Повесть В. Распутина "Дочь Ивана Мать Ивана"

  Содержание:

Введение………………………………………………………………….….3

Глава 1. Человеческое сопротивление горю………………………………5

Глава 2. Споры  критиков……………………………………………….….14

2.1 Владимир Бондаренко…………..……………………………………...14

2.2 Алексей Шорохов..……………………………………………………..17

2.3 Анатолий Сирин………………………………………………………..20

2.4 Валерий Скрипко……………………………………………………….21

2.5 Справедливы  ли критики........................................................................23

Заключение…………………………………………………………….……25

Список литературы…………………………………………………………27 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение

  Повести Валентина Распутина строятся на его героинях, поэтому рассматривать повесть «Дочь Ивана, мать Ивана» будет интереснее через образ Тамары Ивановны. Если понять ее внутренние переживания и терзания, то перед вами раскроется и весь смысл произведения.

  Их  ни с кем не спутаешь, немногословных и жизнестойких сибирячек Валентина Распутина. Словно не из-под пера, а из-под резца явились они на белый свет: старуха Анна из “Последнего срока”, Дарья из “Прощания с Матёрой”, Настёна из “Живи и помни”, Василиса из “Василия и Василисы”, Тамара Ивановна из “Дочери Ивана, матери Ивана”, Пашута из рассказа “В ту же землю”…

  Все они разные, но авторская мысль, а  главное, авторская боль и тревога  ваяют жёсткие и яркие черты  единого, узнаваемого с полуслова характера. Дочь, жена, мать, бабушка – она везде одна. Не советская, не перестроечная - русская.

  Умение  создавать сильный запоминающийся яркий женский образ – одна из явственных особенностей творчества Распутина. Женские образы у Распутина всегда характерны индивидуально личностны и, в то же время, типичны. В традиции Распутина отводить женскому образу роль «несущего» в конструкции повествования.

  В своём интервью газете «Труд» от 11 января 2006 г. писатель говорит, что «женщина в России всегда была главным оплотом традиционной нравственности и духовности… Самая тонкая часть воспитания, касающаяся душевных и духовных отзвуков, ложилась на мать. Отец участвовал в таком воспитании своим авторитетом, примером, мать – продолжающимся вынашиванием своего плода до полной его гражданской зрелости».

  Цели  данной работы – проанализировать проблематику повести, рассмотреть статьи криков, посвященные этой повести и сделать выводы

  Чтобы достичь указанных целей необходимо решить следующие задачи:

  - Изучить литературу и источники по теме;

  - Раскрыть роль Тамары Ивановны «Дочь Ивана, мать Ивана», чтобы понять смысл названия;

  - Проанализировать критические статьи о повести и дать свою оценку 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава 1. Человеческое сопротивление горю

  Повесть «Дочь Ивана, мать Ивана» читать трудно. Впрочем, как и все повести Валентина Распутина. И причиной этого является не содержание  повести, не ее язык или публицистичность, причина кроется в нас, читателях.

  Стали общим местом слова о том, что  живем мы трудно. Но трудность существования, как правило, связывается с маленькими  зарплатами для бюджетников и грошовыми пенсиями для стариков. А то, что окружает нас в повседневности, принимается за норму. «Нормально» - чуть ли не основное слово большинства из нас. Поэтому нормально то, что квартира внизу воровской притон, а в квартире наверху буйно спивается не первое поколение соседей. Нормальным стало состояние ежеминутной тревоги за близких. Естественным стало – для тех, кто понимает, – на вопрос «Как поживаете?» отвечать: «Поверх барьеров». Сохраняя себя и близких, многие из нас живут «поверх барьеров».

  И вдруг повесть Распутина обрушивает на нас все, что мы сознательно  отодвигаем от себя, с чем смиряемся  как с неизбежным фоном нашей  жизни. И, прорываясь сквозь боль и печаль распутинских слов, каждый из нас утверждается в чем-то одном: кто-то рассматривает повесть с эстетических позиций, кто-то пытается остаться в поле традиции русской классической литературы и увидеть искусство при свете совести, понять общую правду нашей жизни.

  В центре его повествования – жизнь  обыкновенной русской семьи, каких сотни тысяч. Но жизнь эту поперек переехало горе. О человеческом сопротивлении горю и писал Распутин. Самым предельным, самым отчаянным переживанием стало материнское, «разрешившееся» отмщением насильнику. Тамара Ивановна дана писателем крупно, словно в ней одной отразилась вся сила и осмысленного, и инстинктивного материнства, сохраняющего в сегодняшней русской женщине. И дело совсем не в том, что русская семья разложилась настолько, что «бабы мстят». Писатель, давший нашей литературе глубочайшей силы женские типы, обладает (один из немногих) правильным взглядом на женщину. И сущность этого взгляда в том, что женщина – это моральный адвокат жизни. Давая жизнь, она всегда и будет защищать ее как высший дар в своих детях. Она передаст будущим поколениям те мысли, вложит те чувства, которые определят его нравственное, мировоззренческое лицо. Никакие мужские идеи без «помещения» внутрь человека (через воспитание), не имели бы реальной силы.

  Сама  Тамара Ивановна – деревенского корня: «все делала с заглубом, запасом» (стряпню разводила на две семьи, капусты солила столько, что сами не могли съесть), мужа выбирала не спеша, и нашла в своем Анатолии преданность и согласное понимание. Моде следовала, дав ей «притереться в народе», то есть увидев ее практичность и пользу. В город из деревни убежала рано, но и тут не «опьянилась новизной», а «продвигалась вперед неторопливыми и выверенными шагами, выстраивая свою судьбу как крепость, без единого серьезного ушиба, только дальше и дальше». Работала телеграфисткой, отдав дань детским романтическим представлением об этой профессии (по кино), но стало скучно, ушла водить грузовики (где и нашла себе мужа). Родив детей (дочь Светку и сына Ивана) запросто сменила работу (на детский сад), а вырастив детей, ушла закройщицей на фабрику. Самая простецкая судьба, самое нормальное понимание своего женского предназначения. Но вот эта нормальность и раздражает: «чистая», – пишет Быков, – «КамАЗ на  ходу остановит, ребячую попу утрет…». Между тем, никакой особенной ангельской чистотой Распутин не награждает своей героини, но только характером устойчивым и крепким. И еще инстинктивным женским чутьем, вложенным в нее с детства. Героиня Распутина, работая на КамаЗЕ, приобрела совсем иной главный урок, нежели увидел московский журналист – «было понимание, что нельзя тут, среди этого неженского дела, задерживаться надолго, иначе и сама не заметишь как превратишься в железку». При ее уверенной и размашистой ступи, при ее «весомом шаге, чувствуемом землей», крепкой фигуре, немногословности и простоте отношения к жизни, перед нами все же именно «женственная женщина». Естественно, поклонники нынешней порнократической цивилизации, допускающие в нее только бизнес-леди да мисс-мира и смотрящие на женщину как орудие наслаждения, никогда не будут способны увидеть типичнейшую русскую степень женственности именно в распутинской героине. Они скорее согласятся, что типична ее дочь, Светка, по аттестации Быкова «девочка слабая, глупая и некрасивая. Ни к чему неспособная. И ее, такую, тем жальче. Она потом и замуж вышла (неудачно), и родила, и мать из нее получилась не ахти какая, то есть насчет нынешнего состояния местных умов и душ у Распутина никаких иллюзий нет». Потому и мстила насильнику Тамара Ивановна, что понимала тот слом в судьбе своей дочери, от которого Светка, как «росток, политый кипятком», не сможет вырасти в полную свою женскую меру. Распутин говорит нам не о ничтожном состоянии местных умов и душ, а о трагедии таких полудетей-полувзрослых, как Светка (кстати сказать, у Распутина нет примет ее «некрасивости и глупости», и русскому сердцу ее жаль совсем не по причине некрасивости или красивости). С какой пронзительной силой написана сцена свидания арестованной матери и дочери, когда дочери было важно знать одно и только одно – от нее, оскверненной и оскорбленной, никогда не отвернется материнское сердце, никогда не погнушается мать своей несчастной дочерью.

  Распутин  не назвал свою повесть по имени главной героини – «Тамара Ивановна», но сказал нам, что она дочь Ивана и мать Ивана. Тут смысл любой женской судьбы, огражденной силой отца и защищенной силой сына – связать в род, растянуться душой от отца к мужу и сыну... Два Ивана (дед и внук) – это те крепкие границы женской судьбы Тамары Ивановны, которые прочертили и смысл ее жизни. От Ивана-старшего к Ивану-младшему пролегла родовая дорога этой семьи: четыре с половиной года тюремного заключения, вернее, исключения матери из жизни семьи, не стали для нее убийственно-горьки, но, напротив, заставили заработать высшие душевные силы. Правильность Ивана-деда (добрый, покладистый, обладающий «непробиваемой безмятежностью», ловкий в любом деле – «умел и печь сложить и песню затянуть») возвратилась правильностью Ивана-внука. Книжки и мечтательность увели из деревенского дома Тамару Ивановну, но они же вернули ее сына в родовую деревню. Кто-то скажет, что Распутин ненавидит город и все свои надежды связывает с возрождением деревни: Астафьев описывал развратные танцы, у Распутина уже не просто о танцах идет речь, а о притоне юных проституток и наркоманов в клубе "Пионер". Иван-сын становится свидетелем самочинной расправы скинхедов над «гнездом разврата» (однако, его душа не пустила ни к тем, ни к другим). Но вырастающий с чувством упрямого нежелания делать то, что делают все; умеющий говорить «нет» там, где сверстники говорят «да»; всматривающийся в ту жизнь, что сгубила его сестру, много читающий – здорово и свежо даны писателем наблюдения героя за русским словом, которое приведет его позже к делу (едет на родину деда строить православный храм) – этот Иван, кажется, более других героев дорог писателю. Герой дорог самовозрастанием личности в нем. И достоинство личности в герое утверждает не конституция, не политики, не философы и не умные книги. Достоинство ее утвердил сам Господь, воплотившись в конкретную личность…

  Да, Валентин Распутин вернул своего героя  в деревню. Почему? Да совсем не потому, что «смотрит только назад». Просто он присоединил свой голос к тем русским классикам, для которых всегда желательным был культурно-национальный тип жизни, а не экономически-социальный. Не сегодня, и даже не в XX веке начался этот процесс, неумолимо связанный с падением, умалением самой личности. Так что не надо вопить, что русские сами себя насилуют тысячу лет – как народ чувствительный в существе своем, они более податливы к сквернам времени, но и, одновременно, более других и долее других способны хранить свое главное сокровище – душу. Ценнее всего душа – вокруг нее у нас все вертится (и наши «мертвые души», и наши «живые трупы», и наши «живые мощи»). Душа, действительно, всего дороже практически всем героям Распутина (даже подружке Демина – «угарной бабе» Егорьевне). И это не сказка о нас, не утопия «деревенщины», а факт и правда. [1, c. 200]

  В словаре Владимира Даля понятии  правда и право растолкованы в статье слова правый, восходящего к приставке пра-, которая означает «родство или связь в дальнем восходящем или нисходящем порядке предков или потомков; исконный, начальный». Принадлежность этих слов к одному смысловому гнезду говорит сама за себя и помогает ответить на вопрос: в чем же заключается правда последней повести Распутина?

  Очевидно, ответ на этот вопрос связан с тем, что читателю покажется главным  в произведении. Один сочтет самым  главным и важным убийство-отмщение за поругание юной девушки. Многие согласятся, ведь именно это стало событием, повернувшим жизнь героев в иное русло. Но если это главное, то почему Распутин, в отличие от многих современных авторов, не описывает ни сцены насилия, ни сцены убийства? Читатель узнает о внешней стороне произошедшего с девочкой из фрагментов диалога следователя с пострадавшей только то, что необходимо для ведения следствия. Но он так и не узнает, от чего «… Тамару Ивановну проняла жуть, она и слыхом не слыхала, прожив на свете сорок лет, что в мире, под которым ходит солнце и просушивает-проветривает все-таки человеческую грязь, могут существовать такие немереные бесстыдство и гадость». И всего в четырех предложениях автор передает состояние насильника, чувствования действия героини в момент, когда «сумка грохнула выстрелом».

  Согласитесь, сдержанностью и целомудренностью автора этого не объяснить. Здесь требуется что-то еще.

  Другой  читатель сочтет главным желание  писателя показать полную правду о существующем положении дел, при котором новыми хозяевами в жизни России стали выходцы с Кавказа. Поэтому насильником Светки автор делает кавказца. Если так, с какой целью тогда писателю понадобилось показывать кинотеатр «Пионер», о котором весь город знал, что он стал притоном иркутских наркоманов и проституток школьного возраста, зачем он описывает побоища, устроенные русскими скинхедами на дискотеке, а казаками – на Центральном рынке? Почему автор так точно и подробно описывает жилище и вид матери Лиды, подружки Светы, жизнь и квартиру Егорьевны-Обьегорьевны, разнузданность и злость соседа по даче? Думается, хозяевами жизни кавказцев, или кого бы то ни было, назвать в этой повести трудно.

  И как бы мы ни бились над вопросом о том, что же является главным  в повести, однозначного ответа найти не сможем – ни один ответ не вместит в себя всей полноты правды писателя. Правда Распутина мерцает в каждом слове и вырастает в нечто большее, чем выверенный логикой ответ. Внимательный читатель сразу увидит, что Тамара Ивановна  решилась на собственное правосудие только после того, как почувствовала, поняла, что следователь способен на взятку. Из приоткрытой двери кабинета она услышала, как гортанную речь уроженца гор прервали слова Цоколя: «Уберите немедленно. Не я решаю. Завтра мы его приведем на санкцию. Сегодня я ничего не могу обещать. Завтра». Ее предчувствия оправдались: после выстрела она вбежала в кабинет Цоколя и увидела кавказца, и прячущего кучу денег. Героиня обнаружила, что надеяться на наше правосудие нельзя, что право сегодня далеко от истины. (У русских, «по первому коренному значению, по словарю Даля, – правдой зовется судебник, свод законов «Русская правда».) Так что же, вернуться к древнему славянскому обычаю кровной мести, которой уже в «Русской правде» Ярослава Мудрого заменялся альтернативной системой наказаний за убийство? Конечно же, не о кровной мести пишет Распутин, ни к ней, тем более, призывает. Трудная правда писателя выверена до мельчайшей детали, до всех нюансов «за» и «против». Положение автора можно сравнить с положением и состоянием канатоходца, идущего над бездной по канату, один конец второго закреплен за скалу, а другой он держит в руках.  Секундное колебание в одну сторону влечет за собой отклонение в противоположную. Каждый последующий шаг обусловлен точностью предшествующего. Полнота правды требует равновесия, а правдивым – по Далю – называется человек, не уклоняющийся от правды, человек, основанный на правде.