Поэзия Н.Заболоцкого 1940-1950-х годов

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ И НАУКЕ

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ ИММАНУИЛА КАНТА

ФАКУЛЬТЕТ ФИЛОЛОГИИ И ЖУРНАЛИСТИКИ

КАФЕДРА РЕЧЕВОЙ КОММУНИКАЦИИ И ЖУРНАЛИСТИКИ

Солдатенкова Ольга Святославовна

«Поэзия Н.Заболоцкого 1940-1950-х годов»

Реферат

Калининград

2010

Содержание

Введение

Анализ поэзии Н.А. Заболоцкого 1940-1950-х годов

1.      Отличия и сходства «ранней» и «поздней» лирики

2.      Образ лирического героя и другие персонажи

3.      Тематика, проблематика, лирическое содержание

4.      Поэтические традиции

Заключение
Список используемой литературы

Введение

Данный реферат посвящен замечательному русскому поэту-философу XX века, самобытному художнику слова, талантливому переводчику мировой поэзии – Н.А. Заболоцкому. Загадочными и парадоксальными, на первый взгляд, представляются и творчество, и сама личность Николая Алексеевича. Войдя в литературу в 20-х годах в качестве представителя Общества реального искусства (Обэриу), автора авангардистских произведений и создателя так называемого "ребусного" стиха, со второй половины 40-х годов он пишет стихотворения в лучших традициях классической русской поэзии, где форма ясна и гармонична, а содержание отличается глубиной философской мысли. На протяжении всей жизни Н.А. Заболоцкий пользовался авторитетом человека рассудительного и предельно рационального; в 50-е годы, в зрелом возрасте, он имел внешность чиновника средней руки, непроницаемого и высокомерного для малознакомых людей. Но созданные им произведения свидетельствуют о том, каким тонкочувствующим и отзывчивым сердцем он обладал, как умел любить и как страдал, каким требовательным был к себе и какие величайшие бури страстей и мыслей находили утешение в его способности творить прекрасное – мир поэзии.

Творчество поэта рождало споры в литературных кругах, у него было немало поклонников, но немало и недоброжелателей. Его подвергали клеветническим обвинениям и репрессиям в 30-х годах, предали забвению в 60-х и вновь - заслуженно - вознесли в 70-х. Тернистым и трудным был его творческий путь.
Литературное наследие Н. А. Заболоцкого сравнительно невелико. Оно включает томик стихотворений и поэм, несколько томов поэтических переводов зарубежных авторов, небольшие произведения для детей, несколько статей и заметок, а также его немногочисленные письма. Однако до сих пор литературоведы дискутируют по вопросам его творческой эволюции, о ее движущих силах, о принципах ее периодизации.

В настоящее время творчество Н. А. Заболоцкого по праву занимает видное место в литературе, так как ему, несмотря на трудную жизнь и неблагоприятные исторические условия для совершенствования и проявления таланта, удалось вписать новое весомое слово в русскую поэзию.
Целью реферата является анализ творчества  Николая Алексеевича в 1940-1950-х годов. Ниже будет рассмотрена тематика, проблематика поэзии Н.А. Заболоцкого данного периода, а также художественная специфика его произведений.

Анализ поэзии Н.А. Заболоцкого 1940-1950-х годов.

19 марта 1938 года, по сфабрикованному обвинению в причастности к несуществующей "контрреволюционной писательской организации" Н. А. Заболоцкий был арестован НКВД, осужден без суда и сослан в исправительно-трудовые лагеря на Дальнем Востоке и в Алтайском крае. Главными обвинительными документами в его "деле" стали злобные критические статьи, исказившие суть его произведений.
До 1944 года поэт, оторванный от семьи, друзей, литературы, лишенный всякой возможности писать, находился в нечеловеческих условиях лагерей. Сильный духом, он не позволил невзгодам и лишениям уничтожить в себе Человека. А несколько случайных книг, оказавшихся в его руках, среди которых был томик философских стихов Ф. Тютчева и Е. Баратынского, скрашивали его существование и помогали выжить. С 1944 до конца 1945 года Заболоцкий, оставаясь ссыльным, но уже вне заключения, жил в Караганде вместе с приехавшей к нему семьей и работал техником-чертежником.
Поэт остался верен себе. Однажды провозглашенный принцип: "Вера и упорство. Труд и честность..." - соблюдался им до конца жизни и лежал в основе всего творчества. В "поздней" лирике Заболоцкого имеют место черты его "ранних" произведений, например: отголоски натурфилософских представлений, элементы юмора, иронии, даже гротеска. Он не забыл о своем опыте 20-х годов и использовал его в последующей работе ("Читайте, деревья, стихи Гезиода", "Завещание", "Сквозь волшебный прибор Левенгука", поэма "Рубрук в Монголии"). Но его творческий стиль претерпел значительные изменения после восьмилетнего молчания.

Уже первые оригинальные стихотворения, написанные после значительного перерыва, дают представление об изменившемся миропонимании поэта. Впервые подвергается сомнению его прежняя идея непосредственной включенности человека в природное бытие.

Не любимец ты солнцу,

И природе не родственник ты. (I, 194) [1], —

скажет он в стихотворении “Слепой” 1946 г. Формула “природе не родственник ты” показывает всю разницу между предыдущим и нынешним Заболоцким. Вспомним, что в стихотворении 1926 г. “В жилищах наших” ситуация была прямо противоположной — человек, превращаясь в дерево, тотчас же приобретал кровное родство с природой: “Земля ласкает детище свое”. В “Слепом” эта связь оказывается разорванной, и теперь Заболоцкий мучительно ищет место человеку в сложной диалектике бытия в соответствии со своим изменяющимся взглядом на мир. К понятиям “человека” и “природы” — главным в натурфилософской системе — присоединяется третье, еще не названное явно, но уже скрыто присутствующее в стихотворении. Доминирующим же здесь является чувство отверженности человека от природы. Она покидает человека, предоставляя ему искать собственные пути развития, оставаясь при этом для него таинственной и непостижимой. Человек лишь чувствует ее величье и безнадежно пытается проникнуть в ее тайну:

И мир превращался в огромный

Певучий источник величья,

И, песней его изумленный,

Хотел его тайну постичь я. (I, 209)

Заболоцкий приходит к тому же, что в ХIХ веке знал Тютчев, написавший в стихотворении “Бессонница”:

И мы в борьбе природой целой

Покинуты на нас самих.

Лирическим переживанием у обоих стала философская мысль, высказанная еще Шеллингом: “Новый мир начинается с того, что человек отрывается от природы”[2].

По сути дела, Заболоцкий открывает для себя идею истории как бы заново, дополняя уже известный ему принцип биологического существования человека. Именно поэтому в “Слепом” появляется несущественное ранее для него понятие “поколения”, которое станет сквозным в таких стихотворениях, как “Храмгэс”, “Завещание”, “Журавли”.

Понятие это находится как бы в оппозиции к понятиям “вечности”, “векового лица темноты” — ключевым в натурфилософском сознании, обозначающим непрерывную и статичную бесконечность. Поколение же является отдельным и конечным элементом жизни человеческого рода, определенным отрезком, выделенным из “дурной бесконечности” природного цикла. Оно-то и указывает на включенность человека в движение исторического потока.

Заболоцкий склонен теперь утверждать, что человек является не только преобразователем природы, но и творцом истории. И пытается как можно убедительнее демонстрировать это в таких стихотворениях, как “Храмгэс”, “Урал”, “Город в степи”, “В тайге”, “Творцы дорог”.
Задача дать образ человека — современника и творца истории — диктовала и особенности его изображения. Это был человек массовый, не имеющий лица и характера. Героями этих стихов становились “грузинские юноши, дети страны”, выступающие в роли “зодчих мира”, “полный сил народ”, “шахтеры в своих широких шляпах из брезента”, “сталевар”, “молодой лесоруб”, наконец, обобщающее “мы” из “Творцов дорог”.

Эти люди вмешиваются в природу не только затем, чтобы наделить ее разумом, но и затем, чтобы продолжить ее развитие уже как собственно историческое. В стихотворении “Храмгэс” возникает картина встречи исторического прошлого с творимой историей, которая понята как преобразование вечной и неизменной природы:

Здесь в бассейнах священная плещет форель,

Здесь стада из разбитого пьют саркофага,

Здесь с ума археологи сходят досель,

Открывая гробницы на склоне оврага.

Здесь История пела, как дева, вчера,

Но сегодня от грохота дрогнули горы,

Титанических взрывов взвились веера,

И взметнулись ракет голубых метеоры.

Там, где волны в ущелье пробили проход,

Многотонный бетон пересек горловину,

И река, закипев у подземных ворот,

Покатилась, бушуя, обратно в долину.

Словно пойманный зверь, зарычала она,

Вырывая орешник, вздымая каменья,

Заливая печальных гробниц письмена,

Где давно позабытые спят поколенья.(I, 207)

Собственно говоря, здесь создан не один, а два образа истории: истории как прошлого и истории как будущего. Прежде история и природа сосуществовали в едином эпически спокойном течении времени, не вытесняя друг друга: “Здесь в бассейнах священная плещет форель, / Здесь стада из разбитого пьют саркофага”. Теперь история стремится подчинить себе природу, заставляя ее участвовать в созидании будущего; и вот уже природная энергия Куры освещает город:

И залитые светом кварталы Тбилиси

О грядущих веках до утра говорят. (I, 208)

Автор стихотворения стремится утвердить мысль о преобразовании природы в историю. Поэтому для него важнее образ истории как будущего, так как именно там, по мнению Заболоцкого, будет, наконец, реализована возможность идеальных взаимоотношений человека и природы. Само историческое развитие предполагает эту конечную цель, достигаемую в результате преобразования природы. В стихотворении “Я не ищу гармонии в природе”, программном для Заболоцкого, природа даже мечтает о таком разумном переустройстве:

И снится ей блестящий вал турбины,

И мерный звук разумного труда,

И пенье труб, и зарево плотины,

И налитые током провода. (I, 161)

Поэт словно надеется идеей истории реабилитировать смысл природного бытия, понимая последнее в качестве первоосновы всякого бытия. Пытаясь совместить прежний натурфилософский взгляд с формирующимся историческим, Заболоцкий стремится увидеть социальную историю прямым и непосредственным продолжением геологического развития. Рассказ Ларисы из отрывка “Урал” и построен по такому принципу — картину формирования геологической материи:

...в глубине веков

Образовавшись в огненном металле,

Платформы двух земных материков

Средь раскаленных лав затвердевали.

В огне и буре плавала Сибирь,

Европа двигала свое большое тело...

сменяет картина социальных движений:

Урал, седой Урал! Когда в былые годы

Шумел строительства первоначальный вал,

Кто, покоритель скал и властелин природы,

Короной черных домн тебя короновал?

Когда магнитогорские мартены

Впервые выбросили свой стальной поток,

Кто отворил твои безжизненные стены,

Кто за собой сердца людей увлек

В кипучий мир бессмертных пятилеток? (I, 214)

Так выстраивается единая линия жизненного развития.
В стихотворении “Утро” эта тенденция выражена путем совмещения обоих планов. Описание утреннего леса подчинено развернутому сравнению с древним войском, ведущим битву:

Там черных деревьев стоят батальоны,

Там елки как пики, как выстрелы — клены... (I, 196)

Причем автор, используя здесь сравнительные обороты, еще оставляет возможность воспринять картину в качестве пейзажной. В дальнейшем сравнения исчезают, уступая место непосредственному уподоблению: “И птицы, одетые в светлые шлемы...”. Тем самым автор создает единство двупланового образа, совмещающего в себе природную и историческую реальности.
Характерно также, что объединяющим обе сферы становится образ петуха. Следуя мифопоэтической традиции, Заболоцкий понимает его в качестве неких природных “часов”. Ведь петух отсчитывает время, являясь “проводником солнца как в его годовом, так и в суточном циклах”[3]. Не случайно поэтому петух символизирует утренний рассвет, не столько, может быть, встречая восход солнца, сколько выкликая его. Но для Заболоцкого этот образ важен тем, что именно он может стать соединяющим звеном природного и исторического бытия. Петух отсчитывает не только природное, но и историческое время, соответствуя общему поэтическому параллелизму “лес — войско”, “природа — история” присущим ему свойством “воинственности”, которым, благодаря шпорам и гребню, его наделило народное представление.
Образ петуха, символически объединяющий природу и историю, становится смысловым центром в стихотворении “Петухи поют”. Здесь делается совершенно прозрачной его роль “счетчика” времени:

Нет, не бьют эти птицы баклуши,

Начиная торжественный зов!

Я сравнил бы их темные души

С циферблатами древних часов.(I, 319)

Подчеркивается иррациональная связь с общим космическим устройством, по отношению к которому петух является “фокусом малым”:

Сообщает он кучу известий,

Непонятных, как вымерший стих,

Но таинственный разум созвездий

Несомненно присутствует в них. (I, 319)

И, таким образом, становится символическим замещением природного космоса в целом.
Но и в этом стихотворении образ петуха не остается принадлежностью только мифопоэтического сознания или составной частью природного единства. Благодаря своим таинственным способностям, он становится как бы соучастником исторических событий: