Есенин. Фольклор

 

1.2 Анализ «Повести о разорении Рязани Батыем»

В составе «Повести о разорении  Рязани Батыем» важное место занимает эпизод о Евпатии Коловрате, народная песенная основа которого не вызывает сомнений. Содержание предполагаемой песни о Евпатии может быть гипотетически реконструировано в следующем виде.

Песня начиналась с картины  татарского нашествия, аналогичной  тем, какие известны по былинам или  по песне об Авдотье Рязаночке. Начало песни включало также мотивы наглых требований Батыя, обращенных к осажденным, и его самоуверенной похвальбы и завершалось словами о всеобщем разрушении и разорении Рязанской земли, Частично варьируя традиционные вступительные эпизоды героических былин, начало песни о Евпатии Коловрате в главном, однако, расходилось с былинами и направляло сюжет по совершенно другим, новым для народной исторической поэзии путям. Герой песни, Евпатии Коловрат, появляется в Рязани в тот момент, когда она превращена в пепел, а ее население частью уничтожено, частью уведено в плен и татарские полчища продвигаются в глубь русской земли. Эти трагические обстоятельства определяют и всё повествование в песне и характер ее центрального героя. Евпатии выступает не как защитник Рязани в прямом смысле этого слова, но как мститель за разрушение и унижение родной земли. Его цель — уничтожить и покарать врага, который уже причинил родине неисчислимые страдания. Отсюда понятно, почему с такой силой, с таким пафосом выражены чувства скорби а гнева, охватившие Евпатия Коловрата. Очень близкие параллели к этому месту есть в былинах, что само по себе весьма показательно.

А как розъерилось ёго да ретиво серьцо,

Роськипелась в ём кровь горячая,

Да хватил-то он паличу тяжёлую,

Он начал по силушки  поезживать,

Цяжелой палицёй помахивать.

Близость к былинам  предполагаемой песни усиливается. Евпатий действует как богатырь. Происходит, в сущности, не сражение, а уничтожение врага, который не может оказать сопротивления, теряется, приходит в ужас. Все это характерно для эпоса.

Однако песня о Евпатий уже отходит от чисто эпической манеры показа русских сил. Евпатия в сражении сопровождает дружина — «тысяча семсот человек, которых бог соблюде быша вне града». Правда, дружины в действии мы не видим, бьется один Евпатий, но сами воины заявляют о своей роли в битве. Здесь можно усмотреть самое начало важного художественного открытия в русской героической поэзии, смысл которого состоит в том, что рядом с эпическим героем появляется войско как решающая сила военных событий, а сам герой постепенно обретает черты военного руководителя, полководца. В более поздних исторических песнях и в некоторых поздних былинах такой принцип батального повествования станет основным и получит конкретно-историческую разработку. В песне о Евпатий Коловрате новый подход лишь намечен. Участие дружины в событиях передается через образ-символ. Образ этот очень важен, анализ его приводит к существенным наблюдениям относительно характера предполагаемой песни. Захваченные в плен воины Евпатия говорят Батыю: «Посланы... тебя силна царя почтити и честна проводите, и честь тебе воздати. Да не подиви, царю, не успевати наливати чаш на великую силу-рать татарьскую». Вновь этот образ всплывает далее в жалобе Батыя: «О Коловрате Еупатие! гораздо еси меня подщивал малою своею дружиною». Смысл этой символики ясен: сражение рязанцев с татарами изображается как угощение, как встреча и проводы гостей. Такая символика довольно обычна для военно-исторических песен XVIII и XIX веков, в которых русский полководец «приглашает» противника на «пир», предупреждая, что у него есть чем «поподчевать» «гостей». В этих песнях символика битвы-пира дана развернуто, с характерными деталями позднего солдатского быта. Но в общем принципиального отличия от того, как эта символика предстает в песне о Евпатии, нет. Можно сказать, что в песне о Евпатии мы встречаемся с первоначальным оформлением образа, смысл которого уже вполне определился: он выражает решимость героев песни — воинов — ответить сокрушительным ударом на захватнические стремления врага, противопоставить его самонадеянности мужество и спокойную уверенность в победе. Очень важно, что образ битвы-пира здесь окрашен иронией.

Наличие в рассматриваемой  песне этого образа-символа ведет по крайней мере к двум существенным заключениям. Во-первых, еще раз подтверждается, что перед нами — песня на тему о решительном отпоре захватчикам. Во-вторых, восстанавливается важное звено в сюжете песни — хвастовство Батыя, ответом на которое, несомненно, были слова рязанцев.

Один из центральных эпизодов песни — поединок Евпатия с татарским богатырем Хостоврулом. Батый «посла шюрина своего Таврула, а с ним велику рать татарскую на Еупатиа. Таврул же похвалися пред царем, и хотя Еупатиа жива привести. И обступиша всеми полки силными Еупатиа, и хотя его жива яти. И Еупатий же исполин силою, и съехася с Таврулом, и разсече Таврула на полы до седла». Единоборство русского богатыря с татарским происходит в некоторых былинах — и примерно в той же ситуации (встреча происходит в разгаре битвы). Как и в песне, былинный богатырь, расправившись с поединщиком, топчет и рубит затем всю татарскую силу. Соответствующее место в «Повести» стилистически весьма близко к былинным выражениям: «Еупатий силныа полкы татарьскыя проеждяя, бьяше их нещадно»; Илья Муромец «да поехал ли по той по силушке татарскоей..., стал он бить ту силушку великую».

Совсем не по-былинному развивается финал эпизода с Евпатием. Батый хотя и несет немалые потери, но он не терпит полного поражения и не бежит с Русской земли, а Евпатии, выступивший против него, гибнет. «И навадиша на него множество пороков, и нача бити по нем не тмочисленых пороков. и едва убиша его». Тело убитого Евпатия привозят к Батыю, который высказывает удивление перед силой русского богатыря и разрешает оставшимся в живых воинам похоронить его. Здесь налицо — разрыв с эпическими традициями,с идеями непобедимости русского богатыря, неизменно изгоняющего врагов и возвращающегося победителем. Драматический финал близок к поздним историческим песням о гибели народного героя на поле боя. Здесь, в финале, в изображени судьбы героя и его дела сказалось вполне отчетливое стремление создателей песни отойти от эпической идеализации истории, высказать суровую и печальную правду о том, какие последствия имело татарское нашествие. Однако и в эпизодах, творчески развивающих традиции эпоса, и в финале, обозначившем преодоление этих традиций, песня с одинаковой силой утверждает идею непобедимости народа, его стойкости перед лицо грозной опасности. Непобедима земля, могущая выдвинуть героев, подобных Евпатию Коловрату, — эта мысль получает поэтическое завершение в словах татар. 
Таким образом, перед нами — песня с довольно сложной композицией, с развитым сюжетом, во многом новым для народной поэзии того времени. Песня эта и в сюжетно-композиционном отношении и в общем идейном плане, в самом подходе к пониманию и изображению исторических событий значительно отличается от былин героического содержания. Основное ее отличие — в исторически верном показе характера борьбы русского народа на первом этапе татарского нашествия: в это время не могло быть еще и речи об успешном отпоре татарам, об изгнании их из пределов Русской земли. Но не было речи и о примирении с врагом, о капитуляции. Народ и в ту тяжелую годину верил в свою конечную победу. Залогом ее являлась та исключительная стойкость, с какой массы простых людей встречали врага, та самоотверженность, которую они проявляли, те отдельные частные успехи, которых они добивались в столкновении с татарами.

Песня о Евпатии Коловрате выражает несломленный оптимизм народа, но выражает в художественных формах, соединяющих условно-эпические приемы с конкретно-историческим изображением. В песне о Евпатии время и место действия — не эпические, а исторические. Конкретное событие составляет историческую основу песни. Но сюжет здесь строится не путем эмпирически достоверного воспроизведения события, а на почве художественного вымысла. События в Рязани протекали не так, как они описаны в песне. Вымышленным является не только сюжет. К области вымысла относится и образ главного героя песни. Всё это — проявления той художественной системы, которая позднее предстанет ярко и определенно, т. е. жанра исторической песни. Однако в гипотетически реконструируемом сюжете, каким является сюжет песни о Евпатии Коловрате, было бы неосторожно открывать сложившуюся систему, достаточно указать на ее признаки. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. «Песнь о Евпатии Коловрате» Есенина

2.1 История создания

Поэтика раннего Есенина  связана прежде всего с традициями народного творчества. Свой творческий путь поэт начал с подражания фольклору. В автобиографии он вспоминал: «Стихи начал писать , подражая частушкам. К стихам расположили песни, которые я слышал кругом себя...»⁸.

Раннее творчество Есенина  соотносится не только с устным народным творчеством, но и с древнерусской  литературой, связь с которой  особенно отчетливо просматривается  в его «Песне о Евпатии Коловрате».

 Поэма "Песнь о  Евпатии Коловрате" имеет две редакции. Первоначальная редакция, датированная 1912 годом, была напечатана в 1918 году в газете "Голос трудового крестьянства". В 1925 году для "Собрания стихотворений" Есенин создал новую редакцию, значительно отличающуюся от первой не только меньшим объемом (35 строф вместо 56), заглавием, но и содержанием. В окончательной редакции поэт освобождает свою "Песнь" от религиозных образов и церковной лексики. Он стремится сделать поэму более реалистической, приблизив ее форму и содержание к народнопоэтическим памятникам о борьбе русского народа с татарским нашествием.

 Однако сюжет "Песни"  Есенина во многом отличен  от той части "Повести о  разорении Батыем Рязани в  1237 г.", где повествуется о борьбе  Евпатия Коловрата с Батыем. Евпатий Коловрат в "Повести" - княжеский дружинник.

 Евпатий у Есенина - кузнец-силач, выразитель патриотических настроений народа.

 Можно предположить, что  наряду с "Повестью о разорении  Батыем Рязани в 1237 г." одним  из источников в работе над  "Песнью о Евпатии Коловрате" послужили народнопоэтические рассказы, легенды, предания о Евпатии Коловрате, которые Есенин мог слышать в годы юности в родном рязанском краю⁹.

 Иванов-Разумник в  1926 году также вспоминал о есенинском  чтении этой вещи: «В одном  из наших разговоров осенью 1914 г. речь зашла о шумевшей  тогда „заумной поэзии“, многочисленные  образцы которой мы читали  в тот вечер. С сущностью  такой заумной поэзии Есенин  был знаком уже с детства  по народному «глоссолалийному» творчеству. Целый ряд сектантских и вообще народных глоссолалийных песен и присловий Есенин сейчас же и привел - память тогда была у него исключительная. Здесь Есенин и прочел в виде примера первые три строфы сложенной им песни о Евпатии Коловрате, во многом совершенно непонятной городскому читателю, в то время как в строках этих все построено только на областных словах. По просьбе моей он прочел всю поэму, которую помнил от слова до слова, тогда же записал ее и оставил эту запись у меня. В 1915-1916 гг. он несколько раз читал нам эту поэму, которую в то время нигде не удалось напечатать. Напечатана была она <в 1918 г.> совершенно в том же виде, в каком он читал ее раньше»¹⁰.

Среди литературных источников поэмы исследователи называют «Песню про боярина Евпатия Коловрата» Л.А.Мея, публиковавшуюся в то время с авторскими примечаниями, содержащими фрагмент «Повести о разорении Рязани Батыем» (так она печаталась и в издании Мея 1911 года, скорее всего, известном Есенину). Хотя совокупность этих двух текстов и нашла некоторый сюжетный отклик в есенинской поэме, при ее анализе в более широком плане можно согласиться с такими исследователями, как В.В.Коржан, Ю.Л.Прокушев, В.В.Базанов, что выделять какой-то главный источник «Песни о Евпатии Коловрате» вряд ли правомерно.  

Н.  К.  Гудзий отмечает,  что рассказ о  Евпатии Коловрате в "Повести о

разорении Батыем Рязани в 1237 г.",  очевидно, "восходит к особым народным историческим песням";  "в  основу ее легло устное эпическое произведение". Можно предположить,  что  наряду с  "Повестью о  разорении Батыем Рязани в 1237 г."  одним из  источников в работе над "Песнью о Евпатии Коловрате" послужили  народнопоэтические  рассказы,   легенды,   предания  о  Евпатии Коловрате,  которые Есенин мог слышать в годы юности в родном рязанском краю.

В 70-е годы П. Юшиным проводилось  исследование, результатом которого стало утверждение, что есенинская поэма резко отличается от письменных источников, таких как «Повесть о  разорении Рязани Батыем» и,  вероятно, свое начало ведет не от них, а скорее от фольклорных источников. В самом деле, если проанализировать произведение, можно отметить только одно текстуальное совпадение: «Татарове же мняша, яко мертви восташа» и «Не рязанцы ль встали мертвые». «Повесть» рассказывает о воеводе, который был во граде Чернигове, а вернувшись и увидев сожженную родную землю, отправляется в погоню за татарским войском и погибает геройски в такой битве, что даже Батый говорит о нем с великим уважением. Сергей Есенин называет воеводу кузнецом, к которому обращаются бояре, просят о защите Руси, как это было у былинных богатырей. Но рязанский богатырь погибает на поле битвы, не сумев одолеть войско хана. А Батый приказывает из черепа сделать чашу. Отметив несхожесть двух текстов, исследователь приходит к выводу: «Едва ли поэт был готов к коренной идейно-художественной переработке такой яркой и сильной повести, если даже он и знал ее, ведь несоответствия «Сказания» с «Повестью» носят коренной характер»¹¹. Однако относительно знакомства с произведением древнерусской литературы сомневаться не приходится, если изучить курс занятий второклассной школы, где учился поэт, то можно заметить, что проходилось, как на уроках словесности, так и изучая историю. Так, например, в учебнике русской истории для средних учебных заведений и городских училищ 1909 года было сказано: «Татары напали на рязанскую землю. Рязанские князья послали за помощью во Владимир к великому князю, но тот отказал. Пришлось Рязанцам (так!) отбиваться своими силами от всей орды татарской. После крепкой защиты Рязань была взята, князья умерщвлены и вся земля рязанская разорена»¹². Другой учебник русской истории, составленный К. Елпатьевским, выпущенный в 1906 году, оказывается более подробным. Автор не только повествует о нашествии татар, но и объясняет причину поражения: «Другие князья не подали помощи рязанцам и не соединились вместе для общего отпора татарам, а действовали отдельно, вследствие чего не имели успеха»¹³. Рядом же описывается и бой богатыря Евпатия Коловрата, который с маленькой дружиной начал «злую сечу», уцелевшим в этой битве, пишет автор, татары из уважения к храбрости даровали жизнь. Таким образом, можно с уверенностью говорить о глубоком знании Есениным истории родного края и страны.

Вывод.

Прочитав текст «Песни…» и сравнив её с «Повестью…», мы выяснили, что благодаря художественному  воображению Есенин создаёт поэтический  текст. В отличие от первоисточника подробно красочно описаны картины  природы, Образы Евпатия Коловрата и Батыя, произведение приобретает идейный смысл.

 

2.2. Анализ произведения С.А.Есенина

«Повесть о  Евпатии Коловрате»

События, легшие в основу этого произведения, относятся ко времени татаро-монгольского нашествия, повествуют о рязанском воеводе - богатыре Евпатии Коловрате, одном из героев сопротивления татарскому хану Батыю.

Об этих событиях рассказано в выдающемся памятнике древнерусской  литературы - «Повести о разорении  Рязани Батыем», которая является письменным источником, сохранившим эпизод о  героической и самоотверженной  борьбе небольшого отряда Евпатия Коловрата с многочисленными ордами татар.

Есенинское «Сказание о Евпатии Коловрате, о хане Батые, цвете Троеручице, о черном идолище и Спасе нашем Иисусе Христе» при жизни поэта в печати появилось лишь однажды — в 1918 г. Сведения об истории текста и его бытовании крайне скудны, черновик и автограф не сохранились. Давно вызывает обоснованные сомнения авторская датировка «Сказания» 1912 годом. Существует вторая, более известная редакция «Сказания» – «Песнь о Евпатии Коловрате», записанная С. А. Есениным в 1925 г. для печати в своем «Собрании стихотворений». Текст «Песни» значительно отличается от текста «Сказания», причём, по-видимому, мы имеем дело с редким случаем редактирования и исправления заведомо неполного текста.

Песня Есенина не совпадает  по сюжету и оценке событий с  эпизодом древнерусской повести, а  построение произведения Есенина близко к схеме народной песни о Евпатии.

Вероятнее всего, различия текстов  обуславливается  желанием создать  намеренное противопоставление, это  подчеркивает в своей статье и  Л. Бельская, которая пишет: «Характер  расхождений наводит на мысль, что  мы имеем дело, скорее всего, с намеренным противопоставлением, которое ощущается  во всем: в стремлении запечатлеть  не картины военных столкновений, а детали быта, создать психологический  портрет главного героя, вплоть до его  привычек и занятий; в попытках по иному, чем в повести, объяснить  причины поражения Руси и гибели Евпатия…  Это, по всей вероятности, сознательное отталкивание от произведения древнерусской книжности заставляют нас искать другие источники, питавшие первый эпический опыт С.А. Есенина»¹⁴. П. Юшин в своей статье пытается соотнести «Песнь» с древней песней о Евпатии Коловрате, которая сохранилась в народной памяти. Критик исходит из гипотетически восстановленной Б.И.Путиловым исторической песни о Коловрате и высказывает предположение, что она до сих пор не исчезла на Рязанщине, вероятно, именно по этой причине неоднократно повторяет в своей работе слова: «Здесь песни о Коловрате могли сохраниться в памяти народа, и поэт… земляк Евпатия, мог слышать их у себя на родине»¹⁵. Л. Бельская утверждает, что данное мнение не является достаточно основательным, т.к. на тот момент исследователями рязанского фольклора не было выявлено сохраненных исторических песен, посвященных битве рязанского воеводы с татарами. По ее мнению произведение Есенина не было перепевом какой-либо исторической песни, т.к. в народном творчестве не могло быть произведения «столь сложного по композиции, состоящего из столь разнородных частей, мотивов и приемов»¹⁶. Правильней было бы предположить, что поэма Есенина близка к былинам и духовным стихам, а значит, следует говорить не о происхождении есенинской поэмы от песни, а о попытке автора создать стилизацию под народный эпос. Кроме того, следует отметить, что «Песнь о Евпатии Коловрате» связана не только с «Повестью о разорении Рязани Батыем», но и в целом с «Повестью временных лет». Обращает на себя внимание концовка поэмы, которую Есенин меняет, в последних строфах наблюдается явная перекличка с «Повестью временных лет», изображение гибели удалого кузнеца Евпатия близко к летописной иллюстрации гибели князя Святослава в бою с печенегами: