая является наиболее активной, решающей стороной художественного содержания, своеобразие писательского миросозерцания, его подхода к действительности проявляется особенно четко. И именно проблематика оказывает прямое и непосредственное влияние на особенности образной, художественной формы произведения, и, в частности, на наличие или отсутствие в нем психологизма.

Когда в центре внимания писателя стоит неповторимая человеческая личность и то, что составляет ее глубинную основу, - идейно-нравственная, философская сущность характера – возникает проблематика, требующая для своего воплощения психологизма как художественной формы.

В ней  внимание и интерес писателя прикованы к жизненной позиции человека и к процессам изменения этой позиции; в центре произведения – философские и этические искания, попытки человека ответить на вопросы о смысле жизни, о добре и зле, правде и справедливости. Процессы нравственного и идейного самоопределения личности – вот что является важнейшим с точки зрения идейно-нравственной проблематики.

При этом важно, что происходят поиски именно личностной истины, то есть такой, которая  основана не на авторитете, не на слепом, бездумном принятии уже существующей системы ценностей, а на собственном, глубоко прочувствованном и эмоционально пережитом опыте. В процессе идейно-нравственных поисков человек ничего не принимает на веру, любая «правда» проверяется им самостоятельно – только такой опыт, только такая истина имеют для человека ценность. Именно поэтому нравственно-философские искания героев обычно носят неслучайный напряженный характер, часто связаны с душевными драмами, страданиями, трагизмом. Вырабатывая собственную жизненную позицию, человек тем самым решает для себя и вопрос о личной нравственной ответственности, проверяет свое отношение к миру и людям судом собственной совести. Он уже не может укрыться за общепринятыми и успокоительными теориями, а каждый раз осмысляет, каково его собственное отношение к жизни в разных ее проявлениях.

Идейно-нравственные поиски и становление личности происходят в постоянном столкновении ее «правды», жизненной философии, во-первых, с  фактами действительности, а во-вторых – с другими «правдами». Позиция человека формируется в активном взаимодействии с разными точками зрения на мир. Вбирая в себя или оспаривая ту или иную чужую систему жизненных ценностей, личность все более точно и четко определяет «свое». Идет постоянная проверка и сопоставление разных моральных принципов и подходов к жизни, причем особенностью идейно-нравственной проблематики является то, что чужие точки зрения на мир герой пропускает через себя, свое сознание; сопоставление разных «правд» - это не внешнее столкновение разных по жизненной ориентации героев, но прежде всего внутренняя работа души и мысли, часто спор с самим собой – внутренний диалог. Так, например, по ходу своего нравственного развития Пьер Безухов вбирает в себя философско-эстетические позиции Андрея Болконского, масонов, Платона Каратаева, другие «носящиеся в воздухе идеи». Эти мировоззренческие системы входят в его сознание, на какое-то время становятся как бы его собственными, а затем внутренне перерабатываются: что-то остается как свое, что-то отбрасывается – и в результате, личность Пьера обогащается, он лучше понимает, в чем своеобразие его собственного понимания жизни.