Повесть В. Распутина "Дочь Ивана Мать Ивана"

  Дело  не в отчаянном порыве матери, застрелившей дикаря-насильника, а в том, о чем  Тамара Ивановна постоянно себя спрашивает: что, разве не видела она, куда все  это ведет? Разве не понимала, в  какой жизни потянуло ее дочь? И  отвечает сама себе – не видела! В  каком-то нравственном обмороке жила все  эти годы. Но слишком просто было бы этим «нравственным обмороком» объяснить  все наши беды.

  Два пути

  И здесь было бы нелишне вспомнить  о том, что лежит в основании  любой цивилизации, что канонизирует те или иные принципы ее, накладывая печать неповторимости на целое.

  Великий русский филолог Федор Иванович Буслаев приводит в одном своем сочинении древненовгородскую легенду о благочестивом купце-ростовщике, перед смертью покаявшемся и оставившем все деньги на строительство собора. Так вот, когда мастера, расписывающие этот собор, спрашиваю епископа, где им изобразить благодетеля, эпископ твердо отвечает – в аду! Таким страшным грехом для наших предков было ростовщичество, нажива на несчастье, богатство из пустоты!.. взглянув на торжество окружившее нас «банковской цивилизации» поневоле задумаешься – толи наши предки чего-то не понимали, толи мы очень далеко от них ушли…

  Что же дальше будет с народом, в историческое одночасье лишившимся и родной почвы, и родного воздуха, оказавшимся, как рыба на суше, в новой, агрессивной  для него действительности?- спрашивают у себя герои повести. И один ответ  перед ними возникает: или же произойдет большая «встряска», которая вернет на место загулявшие русские головы, или же наше место займут более приспособленные к воцарившейся у нас всесветной барахолке чужаки. Распутин не говорит об этом открыто, но подводит нас к этому выводу.

  И здесь впору задаться вопросом, почему Небо не дает забыться, исчезнуть именно России – ведь многие великие царства  и цивилизации при гораздо  меньших испытаниях и потрясениях  канули в Лету? Ответ на этот вопрос будет только один – потому что только Россия на сегодняшний день, как и сто и двести лет назад, несет в себе полноту Христовой веры и должна являть ее обезумевшему миру до самых последних времен, должна свидетельствовать о Христе!

  В строгом соответствии с этим в  повести открывается и второй мирный путь излечения русских от онтологического беспамятства, постигшего всех нас, - он указан в образе сына Тамары Ивановны, Ивана. Это то самое поколение молодых русских людей, которым сегодня по двадцать три, двадцать семь лет, их, разумеется, меньше, чем оглушенных «ящиком» и свободой их сверстников, однако присутствие этого поколения в нашей жизни уже не чувствуется. Писатель о них намекает только в конце повествования, и здесь нужно отдать должное художественной совести Валентина Григорьевича: он их не знает, не знает в таком целостном и всепроникающем знании как Тамару и Анатолия – и умолкает. Осмелюсь продолжить там, где поставил точку художник: у меня много друзей, кумовьев, просто «родственников по духу» в этом поколении. Им по двадцать пять, двадцать девять лет, но у них уже по двое (чаще по трое) детей, по выходным и праздникам они всей семьей в церкви, утром и вечером на молитве. Они знают для чего и зачем они здесь, почему они – русские.

  Что же касается распоясавшихся «гостей», то поставить их на место смогут только Иваны и воспитанные ими  дети, и сделать это будет не так трудно как представляется многим сегодня – ведь дикари отравляются  комфортом западной цивилизации гораздо быстрее. Необходимо просто помнить, что полтора века назад, когда русские покоряли среднюю Азию и Закавказье, у нас в центральной губернии было в среднем семь восемь детей в семье, у туземцев три четыре.

  Кстати  у Распутина в конце повести  Иван едет строить храм в родовом  своем селе, то есть возвращается на землю. Он еще не определился, что  будет дальше, но, помня о том, что прокормить большую семью  в городе почти невозможно, а так же о той немыслимой хрупкости и уязвимости, которая характеризует современную цивилизацию, несложно предположить, что движение назад, на землю, стане еще одним становления России новой. А земли оставшейся от предков, у нас еще, слава богу, еще много. [c.205]

  2.3 Анатолий Сирин

  Отыщем  ли спасительный берег?..

  Наиболее обнадеживающим свидетельством того, что сама река жизни укажет нам правильную дорогу, отведет от водоворотов и порогов и не даст «сронить нашу частную долю», является Иван, сын Тамары Ивановны.

  Если  Иван, отец Тамары Ивановны, олицетворяет прошлое, сама – настоящее, то ее сын, тоже Иван, будущее. Это три разных поколения, каждое со своими особенностями и интересами. Но все они замешаны на одной родовой крови. Ни кто не в силах изъять связующее звено между прошлым и будущим. Пусть оно, на первый взгляд, кажется совсем не похожим на то, что было, но всегда обнаруживаются в нем неустранимые черты прежде бывшего. То же можно сказать и о будущем. Больше того, как утверждает Гегель, будущее представляет собой своеобразный синтез прошлого и настоящего, синтез, возвращающий явления к своему первоначальному состоянию, но, как говорят, на более высоком уровне.

  И действительно, Иван – плоть от плоти  своего дедушки Ивана и своей  матери Тамары Ивановны. Он унаследовал их крепкий и сильный характер, их обостренное чувство справедливости и правды, но стоит выше их и по стати и по уму. Это признают и родители и посторонние.

  Поначалу  кажется, что брат Светки вообще не принимает ни какого участия в случившейся с сестрой беде. Мать и отец, разыскивая дочь, а затем вызволяя ее из цепкие кавказских лап, придя домой, либо не застают Ивана, либо застают его спящим. Последующие события показывают, что Иван не теряет времени – он ищет свои способы борьбы со злом. То он вместе с группой врывается в зал кинотеатра, чтобы пресечь бесстыдные оргии принявшей наркоты и алкоголя молодежи, то становиться участником разборки между казаками и кавказцами, взяв сторону казаков.

  Но  постепенно Иван начинает понимать, что  такой путь протеста не принесет успеха, и решает вернуться к своим филологическим увлечениям. Перелистывая церковнославянский словарь, он все более убеждался в ущербности человека, лишенного знания старинных слов.

  Тлетворный  яд бездуховности, поразивший невидимую  душу, начинает зримо проступать сквозь телесный облик изменившего и  изменяющего человека. Он поражает каждую клетку его существа. Токов один из персонажей повести Распутина – старик из малосемейного общежития, временный хозяин маленькой квартирки, предоставивший ее за стакан водки в распоряжение насильникам. Сам он вроде бы и не совершал преступления, но фактически стал главным ее соучастником. По его признанию он из особой категории интеллигентов разночинцев, то есть из тех, кто «много чинов перебрал». Нетрудно догадаться, что перебравший много чиной много раз клялся и изменял своим клятвам, пока окончательно не опустился на дно. Именно через таких людей и совершаются преступления, открываются ворота врагам, предается всякое благое дело.

  В повести с присущей Распутину  художественной силой поставлен  злободневный вопрос, так же непосредственно связанный с экологией социальной и духовной среды. Дружба народов – великая и могучая сила. Но она предполагает, во всяком случае, должна предполагать, сохранение и укрепление своеобразия уклада жизни каждого народа. [c.211]

  2.4 Валерий Скрипко

  Поклон  от сына Ивана.

  Главное то, что большой художник увидел обостренным зрением сегодняшний день, сделал эскиз, а потом и написал красками так, что этот день таким в глазах потомков и оживет: с убогой как бы случайно не снятой – по причине своей ненужности – вывеской «Прокуратура» а славном городе Иркутске на улице, полной продавцов и покупателей, уличных попрошаек с баянами и скрипками… останутся в памяти и живая Тамара Ивановна, и недописанные самой жизнью портреты ее сына и мужа… Сибирь удивительна тем, что в ней среди торжественно-красивых просторов, возле неземного неопознанного объекта – озера Байкал, как среди волшебно выписанных декораций, видны пошлость и убогость самой прессы, называемой «будничная жизнь в рыночном обществе», в этом (как определил автор) «торгово-развлекательном царстве».

  Подвиг  Тамары Ивановны, отстоявшей честь  своей дочери убийством насильника-кавказца, в принципе ведь ничего не изменит в плане равнодушия государства к национальной политике, но он изменил ее, изменил нас.

  К сожалению, сила Тамары Ивановны еще  пока не стала силой всех нас или  хотя бы большинства. Сила эта вышла  из глубоко запрятанных глубин русской души опять в очередной раз только в свой час, когда совсем уже не припекло. В обыденной жизни опять затеряется эта богатырская сила среди разобщенности большинства, мещанской  осторожности земляков… Старичок из повести, шамкая и смеясь, определил нынешнее состояние народа так: силы не стало, воли, чести. Бросились врассыпную  кто куда. В прислугу перешли, своих не любят, перед чужими ползают.

  Повесть Распутина – это рассказ о, может быть, «последней, исчезающей, как мамонты, породе русских людей, которые почему-то поверили, что  можно создать сносную жизнь на земле с помощью прекрасных душевных качеств, с помощью прекрасных душевных качеств, с помощью труда, порядочности и честности в общении… Которые, к великой беде, не поняли, что на свете ничего не изменилось, что надо жить «в стае» в любом веке, в том числе и в век компьютеров…»

  Герой повести Иван – выпускник средней  школы – живет еще словно в  маленьком дворике, где еще кто-то пытается жить и учиться по-европейски. Он еще сам весь «мирный», расслабленный. Он увлекается книгами, языкознанием и не готов к насилию, обману, подлости, которые ежесекундно ждут его за порогом школы или библиотеки, он живет так, словно его, как благополучного англичанина, охраняет мощь США, НАТО и собственного государства в лице тысяч полицейских.

  Следователи и прокуроры в повести –  так же беззащитны перед яростным натиском инородцев, они беспомощны, потому что поддержки им в обществе нет! Сами они – часть змеиного клубка чиновников-карьеристов, которые  и правят балом в этой системе.

  Только  ярость матери, постоявшей за свою дочь, встряхнула, расшевелила ненадолго  это правоохранительное «болото», где  безуспешно пытаются творить «законность», еще не договорившись об общих нравственных правилах.

  Когда наш родной сибирский милиционер, защищая кавказцев, пытается поймать  сына главной героини повести  Ивана, с болью в сердце осознаешь, что никогда не будет тебе защиты и поддержки от таких сограждан, в советское время «зомбированных» лицемерным интернационализмом коммунистических идеологов, а теперь – «учением» о приоритете прав человека «демократических правозащитников». Прекрасно понимаешь, что русский  человек в таких условиях просто обречен!

  Но  в то же время повесть «Дочь  Ивана, мать Ивана» заставляет верить, что этот сибирский народ в  частности и русский народ  в целом так просто не взять. Он легко впитывает все лучшее из других культур, дай бог, «впитает»  и спасительное качество взаимовыручки  азиатских народов. Впитает в  их родовую жажду выжить, из-за которой инородцы – по сути, в чужой стране – стоят на своем, не щадят других и самих себя! [c.214]

  2.5 Справедливы ли критики?

  В заключение хочется сказать, что  образ Ивана вызывает у критиков наибольшие сомнения в «достоверности», и это тоже странная закономерность, свойственная литературе. Персонажи, являющиеся носителями зла, всегда убедительнее и достовернее, чем те, что выражают идеал.

  Слова Валерия Скрипко наиболее близки, так как он говорит, что в последнее время исчезают те люди, которые верили, что наша жизнь может быть лучше, что есть справедливый суд. И он поможет разобраться в каких-либо сложных ситуациях. Человек, который виновен, будет наказан. Когда у нас будет власть, прислушивающаяся к народу, будет и жизнь во многом спокойнее. Но таких людей с каждым днем становится все меньше и меньше. Они вымирают… Не выдерживают навалившихся бед и сами ломают свою жизнь, ради правды (как им кажется). Но не каждый поймет, что ее, правды, в современном мире нет и не будет уже никогда. И что делают некоторые из них? Они уходят от внешнего мира, возвращаются к своим истокам, как это и делает Иван, возвращаясь на родную землю матери и деда.

  Критики также отмечают весомую роль Тамары Ивановны. Они солидарны в том, что В. Распутин очень тонко чувствует женскую душу, раскрывает ее изнутри. Валерий Скрипко называет поступок Тамары Ивановны «подвигом». Но только все мы понимаем, что он не изменил власть, которая смотрит на все через какую-то пелену, но он изменил саму Тамару Ивановну и ее близких. А также многих читателей, которые переживают подобные или, может быть, нет ситуации.

  На  наш взгляд, правильно то, что  образы Тамары Ивановны и ее сына Ивана выставлены на первый план. Это два человека, которые означают в нашей жизни настоящее и будущее очень тонко раскрывает для читателя понимание повести. Между героями и читателем налаживается контакт, который помогает разобраться в ситуации в полной мере. 
 
 
 
 
 
 

Заключение

  В повести Распутина, несмотря на горькие  картины (рынок с чужими товарами как центр мирозданья, отчаянно-растленные молодежные тусовки, наблюдения за городской жизнью Ивана-сына) нет отвращения к действительности. Разве испытывающий отвращение способен, как Распутин, написать такой «гимн земле-роженице и человеческому кропотливому и неустанному пособию ей в вынашивании плодов», «песнь величию и чистоте человеческих рук и душ»?! Как его героиня, как его Иваны, он и сам не подпустил к себе на опасно-близкое расстояние тотальное отрицания всякой ценности действительной жизни: Ивана «душа не пустила» принять силу бритоголовых, писателю душа не разрешила видеть всюду и сплошь ядовитые цветы зла (русские и не русские). Здоровая душа предъявляет себя миру не в "голом", а в "одетом" и прибранном виде. Одетом в нравственность.  А значит – в ограничении и стеснении, в стыде и чуткости. Нравственность для русского человека имеет свою собственную задачу и оправдание. Нравственность не обязана служить ни Быкову, ни Ерофееву, ни эксперту, ни политологу. Она сама в себе содержит идеальное ядро.