Интертекстуальные элементы в романе Фаулза Коллекционер

Юрген Хабермас, Дениел Белл и Зигмунт  Бауман трактуют постмодернизм как  итог политики и идеологии неоконсерватизма, для которого характерен эстетический эклектизм, фетишизация предметов  потребления и другие отличительные черты постиндустриального общества.

В трактовке  Умберто Эко постмодернизм в  широком понимании — это механизм смены одной культурной эпохи  другой, который всякий раз приходит на смену авангардизму (модернизму) («Постмодернизм — это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить, иронично, без наивности).

Постмодернизм — общий культурный знаменатель  второй половины XX века, уникальный период, в основе которого лежит специфическая  парадигмальная установка на восприятие мира в качестве хаоса — «постмодернистская чувствительность» (В. Вельш, И. Хассан, Ж.-Ф. Лиотар).

Постмодернизм — самостоятельное направление  в искусстве (художественный стиль), означающий радикальный разрыв с  парадигмой модернизма (Г. Хоффман, Р. Кунов).

По мнению же X. Летена и С. Сулеймена, постмодернизма как целостного художественного  явления не существует. Можно говорить о нём как о переоценке постулатов модернизма, но сама постмодернистская  реакция рассматривается ими как миф.

Постмодернизм — эпоха, пришедшая на смену европейскому Новому времени, одной из характерных  черт которого была вера в прогресс и всемогущество разума. Надлом ценностной системы Нового времени (модерна) произошёл  в период Первой мировой войны. В результате этого европоцентристская картина мира уступила место глобальному полицентризму (Х. Кюнг), модернистская вера в разум уступила место интерпретативному мышлению (Р. Тарнас (en)).

В настоящее  время уже можно говорить о  постмодернизме как о сложившемся стиле искусства со своими типологическими признаками. 

Использование готовых форм — основополагающий признак такого искусства. Происхождение  этих готовых форм не имеет принципиального  значения: от утилитарных предметов  быта, выброшенных на помойку или купленных в магазине, до шедевров мирового искусства (всё равно, палеолитического ли, позднеавангардистского ли). Ситуация художественного заимствования вплоть до симуляции заимствования, римейк, реинтерпретация, лоскутность и тиражирование, дописывание от себя классических произведений, добавившаяся в конце 80-90-х годов к этим характеристическим чертам «новая сентиментальность», — вот содержание искусства эпохи постмодерна. По сути дела, постмодернизм обращается к готовому, прошлому, уже состоявшемуся с целью восполнить недостаток собственного содержания. 

Таким странным образом постмодерн демонстрирует  свою крайнюю традиционность и противопоставляет  себя нетрадиционному искусству  авангарда. «Художник наших дней—это не производитель, а апроприатор… со времен Дюшана мы знаем, что современный художник не производит, а отбирает, комбинирует, переносит и размещает на новом месте… Культурная инновация осуществляется сегодня как приспособление культурной традиции к новым жизненным обстоятельствам, новым технологиям презентации и дистрибуции, или новым стереотипам восприятия» (Б. Гройс). 

Эпоха постмодерна опровергает казавшиеся ещё недавно незыблемыми постулаты  о том, что «…традиция исчерпала  себя и что искусство должно искать другую форму» (Ортега-и-Гассет) — демонстрацией в нынешнем искусстве эклектики любых форм традиции, ортодоксии и авангарда. «Цитирование, симуляция, ре-апроприация — все это не просто термины современного искусства, но его сущность», — (Ж. Бодрийяр). 

При этом в постмодерне слегка видоизменяется заимствованный материал, а чаще извлекается из естественного окружения или контекста, и помещается в новую или несвойственную ему область. В этом состоит его глубокая маргинальность. Любая бытовая или художественная форма, в первую очередь, есть «…для него только источник стройматериала» (В. Брайнин-Пассек). Эффектные произведения Мерсада Бербера с включениями копированных фрагментов полотен Ренессанса и барокко, звуки современной электронной музыки, представляющей из себя сплошной поток соединённых между собой так называемыми «ди-джейскими сводками» [смиксованных] готовых музыкальных фрагментов, композиции Луизы Буржуа из стульев и дверных полотен, Ленин и Микки Маус в произведении соц-арта — все это типичные проявления повседневной реальности постмодернистского искусства. 

Постмодерн  в общем и целом не признает пафоса, он иронизирует над окружающим миром или над самим собой, тем самым спасая себя от пошлости и оправдывая свою исконную вторичность. 
 
 
 
 

2.1     

Джон  Фаулз – выдающийся и один из самых интересных писателей нашего времени. Роман «Коллекционер» (1963), принесший ему мировую славу, а также последовавшие за ним романы «Маг» (1965), «Женщина французского лейтенанта» (1969), исторические эссе «Аристос» (1964), «Кротовые норы» (1998) – как отображение философско-эстетической концепции писателя, сборник новелл «Башня из черного дерева» (1974), романы «Дэниел Мартин» (1977), «Мантисса»

(1982), «Червь»  (1985) – произведения, написанные  в разных художественных стилях, они открывают новый, удивительно целостностный внутренний мир автора.     

В своем творчестве Джон Фаулз ориентируется на гуманистические образцы классической литературы, однако, при этом легко обращается с традиционными текстами, подвергая их всевозможным метаморфозам и трансформациям. Часто, для лучшего воссоздания внутреннего «я» героев, а может быть даже для отображения собственных философско-этических принципов, за основу произведения берется миф, а главным постулатом является убеждение в том, что свободы можно достичь лишь при условии полного раскрепощения сознания. Характерной особенностью авторского стиля Дж. Фаулза является намеренное отстранение от собственной,

авторской оценки тех или иных событий, ситуаций, что дает читателю возможность самому сделать вывод. Такое отстранение достигается путем широкого использования литературных и мифологических аллюзий. Сталкивая в своих произведениях разные культурные эпохи, разные способы мировоззрения, порой даже в контексте завуалированного социально-классового противостояния (как мы видим в романе «Коллекционер»), автор вскрывает сложность, противоречивость характера своих героев, а значит, обнажает многогранность и многоликость личности, сочетание высокого и низкого, светлого и темного в душе человека. 
 

2. Практическая часть

2.1 Фаулз      

Джон  Фаулз – выдающийся и один из самых интересных писателей нашего времени. Роман «Коллекционер» (1963), принесший ему мировую славу, а также последовавшие за ним романы «Маг» (1965), «Женщина французского лейтенанта» (1969), исторические эссе «Аристос» (1964), «Кротовые норы» (1998) – как отображение философско-эстетической концепции писателя, сборник новелл «Башня из черного дерева» (1974), романы «Дэниел Мартин» (1977), «Мантисса»

(1982), «Червь»  (1985) – произведения, написанные  в разных художественных стилях, они открывают новый, удивительно целостностный внутренний мир автора.     

В своем творчестве Джон Фаулз ориентируется на гуманистические образцы классической литературы, однако, при этом легко обращается с традиционными текстами, подвергая их всевозможным метаморфозам и трансформациям. Часто, для лучшего воссоздания внутреннего «я» героев, а может быть даже для отображения собственных философско-этических принципов, за основу произведения берется миф, а главным постулатом является убеждение в том, что свободы можно достичь лишь при условии полного раскрепощения сознания. Характерной особенностью авторского стиля Дж. Фаулза является намеренное отстранение от собственной,

авторской оценки тех или иных событий, ситуаций, что дает читателю возможность самому сделать вывод. Такое отстранение достигается путем широкого использования литературных и мифологических аллюзий. Сталкивая в своих произведениях разные культурные эпохи, разные способы мировоззрения, порой даже в контексте завуалированного социально-классового противостояния (как мы видим в романе «Коллекционер»), автор вскрывает сложность, противоречивость характера своих героев, а значит, обнажает многогранность и многоликость личности, сочетание высокого и низкого, светлого и темного в душе человека.     

Считая  вершиной эстетических достижений человеческой мысли «Одиссею» Гомера и «Бурю» У. Шекспира, Фаулз оживляет цитаты, воскрешает героев из прошлого, литературных персонажей. Так, создавая роман «Коллекционер», автор словно с определенным умыслом переносит образы шекспировских героев на страницы своего произведения, предварительно сокращая количество героев, а также изменяя и наделяя их новыми качествами. Обращение Дж. Фаулза к пьесе Шекспира «Буря» обусловлено как ее высокохудожественностью, так и близостью к мировоззренческим позициям самого автора.     

В романе известного английского писателя Джона Фаулза "Коллекционер" (1963) мы находим интересный вариант антиутопической модели. Источником многих смысловых соотношений и аллюзий является шекспировская "Буря". Ассоциации с "Бурей" возникают с самого начала романа на уровне имен персонажей. Фаулз умело пользуется поэтикой имени собственного, созданной на протяжении эпох в мифопоэтическом творчестве. В древних культурах имя героя нередко выражало его внутреннюю суть, характер и содержало своего рода "программу" судьбы, предсказание событий, которые должны произойти с персонажем. Отсюда вытекал ряд сложных манипуляций с именами собственными в мифопоэтических текстах: зашифровка имени бога или героя по принципу анаграммы, табуирование, употребление системы подменных имен. Сцены наречения, объяснения имени играли ответственную роль в тексте.      

В романе "Коллекционер" героиню  зовут Миранда, героя – Фердинанд  Клегг. Фамилия Клегг очевидно восходит к "cleg" – овод, слепень, что вполне отвечает его сущности и согласуется с символическим рядом, связанным с насекомыми: Клегг коллекционирует бабочек и венец его собирательской страсти – похищение прекрасной девушки, которая неоднократно себя сравнивает в заточении с пойманной и насаженной на булавку бабочкой. Бабочка – древний символ души, Психеи. Это эмблема непостоянности, эфемерности, краткости жизни и счастья. Куколка бабочки – символ бессмертия. Слепень, овод традиционно трактуется как насекомое, связанное с нечистой силой, с низом, с нижней частью мирового древа и в пределе – с подземным миром, как и другие хтонические животные: змеи, черви, мыши, чудовища. Эта символика "работает" в образе Клегга на всех уровнях: Клегг постепенно приводит Миранду к гибели, а место её заточения – погреб, то есть "домашний" аналог низа, подземного царства. Но кроме того, его противостояние Миранде отражается опять-таки в игре имен: "Фердинанд, – сказала она – Тебя надо было назвать Калибаном", и на протяжении всех последующих событий она называет его про себя Калибаном.      

Шекспировскому  Калибану сопутствует символика  двух стихий: земли и воды. Он – олицетворение хтонических сил, что совпадает, как видим, с мифологическим смыслом фамилии "Клегг". В конце концов Клегг-Калибан реализует хтонический потенциал своего имени: последняя сцена романа – он хоронит Миранду, предавая тело земле, то есть буквально уводит в свой мир. Столь же символически насыщенно его последнее философское "откровение" в дневнике: "Мы просто – насекомые, мы живем немного, затем умираем, и таков наш удел". Здесь, конечно, чувствуется увлечение Фаулза Кафкой, но художественные средства английского романиста иные: метафора не перерастает в фантастический гротеск Кафки. Рискнем высказать и такую дополнительную гипотезу: не исключено, что образ Клегга, по замыслу автора, должен был напомнить публике об одном знаменитом писателе, страстном коллекционере бабочек, создавшем роман о похищении девочки – речь идет о В. Набокове, чья "Лолита" появилась на английском и была тут же запрещена.      

Клегг-Калибан, держа в заточении Миранду, осуществляет свою мечту, свою утопию, берет реванш, за то, что не получилось у его "прототипа" из "Бури" – овладеть Мирандой, дочерью Просперо. Его остров – уединенный дом, который он оборудует под комфортабельную тюрьму. Так мы опять сталкиваемся с хронотопом замкнутого пространства в его двух аспектах: утопия и предельное раскрытие характеров. Утопия Клегга – не социальная, а сугубо личная: великая любовь. Себя он видит, естественно, не Калибаном, а Ромео. Все попытки Миранды заставить его задуматься о всеобщем будущем, о последствиях изобретения ядерного оружия, о голодных детях, терпят полный крах. Торжествует логика антиутопии: зло одерживает победу: в мире, сузившемся для Миранды до размеров погреба, действуют законы антиутопического государства:  человеку предоставляются все блага, кроме свободы; власть в руках тех, кто обладает силой и лишен иллюзий, не понимает и преследует искусство. Недаром Миранда, переписывая в дневник слова своей тезки из "Бури": "О, прекрасный новый мир", добавляет от себя с горечью: "О, жуткий новый мир".      

Клегг для Миранды вначале – непонятное, странное существо, монстр. "Вылезай, черепаха!" – обращается она к нему, как Просперо к Калибану в "Буре". Она изучает его "калибанский язык" – замаскированные общими словами отказы, но иногда, когда ей надо чего-либо добиться, называет его настоящим именем – Фердинанд, причем для неё это равноценно действию: "Сегодня я начала действовать. Три раза я назвала его Фердинандом (не Калибаном)". Действие же состоит в усилиях по претворению личности, но чар Миранды не хватает, чтобы осуществить обратную связь между именем и человеком по закону мифов.