Особенности развития жанра эссе в европейской литературе

Тема вкуса тесно перекликается с темой манер, нравственности. Особое внимание авторы уделяют женским причудам. В 10-м номере «Зрителя» Аддисон и Стил говорят о том, что их листки полезнее всего будут для прекрасного пола, обосновывая это тем, что у дам кроме нарядов и причесок нет других занятий, а чтение нравоучительных эссе позволило бы некоторым дамам дополнить внешнюю красоту внутренней [7, c. 113]. В 15-м номере авторы размышляют  о странностях женского нрава, называют его неустойчивым перед ложным блеском и в качестве примера приводят Камиллу Вергилия, амазонку, которая отвергла все страсти своего пола, но от тяги к блеску так и не смогла избавиться. Она доблестно сражалась, но когда увидела противника в красивой кольчуге, бросилась к нему, несмотря на множество соперников. Это и погубило героиню [7, c. 117].

Продолжает тему женского характера и 45-е эссе «Зрителя». Авторы подмечают, что «ничто не подвергает женщину большей опасности, чем легкость и ветреность нрава, столь свойственные ее полу»[12] [7, c.129]. Свою мысль авторы подтверждают опять-таки примерами из жизни, рассказывая про женщину, которая во время театрального представления разговаривала во весь голос с остальными зрителями ради кокетства и проявления детской непосредственности, которые воспринимались в то время довольно мило. Одновременно авторы противопоставляют естественное и искусственное кокетство, говоря, что последнее вызывает лишь смех.

Очень полезным и нравоучительным оказывается 195-й номер. В нем авторы призывают к физическому труду, приводя, как иллюстрацию, сказку из «Тысячи и одной ночи». Авторы рекомендуют регулярно упражняться, а еще лучше – соблюдать во всем умеренность, чтобы потом не прибегать к тем самым упражнениям. «Упражнение сжигает все лишнее, умеренность от него уберегает; упражнение очищает жилы, умеренность не  дает им ни перенасытиться, ни испытать излишнее напряжение; упражнение возгоняет соки и убыстряет бег крови, умеренность предоставляет волю природе, давая ей возможность проявить себя во всей своей красе и славе; упражнение, наконец, развеивает мрачность, умеренность же убивает ее прежде, чем она родится»[13] [7, c. 176]. Как пример вводится и книга «Верный путь к долгой и здоровой жизни» Луиджи Корнаро.

Огромное внимание уделено вечным, философским темам. Авторы рассуждают о добродетелях, смерти, семейных проблемах, счастье.

Везде для Аддисона и Стила, как для истинных англичан, важна умеренность. Также и в счастье. «Истинному счастью любезно уединение, ему претят блеск и суета, а порождают его, во-первых, удовлетворенность собою, во-вторых – общество и беседа избранных друзей»[14] [7, c. 115]. Рассказ о счастье построен на противопоставлении. Сразу же авторы дают определение и ложному счастью, которое «предпочитает толпу, стремясь привлечь к себе внимание света»[15][7, c. 116]. Высказывания по традиции подтверждены сопоставлением двух героинь, Аврелии и Фульвии. Аврелия счастлива, потому что живет в сельском уединении, имеет любящего мужа и детей, изредко выходит в гости, но ей приятнее быть с семьей. Фульвия несчастна и вызывает у людей лишь презрение, она считает домоводство скучным и недостойным занятием, с мужем обращается как со слугой, стремится проводить время в театрах, парках, гостиных.

В 26-м эссе мы знакомимся с авторскими мыслями о смерти и умерших. Гуляя по Вестминстерскому аббатству, рассказчик читает могильные надписи и рассуждает о судьбах людей. Он останавливается у памятника сэру Клодсли Шовелу и с расстройством говорит, что поражен тем щегольским видом этого смелого человека, который изобразили на могиле. Рассказчик также считает, что на памятниках нужно писать не обстоятельства смерти, а те славные подвиги, которые были человеком совершены. И прежде, чем выставлять памятник, необходимо показать его внимательным и умным людям, ибо через какое-то время чужеземцы будут судить по памятникам о разуме страны. В конце этого эссе мы узнаем позицию Аддисона насчет смерти: «Когда я читаю, что один умер вчера, другой – шесть столетий тому назад, я предвкушаю день, в который мы все станем современниками и явимся вместе»[16] [7, c. 123].

Новаторством для английской эстетической мысли были и литературно-критические эссе. Особенно ценны были статьи Аддисона о Мильтоне и Шекспире, которые еще не были общепризнанными авторами английской литературы. Перу Аддисона принадлежит целый цикл статей о Мильтоне и его поэме «Потерянный рай».  Автором рассматривается фабула, характеризуются герои, настроения и язык величайшего произведения Мильтона. После этих литературно-критических статей Мильтон получил широкую известность как в Англии, так и за ее пределами. Аддисон говорил: «Гомер превосходил всех в сочинении величественного; Вергилий – в сочинении прекрасного; Овидий – в сочинении нового. Наш соотечественник Мильтон совершенен во всех трех аспектах»[17] [8, c. 225].

Некоторые эссе посвящены Шекспиру, которого Аддисон признает одним из величайших поэтов, восхищаясь его воображением и силой фантастических образов (призраков, фей, ведьм). «Шекспир был поистине рожден со всеми задатками поэта, и его можно сравнить с тем камнем в перстне Пирра, прожилки которого, как говорит нам Плиний, образовывали фигуры Аполлона и девяти Муз, созданных стихийной рукой природы, без какой-либо помощи со стороны искусства»[18] [8, c. 231].

Но особенно необычным для литературы Просвещения было отношение Аддисона к народной поэзии. Просветители считали этот жанр недостойным внимания, более того, они относились к нему как к порождению предрассудков и суеверий. Аддисон, напротив, считал, что «то, что повсеместно опробовано и одобрено множеством людей, даже принадлежащих к простому народу, не может не обладать какой-то особой способностью доставлять удовольствие человеческому уму и радовать его»[19] [8, c. 123]. Аддисон признавался, что он яркий поклонник песни «Охота у Чевиотских холмов», и посвятил ее разбору два номера «Зрителя». Автор высоко оценивает поэму за простоту и благородство ее мыслей, звучный язык и истинный поэтический дух. Этим эссе Аддисон впервые в XVIII веке поставил на принципиальную почву вопрос о художественном значении народного искусства.

В статьях, посвященных этой же балладе, в противопоставление Аддисон осуждает готическую манеру написания, которая, на его взгляд, восхищает только «мелкие умы» («little Wits»).

Многие эссе, конечно же, посвящены событиям современности. Авторы прославляют эпоху, несмотря на все недостатки общественной жизни, восхищаются процветающей Английской экономикой и торговлей. Это ярко отражено в 69-м номере: «Нет в Лондоне места, которое посещал бы я так охотно, как Королевскую торговую биржу. Поскольку я англичанин, мне приносит тайную радость и тешит мое тщеславие самый вид столь пышного сборища соотечественников моих и чужеземцев… превращающих нашу столицу в рынок всея Земли»[20] [7, c. 134].

Ценя и уважая родной язык, авторы критикуют засилье французской лексики в английском языке. В качестве примера в 165-м номере «Зрителя» приводится комический эпизод с письмом отца к сыну, которое последний не смог поять из-за обилия иностранных слов [7, c. 167].

Также с большой любовью и уважением авторы относятся к своему народу и национальным особенностям, подчеркивая скромность, добродетельность, сдержанность и умеренность.

Стоит сказать и об «Истории Александра Селькирка» («An account of the wonderful adventures of Alexander Selkirk a castaway sailor»). Александр Селькирк – реальный человек, матрос, проживший несколько лет на необитаемом острове. Оказавшись там, ему пришлось выживать. И если вначале мы видим, что матроса интересовало только лишь удовлетворение потребностей есть и пить, то потом герой научился жить в гармонии с собой и природой. Он читал Библию и черпал знания оттуда, жизнь же стала казаться ему прекрасной. Позже, снова вернувшись в Англию, герой стал ощущать себя несчастным. Стил пишет, что в глазах его была заметна глубокая важность, которая, однако, после некоторого времени, проведенного среди общества, исчезла [4, c. 58]. Эссе утверждает мысль о том, что счастливее всех тот, кто ограничивает свои желания только естественными потребностями, непосредственно предвосхищая знаменитый роман «Робинзон Крузо» Д. Дефо.

Так, мы видим, что в своих эссе авторы высказывались по семейно-этическим проблемам и даже рассуждали о модах. В эссе, посвященных литературно-эстетическим проблемам, Аддисон и Стил доказывали превосходство разума над страстями, подчеркивали необходимость «подражания природе», утверждали единство истины и красоты, рациональное начало остроумия. При этом они отдавали должное воображению, ценя за это В. Шекспира, Д. Мильтона, и проявляли в просветительских целях интерес к английской народной балладе. Этими эссе авторы пытались просветить сознание общества и привить любовь к умеренности, хотели развить такой художественный вкус у общества, который бы опирался на здравый смысл, таким образом выступая не только как просветители, но и как воспитатели.

[1] греч. photos - сказанный ,  phanai - говорить, сказать - лингв., психол. о функции человеческой речи устанавливать и поддерживать контакт; относящийся к говорению; речеконтактный [24].

[2] греч. deixis— указание [25].

[3] Апологет – ярый приверженец какой-либо идеи, направления, социального устройства [26].

[4] Thus I live in the World, rather as a Spectator of Mankind, than as one of the Species <…> I have acted in all the parts of my Life as a Looker-on, which is the Character I intend to preserve in this Paper [23].

[5] It is very natural for a Man who is not turned for Mirthful Meetings of Men, or Assemblies of the fair Sex, to delight in that sort of Conversation which we find in Coffee-houses. Here a Man, of my Temper, is in his Element [23].

[6] I must therefore, once for all inform my Readers, that it is not my Intention to sink the Dignity of this my Paper with Reflections upon Red-heels or Top-knots, but rather to enter into the Passions of Mankind, and to correct those depraved Sentiments that give Birth to all those little Extravagancies which appear in their outward Dress and Behaviour[23].

[7] Since I have raised to myself so great an Audience, I shall spare no Pains to make their Instruction agreeable, and their Diversion useful. For which Reasons I shall endeavour to enliven Morality with Wit, and to temper Wit with Morality, that my Readers may, if possible, both Ways find their account in the Speculation of the Day[23].

[8] When I make Choice of a Subject that has not been treated on by others, I throw together my Reflections on it without any Order or Method, so that they may appear rather in the Looseness and Freedom of an Essay, than in the Regularity of a Set Discourse [23].

[9] Gratian very often recommends the Fine Taste as the utmost Perfection of an accomplished Man [23].

[10] A Man of a fine Taste in Writing will discern, after the same manner, not only the general Beauties and Imperfections of an Author, but discover the several Ways of thinking and expressing himself [23].

[11] The Taste is not to conform to the Art, but the Art to the Taste [23].

[12] There is nothing which exposes a Woman to greater dangers, than that Gaiety and Airiness of Temper, which are natural to most of the Sex [23].

[13] If Exercise throws off all Superfluities, Temperance prevents them; if Exercise clears the Vessels, Temperance neither satiates nor overstrains them; if Exercise raises proper Ferments in the Humours, and promotes the Circulation of the Blood, Temperance gives Nature her full Play, and enables her to exert her self in all her Force and Vigour; if Exercise dissipates a growing Distemper, Temperance starves it [23].

[14] True Happiness is of a retired Nature, and an Enemy to Pomp and Noise; it arises, in the first place, from the Enjoyment of ones self; and, in the next, from the Friendship and Conversation of a few select Companions [23].

[15] On the contrary, false Happiness loves to be in a Crowd, and to draw the Eyes of the World upon her [23].

[16] When I read the several Dates of the Tombs, of some that dy'd Yesterday, and some six hundred Years ago, I consider that great Day when we shall all of us be Contemporaries, and make our Appearance together [23].

[17] Homer excelled in Imagining what is Great; Virgil in Imagining what is Beautiful; Ovid in imagining what is New. Our own Country-man Milton very perfect in all three respects [23].

[18] Shakespear was indeed born with all the Seeds of Poetry, and may be compared to the Stone in Pyrrhus's Ring, which, as Pliny tells us, had the Figure of Apollo and the Nine Muses in the Veins of it, produced by the spontaneous Hand of Nature, without any Help from Art [23].

[19] for it is impossible that any thing should be universally tasted and approved by a Multitude, tho' they are only the Rabble of a Nation, which hath not in it some peculiar Aptness to please and gratify the Mind of Man [23].

[20]There is no Place in the Town which I so much love to frequent as the Royal-Exchange. It gives me a secret Satisfaction, and in some measure, gratifies my Vanity, as I am an Englishman, to see so rich an Assembly of Countrymen and Foreigners consulting together upon the private Business of Mankind, and making this Metropolis a kind of Emporium for the whole Earth [23].