Народное песенное творчество

Счастливая случайность  в 1795 г. привела любителя и собирателя древних русских памятников А.И. Мусина-Пушкина к открытию драгоценнейшего памятника старинной русской литературы - "Слова о полку Игореве". "Слово" было написано по поводу неудачного похода на половцев северского князя Игоря Святославича в союзе с его братом Всеволодом из Трубчевска, сыном Владимиром из Путивля и племянником Святославом Ольговичем из Рыльска. Поход состоялся в конце апреля и в начале мая 1185 г. Князь Игорь, попавший в плен к половцам, бежал из плена осенью того же года. Побывав в Новгороде-Северском и затем в Чернигове, он направляется в Киев к князю Святославу, где и застает его заключительная часть "Слова".

Такова историческая почва  нашего памятника. Он представляет собой  произведение письменного творчества, однако не могущее быть приуроченным к определенному имени: автор "Слова" нам неизвестен. Можно лишь сказать, что он был дружинник, скорее всего - киевского князя Святослава, выступающего в "Слове" центральной политической фигурой, обладающей всей силой политического  и нравственного авторитета. Он изображается как выразитель идеи общерусских  интересов и как непогрешимый судья князей, своими сепаратными  действиями приносящих горе и беду Русской земле. К Святославу, который  на самом деле не всегда был на высоте в качестве сберегателя общерусских интересов, автор "Слова" явно пристрастен и явно переоценивает его авторитет и его политическую мудрость. Это было естественнее всего у поэта-публициста, по своему положению и по своим личным связям стоявшего близко к киевскому князю. Поэт мог быть и северянином по своему происхождению, но он, очевидно, ко времени похода Игоря уже прочно обосновался в Киеве, при дворе Святослава. Содержание "Слова" не дает нам никаких оснований для утверждения, что его автор был участником похода. В "Слове" отсутствуют те конкретные подробности в описании событий похода, которые были бы естественны у очевидца, непосредственно наблюдавшего все происходящее.

Поэтический гений автора "Слова" питался книжной литературой  его времени - оригинальной и переводной - и, видимо, еще больше устной народной поэзией. Нет оснований богатейшую устно-поэтическую стихию "Слова" ограничивать узкими рамками специально дружинной среды, основываясь только на том, что сам автор был дружинником. Мы не имеем никаких данных для  того, чтобы утверждать наличие специфически дружинных особенностей эпического или песенного устного творчества, специфически дружинной поэтики, отличной от поэтики, характерной для творчества крестьянства. И это тем более, что нельзя говорить о том, что  культурный, а следовательно и  литературный, уровень дружины в  целом, как и вообще привилегированных  слоев древней Руси, был резко  отличен от соответствующего уровня крестьянской массы. К тому же дружина  не представляла собой вполне замкнутого социального слоя; выходцы из холопов  и крестьян попадали не только в  младшую дружину, что было явлением довольно обычным, но иногда и в старшую; Владимир киевский произвел в старшие дружинники юношу из скорняков, в единоборстве победившего печенежского богатыря.

"Слово о полку Игореве"  привлекает нас тем, что глубокое  идейное его содержание гармонически  воплотилось в изумительной поэтической  форме, какой мы не встретим  ни в одном памятнике старинного  славянского эпоса. Богатство  образно-символических элементов  - отличительная черта "Слова". Поэтическое олицетворение, сравнение,  параллелизмы - все это в изобилии  находим мы в нем. Важнейшей  его особенностью, обусловившей  богатство его поэтических красок, является неразрывная связь в  нем мира природы и мира  человека. Природа принимает здесь  самое активное - дружеское или  враждебное - участие во всех происходящих  событиях; животные и растения, земные  и небесные стихии очень живо  отзываются как на горе, так  и на радость Игоря, его войска  и всех тех, о ком упоминается  в "Слове". Мрачными предзнаменованиями  природа сопровождает сборы Игоря  в поход и самый поход, и  с радостным возбуждением она  помогает ему во время его  бегства из плена.

Природа в "Слове" - не немая, бессловесная, а звучащая и говорящая: галки говорят своей речью, Донец  разговаривает с Игорем; звуками, звоном, пением переполнено вообще все "Слово": звенит слава, звон идет от битвы, поют копья, кричат телеги, говорят  боевые знамена,

Обильные и богатые  эпитеты и сравнения "Слова" - сплошь из мира природы. Боян - соловей, Всеволод - буй-тур, "поганый" половчанин - черный ворон. Боян растекается серым волком по земле, сизым орлом под облаками. С серым волком сравниваются также князья, дружина, половецкий хан Кончак. Ярославна сравнивается с кукушкой, Игорь - с горностаем, с белым гоголем, Всеслав - с лютым зверем, половцы - с барсовым гнездом. Вещие персты Бояна, которые он возлагает на живые струны, чтобы петь песню во славу князей, сравниваются с десятью соколами, пущенными охотником на стаю лебедей, кричащие телеги - также со вспугнутой лебединой стаей. Органическим созвучием между автором "Слова" и стихийными силами природы объясняется присутствие в памятнике языческих богов. Не нужно думать, что введение в "Слово" богов языческого Олимпа является литературным упражнением, которым автор занимается наподобие поэтов XVIII в., обычно упоминавших имена классических богов; нет основания и полагать, чтобы он верил в них, как верили его языческие предки. Вернее думать, что он настолько был во власти поэтической стихии, что, несмотря на свою связь с христианством, не мог и не хотел уйти от той системы мироощущения, которая подсказывалась ему язычеством и которая была еще очень сильна в ту пору среди широких масс. Не следует забывать, что тогда еще живо было так называемое двоеверие, являвшееся источником поэтического восприятия природы для таких одаренных людей, каким был автор "Слова".

В связи с общим характером поэтического стиля "Слова" находится  его разнообразная, красочная символика, его метафорический язык, богатство  его эпитетов. Все это также  обусловлено было воздействием на автора традиции не только книжной, но и в  большей мере устно-поэтической, народной.

Художественные средства поэтической речи автор "Слова" использовал так, что придал своему произведению глубокую лирическую взволнованность  и большое эмоциональное напряжение, то и дело высказывая свое субъективное отношение к событиям и лицам, принимавшим в событиях участие. Это делает "Слово" памятником насквозь публицистическим, агитационным, призывающим к действию, к борьбе за определенные политические идеалы - в данном случае за сплочение всех русских сил против степных кочевников, разорявших Русскую землю и угрожавших ей непрестанно неожиданными губительными нашествиями. Автор с большой  страстью и с подлинной гражданской  скорбью рисует картины несчастий  родной земли, происходящих от княжеских  усобиц и всяческих неурядиц, сокращающих  человеческий век, губящих жизнь "даждъ-божья внука", русского народа. Призыв постоять "за землю Русскую", забыв личные счеты и личные временные эгоистические выгоды, звучит у нашего автора значительно энергичнее и убедительнее, чем он звучит даже у древнего летописца, также стоящего на страже интересов Русской земли в ее целом. По высоте основной идеи, проникающей "Слово", оно является сугубо прогрессивным для своего времени литературным памятником, ярко обнаружившим силу национального самосознания наиболее передовых людей Киевской Руси, стремившихся направить движение истории по пути, объективно полезному для судеб всего русского народа.

Велика и познавательная ценность "Слова". Оно дает живую  и очень правдивую картину  феодальной обстановки старой Руси, как  эта обстановка сказалась преимущественно  в междукняжеских взаимоотношениях, а также во взаимоотношениях князя и дружины. Ни один памятник старой русской литературы не рисует нам так сконцентрированно рыцарского уклада Киевской Руси, как это делает "Слово". Игорь и Всеволод выступают в нем в качестве воинов, для которых честь и слава являются главными двигателями их поведения. Игорь обращается к своей дружине со словами: "Братья и дружила! Лучше пасть в бою, чем быть в плену. Я хочу сломить копье в конце поля половецкого, хочу с вами, русские, либо голову сложить, либо напиться шлемом из Дона". По словам Святослава киевского, сердца обоих братьев "скованы из крепкого булата и в отваге закалены". Рыцарская храбрость, воинская доблесть отличают Игоря, еще больше - его брата буй-тура Всеволода, который, стоя в передовом отряде, прыщет на врагов стрелами, гремит о шлемы мечами булатными. Рыцарями-храбрецами выступают в "Слове" также князь Борис Вячеславович, Всеслав полоцкий, Роман владимиро-волынский. Княжеская дружина тоже помышляет о том, чтобы добыть себе честь и князю славу. О своей дружине Всеволод отзывается так: "мои куряне - испытанные воины; они под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены. Пути им ведомы, овраги им знакомы, луки у них напряжены, колчаны отворены, сабли заострены; сами скачут, как серые волки, ища себе чести, а князю - славы". Обращаясь к князьям Рюрику и Давиду, Святослав говорит: "Не у вас ли храбрая дружина рыкает, как туры, раненные саблями закаленными в поле незнаемом?"

В "Слове" присутствует один из замечательнейших в мировой  литературе образов - тоскующей жены Игоря Ярославны, кукушкой причитающей  на стенах Путивля по своем ладе, заклинающей стихии природы вернуть  ее мужа и силою все преодолевающей и побеждающей любви помогающей ему счастливо бежать из плена  на родину. Мимоходом, но с большим  лирическим подъемом изображает "Слово" и горе матери, плачущей по своем  утонувшем сыне Ростиславе и заражающей своей скорбью цветы и деревья.

К какому времени относится  создание "Слова"? Прежде всего, нужно  думать, что оно писалось по крайней  мере в два приема. Уже сравнительно давно некоторыми исследователями  было обращено внимание на то, что рассказ  о бегстве Игоря и о возвращении  его в Русскую землю, написанный в ликующе-радостных тонах, не согласуется  со всем предшествующим повествованием, в котором судьба Русской земли  и самого Игоря изображена в мрачных, пессимистических красках. Сама собой  поэтому напрашивается мысль  о том, что когда создавалась  основная часть "Слова", в горестных  картинах изображавшая несчастье Руси и раненного, находящегося в плену  Игоря, побег Игоря еще не состоялся. Когда же Игорь вернулся на Русь, автор во славу его и двух других князей, участников похода, написал  заключительную часть "Слова", в  которой говорилось о бегстве  Игоря из плена и которая должна была дать удовлетворение нравственному  чувству, подавленному ярким изображением недавней военной неудачи.

Время создания основной части "Слова", кончая плачем Ярославны, правдоподобно определяется следующими соображениями. Повесть о походе Игоря на половцев, вошедшая в Ипатьевскую летопись, в очень реальных, хоть и не лишенных лиризма подробностях, рассказывают о том, как известно стало Святославу о поражении Игоря: Святослав пришел к Новгороду-Северскому летом 1185 г., желая идти на половцев на все лето, и тут-то он узнал впервые о том, что его двоюродные братья - Игорь и Всеволод - сами отправились против половцев, и ему стало досадно; затем, придя к Чернигову, он от Беловолода Просовича, видимо участника Игорева похода, услышал о победе половцев и со вздохом, утирая слезы, стал упрекать князей, чья невоздержанная молодость отворила ворота в Русскую землю врагам, которых он год назад обессилил. "Но воля господня да будет во всем,- говорит он,- как раньше я досадовал на Игоря, так и теперь еще больше жалею я Игоря, брата моего". После этого Святослав шлет весть о поражении Игоря к соседним князьям, призывая их на помощь против половцев. Имея перед своими глазами урок Игорева похода, Святослав, естественно, должен быд задуматься над тем, чтобы гарантировать удачу своего предприятия и не поставить рус-ское войско в то положение, в каком оно очутилось во время похода Игоря. Нужно было опереться на солидную силу, которая способна была бы нанести половцам сокрушительный удар. Нужно было объединить русских князей для совместного отпора врагу. Вот та конкретная задача, выполнение которой было первоочередным для Святослава. Замысел "Слова" как раз нужно поставить в связь именно с этими планами Святослава. В таком случае написание основной части поэмы следует отнести к лету 1185 г.: эта часть была создана по горячим следам событий, в целях поддержки призыва Святослава. Обратим внимание на то, что он в своем "золотом слове" обращается к князьям Рюрику и Давиду Ростиславичам с просьбой вступить в золотые стремена "за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святославлича". Судя по повести Ипатьевской летописи, Рюрик и Давид тогда же, летом 1185 г., откликнулись так или иначе на призыв Святослава и двинулись против половцев. Значит, нужно думать, "золотое слово" было написано еще до того, как стало известно о выступлении Ростиславичей. Во всяком случае, основная часть "Слова о полку Игореве" не могла быть написана после 1187 г., так как в ней упоминается как здравствующий князь Владимир Глебович переяславский, погибший во время похода на половцев 18 апреля этого года. Кроме того, Святослав обращается с просьбой о помощи к Ярославу галицкому, умершему 1 октября 1187 года.

Что касается вопроса о  том, когда написана была заключительная часть "Слова", повествующая о  бегстве Игоря из плена, то на него можно ответить, определив предварительно время пребывания Игоря в плену. Основываясь на том, что в "Слове" говорится о соловьях, возвещающих  бегущему Игорю рассвет, логически  следовало бы заключить отсюда, что  дело было весной, т. е. через год  после похода. Значит, Игорь пробыл в плену целый год. Летописные данные не дают нам точных указаний на этот счет, но все же, судя по ним, следует думать, что в плену  Игорь оставался значительно  менее года. Лаврентьевская летопись, ошибочно приурочивающая поход к 1186 г., под тем же годом, вслед за упоминанием  о ранении под Переяславлем Владимира Глебовича, сообщает: "И по малых днех ускочи Игорь у половець". В Ипатьевской летописи, правильно определяющей время похода 1185 годом, опять-таки под тем же 1185 годом, тоже после упоминания о ранении Владимира Глебовича, сказано: "Игорь Святославличь тот год бяшеть в половцех". Но в контексте повести Ипатьевской летописи, как и во многих других древнерусских памятниках, "год" означает "время" (ср. в повести Ипатьевской летописи: "Идущим же им к Донцю рекы в год вечерний", и т. д.). Далее там же сказано, что Игорь, полагая, что он долго задержится в плену, выписал себе попа из Руси "со святою службою". Значит, Игорь в плену пробыл недолго, во всяком случае, много меньше года. Годичный срок был вполне достаточен для того, чтобы традиционно благочестивому русскому князю потребовался поп и его служба. Кроме того, в рассказе Ипатьевской летописи бегство Игоря приурочено к возвращению половцев из-под Переяславля, что было через несколько месяцев после пленения Игоря. Таким образом Игорь, вернее всего, бежал осенью 1185 г. (зима исключается, так как в Ипатьевской летописи говорится о том, что, убегая из плена, Игорь перешел реку вброд). Если же, по "Слову", побег Игоря сопровождался соловьиным пением, то тут мы имеем дело, скорее всего, с поэтической вольностью автора поэмы. Из всего сказанного следует, что окончание "Слова" может быть приурочено ко времени, начиная с осени 1185 г. Если согласиться с теми исследователями, которые считают, что включение в число прославляемых князей Владимира Игоревича могло иметь место лишь после того, как он вернулся из плена, а это было осенью 1187 г., то время завершения "Слова" придется отодвинуть к последним месяцам этого года или к начальным 1188 года. 

Вскоре же после появления  в свет первого издания "Слова  о полку Игореве" (1800 г.) стали  раздаваться голоса скептиков, отрицавших древность памятника. Так, митрополит Евгений Болховитинов утверждал, что "Слово" написано лишь в XVI в., а  Румянцев относил его к XVIII в., считая, что оно является явной подделкой. Были даже столь крайние отрицатели подлинности "Слова", которые усматривали  в нем подделку не то самого Мусина-Пушкина, не то Карамзина. Недоверие к "Слову" как к подлинному памятнику не было поколеблено у некоторых  наиболее упорных скептиков и  после того, как появилась публикация (в 1838 г.) "Поведения и сказания о побоище великого князя Дмитрия  Ивановича Донского", относящегося к началу XV в. и написанного под  явным влиянием "Слова о полку  Игореве". К числу этих скептиков  принадлежали в первую очередь Каченовский  и Сенковский, до середины 50-х годов высказывавшиеся против подлинности "Слова".