Иосиф Бродский как представитель постмодернизма

     На  стихотворение выдающегося поэта  обратила внимание Анна Ахматова, чьим учеником Бродский был многие годы.

     Бродский  рос в семье фотокорреспондента одной из газет, а журналисты, как  известно, обычно наиболее раскрепощенные личности. Немалое влияние на развитие Бродского оказала и атмосфера  Санкт-Петербурга. И поведение молодого Бродского отличалось смелостью, полным пренебрежением к существовавшим канонам. Гордин пишет, что в 18 лет Бродский выступил в университете на прениях, построив свою речь на статье Троцкого, которую только что прочел, чем  привел присутствовавших там академиков и проч. в состояние глубокого  шока. Можно понять их удивление, если учитывать, что в начале 60-х любое  упоминание Троцкого было строжайше  запрещено, такого политика никогда  не существовало. И можно понять ленинградские власти, которым, естественно, сообщили о происшедшем, сразу же взявшие строптивца на заметку. Но Бродский так и не взялся за ум.

     В 1963 году состоялось выступление главы  советского государства Н.С. Хрущева, началась новая кампания, направленная против интеллигенции, и - один из первых ударов тогдашней ленинградской  администрации пришелся по Бродскому. Его объявили тунеядцем. Бродского  сослали на пять лет в деревню  Норинское Архангельской области.

     В то же время, сочиняя эти внеидеологические, что само по себе было противопоказано, стихи, Бродский еще и ведет себя вызывающе: работает кочегаром, санитаром  в морге, коллектором в геологической  экспедиции, и всегда поступает, как  свободный человек, что по тем  временам было просто дико для окружающих. И его стихи той поры - оптимистичны, в них нет присутствия тления, смерти.

     Значит, нету разлук.

     Существует  громадная встреча.

     Значит, кто-то нас вдруг

     в темноте обнимает за плечи...

     Иосифа  Бродского часто называют "последним  реальным новатором", "поэтом нового измерения" или "поэтом нового видения". Во всех "определениях" Бродского-поэта  присутствует слово "новый". И  это, думается, не случайно. Он - поэт мыслитель, поражающий нетрадиционностью мыслей. Любой культурный человек идет по выработанному человечеством руслу, и его гордость состоит в том, что он повторяет самые последние  достижения культуры. Бродский, наоборот избегает читать то, что стремились понять десятки поколений до него.  На вопрос: "В чем ваша поэтическая  иерархия?". Бродский ответил, в интервью Джону Глэду: "Ну, прежде всего  речь идет о ценностях, хотя и не только о ценностях. Дело в том, что  каждый литератор в течении жизни  постоянно меняет свои оценки. В  его сознании существует как бы табель о рангах, скажем, тот-то внизу, а  тот-то наверху... Вообще, как мне  представляется, литератор, по крайней  мере я, выстраивает эту шкалу  по следующим соображениям: тот или  иной автор, та или иная идея важнее для него, чем другой автор или  другая идея, - просто потому, что этот автор вбирает в себя предыдущих".

     "В  конечном счете каждый литератор  стремится к одному и тому  же: настигнуть или удержать утраченное  или текущее время".

     Язык, по Бродскому, - анатомия, высшая созидающая ценность, язык первичен.

     В творчестве Бродского исследуется  конфликт двух философских категорий: пространства и времени.

     "Меня  более всего, - пишет Бродский, - интересует  и всегда интересовало, - это время  и тот эффект, какой оно оказывает  на человека, как оно его меняет, как обтачивает, то есть это  такое вот практическое время  в его длительности. Это, если  угодно, то, что происходит с человеком  во время жизни, то, что время  делает с человеком, как оно  его трансформирует... на самом  деле литература не о жизни,  да и сама жизнь не о жизни,  а о двух категориях, более  или менее о двух: пространстве  и о времени... время для меня  куда более интересная категория,  нежели пространство".

     Пространство  поэт не любит, потому что оно распространяется вширь, то есть ведет в никуда. Время  любит, потому что оно в конечном счете оканчивается вечностью, переходит  в нее. Отсюда конфликт между этими  категориями, который принимает  частью форму противостояния белого и черного.

     "Диктат  языка - это и есть то, что  в просторечии именуется диктатом  музы, на самом деле это не  муза диктует вам, а язык, который  существует у вас на определенном  уровне помимо вашей воли", - сказал Бродский в одном интервью; эту мысль он повторил и  в своей нобелевской речи.

     Какой онтологической ценностью обладает художественное слово в современном  мире, ставящем индивида перед выбором: "прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом  выглядящую жизнь" или же "израсходовать  этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию"?

     Слово как сопротивление какой бы то ни было деспотии, как будущее культуры, реализующееся в ее настоящем.

     "Поэта  далеко заводит речь..." - эти  слова Цветаевой Бродский воплотил  в своем поэтическом опыте,  а также в жизни, выбросившей  его на далекий берег. 

     АНАЛИЗ  ТВОРЧЕСТВА ИОСИФА БРОДСКОГО

     Лауреат Нобелевской премии 1987 года по литературе, поэт русской культуры ныне, по воле судьбы, принадлежит американской цивилизации. Роберт Сильвестр писал о Бродском: "В отличие от поэтов старшего поколения, созревших в то время, когда в России процветала высокая  поэтическая культура, Бродский, родившийся в 1940 году, рос в период, когда  русская поэзия находилась в состоянии  хронического упадка, и вследствие этого вынужден был прокладывать свой собственный путь". Высказывание Сильвестра достаточно справедливо, потому что в качестве поэзии выдавалось то, что существовало на страницах  печати, - но это был абсолютный вздор, об этом и говорить стыдно, и вспоминать не хочется.

     "Ценность  нашего поколения заключается  в том, что, никак и ничем  не подготовленные, мы проложили  эти самые, если угодно, дороги" - пишет Бродский. "Мы действовали  не только на свой страх  и риск, это само собой, но  просто исключительно по интуиции. И что замечательно - что человеческая  интуиция приводит именно к  тем результатам, которые не  так разительно отличаются от  того, что произвела предыдущая  культура, стало быть, перед нами  не распавшиеся еще цепи времен, а это замечательно".

     Поэт  русской культуры ныне принадлежит  американской цивилизации. Но дело не ограничивается цивилизацией. В случае с Бродским эмиграция не просто географическое понятие. Поэт пишет на двух языках, Таким образом, в творчестве поэта  сошлись и причудливо переплелись  две разнородные культуры, и их "конвергенция", случай в известной  мере уникальный, чем-то напоминает творческую судьбу В. Набокова.

     В своей книге-эссе "Меньше, чем  единица", написанной по-английски, как считают сами американцы, пластично  и безупречно, Бродский приобщает  американского читателя к миру русской  поэзии. В своих же русских стихах поэт парит над американским ландшафтом

     Творчество  Бродского метафизично, это микрокосмос, где уживается Бог и черт, вера и атеизм, целомудрие и цинизм. Его  поэзия чрезвычайно объемна и - одновременно - разнопланова. Не случайно один из его  лучших сборников назван в честь  музы астрономии – Урании.

     Одна  из характернейших примет стихотворной речи Бродского - длинные сложные  синтаксические конструкции, переливающиеся через границы строк и строф, иногда действительно вызывающие ассоциации со стальными гусеницами танка, неудержимо накатывающего на читателя.

     Именно  вера в язык вводит Бродского в  классическую эстетику, сохраняет его  экзистенциальное право быть поэтом, не чувствующим абсурдности своего положения, подозревать за культурой  серьезный и неразгаданный смысл  и, что тоже важно, сдерживать капризы  своенравного лирического "я", иначе  его - в рамках эмоционального квадрата - швыряет во все стороны: от любовного  безумства к ироническому признанию, от утверждения своей гениальности к утверждению собственного ничтожества.

     Как истинный творец, он сам подвел итог своему творчеству. Вообще говоря, Бродский - не просто поэт. На мой взгляд, русской  поэзии не хватало философа, чтобы  он окинул взглядом всю картину целиком  и в то же время мог бы рассказать о том, что увидел. Бродский рассказал. Не знаю, хорошо это или плохо, но он сумел передать всю боль нашего времени, страх перед Ничем, спрятанный в обыденность, метафизическую тоску "и проч." И только от нас  зависит, сможет ли его слово пробиться  к нам в наши микровселенные, чтобы  принести туда свет откровения.

     24 мая 1980 года, в день своего сорокалетия,  Бродский написал стихотворение,  которое подвело итоги не только  его собственной жизни за предшествующие  годы, но в известной степени  исканиям русской поэзии в  области языка, поэтической формы,  культурного и исторического  контекста, художественной и этической  свободы. Здесь не только судьба  Бродского, но, в обобщении, судьба  русского поэта вообще.

     Единственным  долгом поэта перед обществом  Бродский считает долг "писать хорошо". В сущности, даже не только перед  обществом, но и перед мировой  культурой. Задача поэта - найти свое место в культуре и соответствовать  ему. Что, думается, Бродский с успехом  сделал.

     Утрата  связи с живым, меняющимся русским  языком не может пройти бесследно; это  плата за судьбу, которая, через страдания, муки и фанаберии поэта, предоставляет  ему право почувствовать в  полной мере себя инструментом языка  в тот момент, когда язык оказывается  не в обычном состоянии данности, а в положении ускользающей ценности, когда осенний крик ястреба приобретает  болезненную пронзительность.

     Обозревая творчество Иосифа Бродского, невольно приходишь к выводу: это поэт нового зрения. Поэт, какого еще не было в  истории русской литературы ХХ века. 
 
 

   НАСЛЕДИЕ  ИОСИФА БРОДСКОГО 

   В КОНТЕКСТЕ ПОСТМОДЕРНИЗМА

       С момента первой публикации "Новым  миром" в 1987 году подборки стихов Иосифа Бродского прошло десять лет. Сегодня  мы имеем обширную мемуарную, критическую  и исследовательскую литературу о творчестве поэта. В монографиях, диссертациях, научных сборниках  и в отдельных статьях, опубликованных за тридцать два года в России и  за ее пределами (библиография зарубежных изданий ведет свою историю с 1965 года), освещены разные стороны эстетики и философии Бродского, его поэтики  и стиха. Наметился ряд тем  и проблем современного бродсковедения. Не вдаваясь даже в самую общую  характеристику опубликованных работ, отметим только один, обращающий на себя внимание, факт: довольно частое употребление, применительно к творчеству Бродского, терминов и определений с приставкой "пост-" как в проблемно-философском  плане (постхристианство, постсоветизм, постэсхатологизм), так и в теоретико-литературном (постклассицизм, постнеоромантизм, постреализм, поставангардизм, постструктурализм, постмодернизм), что создает весьма явную, но очень проблематичную "постаyру" вокруг имени поэта. На наш взгляд, поэзия И. Бродского - яркий пример эволюции к постмодернизму как во временном, так и в качественном отношении.

       Заметим, что приставка "пост-" появилась  в русском языке сравнительно недавно и дословный перевод  ее в терминах указанного ряда традиционно  сводится к латинскому "post" - "после": следующий после чего-либо, вслед  за чем-нибудь. Определяя генетико-смысловую  изначальность" приставки "пост-", считаем целесообразным обратиться к высказыванию П. Флоренского о том, что вся полнота слова, находящаяся в нем самом "только условно, частично, символически выражается своим наименованием" и, чтобы хоть приблизительно раскрыть суть того или иного понятия, необходимо окунуться в его этимологию, не забывая при этом, что выявленная путем этимологизирования "изначальность" есть не прошлое, но скорее будущее этого понятия. Русское слово "после" этимологически сближается со словом "последний", которое, в свою очередь, восходит, конечно, к существительному "след". Таким образом, наречие "после" закрепило в себе понятие следа, то есть, отпечатка, знака, порядка; течения времени, вереницы; согласованности, повиновения; наблюдения, изучения. В толковании корня "post" в европейских языках латинского происхождения обращают на себя внимание прежде всего такие значения как "место, место наблюдения; основание; постоянный, крепкий, твердый". Следовательно, уже этот краткий этимологический экскурс показывает явную разницу значений слов, совмещенных в одном аффиксе языка: основа русского "после" - движение, а латинского - полное его отсутствие. Отсюда, думается, те противоречия, которые возникают в понимании и трактовке терминов с приставкой "пост-" между некоторыми российскими и западными учеными.