Повесть В. Распутина "Дочь Ивана Мать Ивана"

  Распутинские  «за» и «против» в ответе на важный для всех шукшинский вопрос «Что с  нами происходит?» растворены в размышлениях и диалогах всех героев, в первую очередь – Анатолия и Демина. Смысл их размышлений сводится не к осуждению изменившейся жизни, а к попыткам понять, почему именно так реагирует русский человек на эти изменения. Каждый из героев несет в себе собственную правду, поддерживая ею другого; Анатолий – груз вины и ответственности, Демин – полноту и точность здравого смысла. С его первой, второй и третьей причинами, по которым Анатолию не удалось бы сделать то, что удалось его жене, нельзя не согласиться. Как нельзя не согласиться и с тем, что для порядочного человека сегодня «главная цель – человеком остаться» и что «правда мертвой не бывает». И еще: в любом положении человек должен свидетельствовать о правде. На этом настаивает писатель, размышляющий через своих героев о силе и слабости русского человека, об опасности мутации и возможности его перерождения по закону потери лица, закону предательства.

  Тамара  Ивановна и является тем человеком, который всей жизнью и решительным поступком своим свидетельствует о необходимости и возможности остаться человеком.

  Наверное, можно было бы думать и рассуждать о правоте или неправоте Тамары Ивановны, если бы писатель хоть ненамного  отступился от своего понимания правды, выраженной в повести как правда народная: о Тамаре Ивановне говорят  в городе как о героине, «в колонии  она пользуется авторитетом снизу и  сверху – как среди подобных ей бедолаг, так и среди начальства». В первой части показывается четыре дня ее жизни: в пятницу дочка ушла из дома, в понедельник, 31 мая, мать принимает свое страшное решение, назавтра, 1 июня, в День защиты детей, исполняет его. И народная молва утверждает это решение как истину: «Раньше рожать надо было, рожать и рожать, чтобы стать мать-героиней… А теперь вот: защитить их, рожденных, надо».

  Страшные  четыре дня переживаются как этапы  непереносимой, все усиливающейся сердечной пытки. Сначала было необходимо найти дочь, потом присутствовать на допросах, говорить со следователем и прокурором, прозреть истинное положение дел, понять, что «все у нее правильно», и, несмотря на требование отца, нажать на курок. Да, Тамара Ивановна живет правильно и совершает то, чего не может не совершить именно потому, что ей хватает сил жить по правде, не уклоняться ни от чего, что предлагается жизнью, и каждый шаг сверять с собственной совестью. И жизнь ее – как тихая речка из песни, вобравшая в себя и дождик, и слезы горькие. И главное в ее жизни – вынести свою долю сполна, не отступить от нее, не ослабеть сердцем.

  Героиня повести, как подобает матери, живет  и видит душой и сердцем. Она  как будто о себе говорит, напутствуя сына: «Душа-то, поди себе имена-фамилии  не перебирала… Ей это и не надо. Она скромницей живет. Терпеливицей». «И не сердце одно болело теперь у Тамары Ивановны, пишет Распутин, - а вся она превратилась в сгусток боли, все в ней исходило в пытке». Именно в сердце созрело понимание всей правды. И когда сердце стало «биться задним ходом», она «почувствовала толчок изнутри, мгновенный и решительный, который придавил ее к стулу и заставил замереть. И то, что сказалось ей или приказалось, что отчетливо прозвучало в ней, – пишет автор, – заставило ее по-другому взглянуть и на прокурора… и на проводимое этой женщиной правосудие, и на шумящую за окном жизнь, изо дня в день шагающую по своим законам». Именно сердце потребовало не только совершить свое правосудие, но забрать себе боль и стыд дочери, наставить на путь сына.

  В этой повести героиня поставлена в обстоятельства, которые она  может преодолеть, лишь нарушив все  устоявшиеся стереотипы. Вспомним Настену  из «Живи и помни», не согласившуюся жить отдельной от  народа жизнью и ушедшую вместе с неродившимся ребенком в воды Ангары. Вспомним Дарью, не предавшую родную Матеру, готовую погибнуть вместе с островом. Наконец, Пашуту, нарушившую все обычаи, из рассказа «В ту же землю…» и вспомним мающегося Павла, принимающего и правду матери, остающуюся на Матере, и правду сына, покидающего остров, не попрощавшись с ним, мечущегося в пожаре Ивана Петровича, наконец, Сеню из рассказа «Нежданно-негаданно», не сумевшего защитить чужую девочку, ставшую для него и жены Гали родной.

  Именно  героини произведений Распутина  помогают автору неосознанно пережить и одухотворить особый ритуал жертвоприношения, столь необходимый для выражения глубинной народной правды, суть которой в сохранении нравственного здоровья и жизни  детей. Писатель заставляет нас пережить трагедию современной семьи и, подобно людям, участвующим в древнем ритуале жертвоприношения, мы – автор и пошедшие за ним вслед читатели – заново переживаем сокровенные основы бытия, обновляя тем самым свою веру в незыблемость представлений о смысле и предназначении человеческой жизни. Известно, что ритуал возможен в жизни людей, осознающих себя внутри традиции. Более того, ритуальное действо является для них высшим проявлением традиции, переживается как событие, в котором актуализируются глубинные смыслы существования. Не каждый современный человек – Тамара Ивановна из повести, читатель или автор – способен пережить переход от отчаяния, безысходности, ощущения конца и смерти в обновленную жизнь, который и является основным смыслом ритуального действа. Не каждый человек согласиться на страдание и самоотвержение во имя сохранения представлений о должном в хаосе разрушающегося мира. Писатель влечет нас за собой пережить жертвоприношение героини, чтобы напомнить нам: главная ценность в мире – душа и сердце, жизнь человека.

  С образом главной героини связан и ведущий в повести богородичный мотив. Из глубины истории и Священного писания доходит до нас пророчество, сказанное Богоматери старцем Симеоном, взявшим младенца Иисуса на руки: «И тебе самой орудие пройдет душу». Во всех повестях этот мотив проявляется в жалости, сострадании, всепрощающей любви и священной обязанности в трудный час прийти на помощь, защитить своих детей, но только в последнем произведении он становится ведущим. С XII века в России существует праздник Покров Богородицы, установленный в воспоминание о чудесном явлении Богоматери во Влахернском храме в 910 году во время осады Константинополя мусульманами. В XIIвеке появилось убеждение, что возвышение Владимирской земли и России связаны с благословением Царицы Небесной – Пресвятой Богородицы и с иконой, получившей имя Владимирской Богоматери. Богородичный мотив повести утверждает пути воскрешения нашей души, напоминает, что смысл нашего существования не может быть утрачен, что сила сердца неисчерпаема.

  Дочь  Ивана, мать Ивана имеет силу отстоять свою правду, имеет силу вобрать в свое сердце беду своей дочери, направить сына на верный путь. В этом ее правда и ее величие. 

  Глава 2. Споры критиков

  Повесть Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана» вызвала большой читательский интерес. В Москве по этой повести была проведена литературно-критическая конференция, инициаторами которой стали: Союз писателей России, ИМЛИ им. А. М. Горького, Литературный институт им. А. М. Горького, журналы «Наш современник», «Роман-журнал XXI век» и газета «Российский писатель».

2.1 Владимир Бондаренко

Слово о русской женщине

  Особенность распутинского дара – тонко чувствовать  женскую душу. И вот в повести  «Дочь Ивана, мать Ивана» есть там  на самом деле среди героев и отец Тамары – Иван, есть и младшенький  ее – сын Иван, есть, вроде бы не последняя по замыслу повести  героиня – дочь Светлана, но все  действие держится на Тамаре Ивановне. Она – и душа повести. Она – и двигатель сюжета, она и символ нынешнего русского народа.

  Нынче дух боевой остался, если верить Валентину  Распутину, лишь у русских женщин. И потому – главное в ней не то, что она – дочь Ивана, работящего деревенского мужика, доканчивающего свою жизнь где-то в пригороде большого города. И не то, что она – мать Ивана, сторонящегося любых решительных действий, готового проспать со своими сказками и всю Россию. Главное в ней – она сама, не способная смириться с унижением. Ее и Валентин Распутин любит больше всех своих героев, любит уже отстраненно, как живого человека, и искренне гордится ею.

  Во-первых, мать, она всегда остается матерью. «В детях, может, и есть половина отца, да только малая она, эта половина, без вынашивания и без того вечного, неизносного присутствия в своем чреве. Которое чувствует мать. И, рождая дитя свое, превращающееся затем во взрослого человека, не все она в родах и корчах выносит наружу: впитавшееся в стенки то же самое дитя остается в ней навсегда…»

  Кстати, и слова – самые задушевные, самые образные, самые художественно емкие в этой повести обращены, прежде всего, к ней – к Тамаре Ивановне. На других героев такой задушевности, такой точности образов Распутин порой уже не находит. Может ему они не так близки по сердцу?

  Во-вторых, русской женщине в ХХ веке и  досталась самая горькая доля, и не привыкать уже ей брать  на себя самые важные решения в  жизни всей семьи и всего рода. Мужик может. Конечно, и пошуметь, особенно если бутылку примет, и даже по углам свою бабу по старой привычке погонять, но самые главные решения не только в городских семьях, но даже в сибирских деревнях частенько уже принимает она сама.

  «Она  рано убежала из деревни, еще и  семнадцати не исполнилось. Все они  рвались тогда в город, как  бабочки на огонь, и сгорали в  нем… Тамара Ивановна могла считать себя везучей, умевшая оберегаться и от безоглядного сломяголовства в опьянении новизной, и от цыплячьей доверчивости… Тамара Ивановна продвигалась вперед неторопливыми и выверенными шагами, выстраивая свою судьбу, как крепость, без единого серьезного ушиба».

  Эти словесные характеристики важны  в повести, дабы читатель не решил, что  перед ним истеричная ополоумевшая женщина, в истерике же и пристрелившая насильника дочери. Нет, нет и нет. Кончилось терпение. И крепость ее уже все равно разрушена, так ли, этак ли, но осколки собирать можно и в тюрьме, хуже уже не будет…

  И третье, чтобы не решил читатель, что перед ним какая-то бой-баба, мужик в юбке, комиссарша, которой и положено так поступать, Валентин Распутин осознанно ввел в повесть главы о деревенской юности Тамары, о ее затаенных мечтаниях, о ее впечатлительности и ее тонкой чувственности.

  Нет, такой тонкий человек так просто, даже из обычной человеческой мести на убийство другого не пойдет. И детей не так она воспитывала, чтобы запросто влезать в разные авантюры. Другой образ мысли, другой склад ума. Другое восприятие жизни.

  Зло должно быть наказуемо. И если бы у  Тамары Ивановны была хоть малейшая уверенность в том, что будет суд, что насильника осудят и хоть какая-то справедливость восторжествует, не поехала бы она к отцу своему за старым ружьем, не вытачивала бы она на кухне обрез и не выжидала у прокуратуры почти освобожденного насильника.

  Выстрел Тамары Ивановны был не только в  Эльдара, он был направлен во всю  нынешнюю жизнь, в продавшихся следователей, в закрытые предприятия, в понурых и безвольных мужей и сыновей…

  Нам Валентин Распутин в этой повести  дает последний шанс на спасение. Иные скажут, Валентин Распутин защищает  и облагораживает беспредел. Он говорит  рассудительно и неспешно: друзья мои, выхода нет, зло должно быть наказуемо. Это и есть нынешняя самая высшая православная правда. [c.202] 
 
 

  2.2 Алексей Шорохов

  О русском вопросе  и о России, которая  без Христа богу не нужна

  В повести «Дочь Ивана, мать Ивана» мы видим итог русского исхода, начавшегося в годы революции и коллективизации и окончательно свершившегося в послевоенные десятилетия, когда крестьянская Россия перестала существовать и количество городского населения впервые за последнюю тысячу лет нашей истории превысило ее население сельское. Тот самый  «народ, который два последних столетия являлся для русской литературы синонимом национальной идентичности…» исчез, растворился в сутолоке больших городов.

  Цивилизованная  подмена

  Справедливости  ради надо признать, что послевоенная советская цивилизация «коммунизм переварившая» и тайком под интернационалистский галдеж узаконившая многие основополагающие принципы цивилизации русской, сколько могла, камуфлировала цивилизационный переворот, происшедшей после оттока русских из деревни. Во всяком случае, на уровне носившихся в воздухе фраз о «народе-труженике», «трудовой доблести», официальной пропаганде труда производительного.

  Таким образом, лишенные русской почвы  новые жители больших городов, в  их числе и Тамара с Анатолием  Воротниковы, еще не сталкивались в  них с резким, чуждым им воздухом, потому что до них там уже «надышали» - русский воздух буквально вдыхался предшествующими поколениями русских людей в искусственную, безвоздушную оболочку советской эпохи.

  Наиболее  неотступное ощущение, преследующее отца и мать – Анатолия и Тамару Воротниковых, – это ощущение нового , резко чуждого воздуха. Принесенного «новой жизнью». Это дух торгашеской  цивилизации, которая, почти не таясь, воцарилась в последние годы советской  власти: дух спекуляции, наживы, блата, взятки.

  Именно  рынок как модель современного мира становится центральным местом в  повествовании Распутина. До последней  возможности противостоявшая стихии рынка крепкая русская семья Воротниковых  тоже оказывается втянутой в его  всепоглощающее жерло, и так же как в общенациональной жизни, в жизни семьи это столкновение  цивилизаций – побеждающей рыночной и потерявшей себя земледельческой – заканчивается катастрофой.