Челябинский Государственный университет

Факультет лингвистики и перевода

Кафедра теории и практики перевода 
 
 
 
 
 
 

Тема: Белинский и Жуковский как  переводчики XIX века

Курсовая  работа

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Выполнила:

Студентка группы ЛПФ-301

Лесникова Лариса 

Научный руководитель:

Шефер О.В. 
 
 
 
 

Челябинск 2005 г.

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

     Разнообразные и противоречивые принципы и тенденции, наблюдаемые в русских переводах  середины 19 века, получили глубокую и  всестороннюю оценку в суждениях  передовых русских критиков - Белинского, Чернышевского, Добролюбова и их единомышленников. Они живо интересовались переводом, придавали ему большое идейно-эстетическое значение и критически откликались на все важные явления в этой области.

     В развитии теории художественного перевода в России первой половины 19 века решающую роль сыграл Виссарион Григорьевич Белинский. В современной литературе достаточно хорошо изучен период его критической деятельности, но даже здесь не уделяется должного внимания твердо сложившемуся взгляду В.Г. Белинского на переводческую работу. После 1834 года Белинский постоянно с пристальным вниманием следил за переводной литературой в России, уделяя ей особое внимание в годовых обзорах русской литературы. Вопросам перевода  и разбору отдельных переводных произведений посвящены десятки статей и сотни рецензий Белинского; замечания по поводу теории и практики перевода содержатся в его письмах. Кроме того, в период с 1832 по1834 гг. В.Г. Белинский сам выступал в качестве переводчика, делая переводы с французского языка для "Молвы" и "Телескопа" (Егорова 1951: 137).

     Актуальность  работы состоит в детальном анализе  малоизученной стороны деятельности В.Г. Белинского - переводческой деятельности - как с теоретической, так и  с практической точки зрения.

     Целью исследования стал анализ переводов  В.Г. Белинского, выявление особенностей его переводческой работы, а также изучение деятельности Белинского как теоретика перевода.

     Исходя  из цели, нам необходимо решить следующие  задачи:

1. Рассмотреть теоретические взгляды В.Г. Белинского на перевод;
2. Охарактеризовать произведения, выбранные В.Г. Белинским для перевода;
3. На конкретном примере перевода басни Жана де Лафонтена «Le songe d’un habitant du Mogol» проанализировать особенности стиля переводов современника В.Г. Белинского – В.А. Жуковского.

   Для достижения цели работы и для выполнения поставленных задач мы использовали метод компонентного анализа и сравнительный метод.

     Материалом  для исследования послужил перевод  басни Жана де Лафонтена «Le songe d’un habitant du Mogol», выполненный современником В.Г. Белинского – В.А. Жуковским.

     Данная  работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

     Во  введении указывается актуальность работы, определяются цель, новизна  и практические задачи. Первая глава  посвящена описанию теоретических взглядов В.Г. Белинского на проблемы перевода и объясняет причины выбора переводных произведений. Вторая глава представляет собой практическую часть нашего исследования. В ней анализируется перевод басни Жана де Лафонтена «Le songe d’un Habitant du Mogol», выполненный современником Белинского – В.А. Жуковским, на основе сопоставления с оригиналом. В заключении подводится итог проделанной работы, сформулированы основные выводы. 

ГЛАВА I. БЕЛИНСКИЙ КАК ПЕРЕВОДЧИК

1.1. Эволюция взглядов  Белинского на перевод

     Уже в самом начале своей критической  деятельности, в 1835 году, Белинский  писал в «Молве»: “…нам надо больше переводов как собственно ученых, так и художественных произведений, и тут же указывал, что они служат к развитию эстетического чувства, образованию вкуса и распространению истинных понятий об изящном. Сверх того, переводы необходимы и для образования нашего еще не установившегося языка; только посредством их можно образовать из него такой орган, на коем бы можно было разыгрывать все неисчислимые и разнообразные вариации человеческой мысли” (Дружинин 1983: 76).

     В первой своей статье, посвященной  проблемам перевода, - о «Гамлете»  Шекспира в переводе Н.А. Полевого (1838) – Белинский поставил вопрос о  необходимости теоретического обобщения  переводческого опыта, накопленного в русской литературе.

     Белинский стремился теоретически осмыслить  и обобщить всякое явление, с которым  он встречался в русском переводе и переводной литературе. Цель этой последней была ему ясна с самого начала. Еще в 1836 году в обзорной статье «Ничто о ничем», критикуя переводческий произвол «Библиотеки для чтения», он подчеркивал, что переводы делаются “для людей, или не знающих иностранных языков, или знающих, но не имеющих средств пользоваться иностранными книгами”, а эти люди читают переводы “не для одной забавы, даже и не для одного эстетического наслаждения, но и для образования себя, чтоб иметь понятие, что пишет тот или другой иностранный писатель и как пишет?” Со временем взгляд Белинского на цели и значение переводной литературы углубляется, и в 1844 году он добавлял: “а главное, что на переводах произведения литературы одного народа на языке другого основывается знакомство народов между собой, взаимное распространение идей, а отсюда самое процветание литератур и умственное движение…”. И далее, полемизируя с О.И. Сенковским, практиковавшем и отстаивавшем метод перевода-переделки, Белинский указывал: “…если бы мы доныне держались методы выдавания произведений иноземных литератур и за свои, в искаженном виде, то не только не имели бы понятия, например, об английской и французской литературе, а, следовательно, и об Англии и о Франции, но и самая наша литература была бы теперь чем-то таким, чего нельзя было бы назвать литературою…”.

     Придавая  такое значение переводной литературе, Белинский уделял особое внимание выбору произведений для перевода. Он пропагандировал лучшие произведения иностранных литератур и нередко выступал инициатором перевода на русский язык художественных, научных и публицистических произведений, которые затем публиковались в журналах, идейно им возглавляемых: «Московский наблюдатель» (1838-1839), «Отечественные записки» (1839-1846), «Современник» (1847-1848) (Русские писатели о переводе. 1960: 210).

     Понимание перевода как средства духовного  общения народов было теснейшим образом связано с общей историко-литературной концепцией Белинского. Оно вытекало из понимания им литературы как выражения духовной жизни данного народа в ее национальном своеобразии и исторической обусловленности. При этом взгляды его на перевод претерпевали некоторую эволюцию, что было вызвано и общей идейной эволюцией великого критика, и поступательным движением переводческого искусства в России.

1.2. Концепция «художественного»  и «поэтического» перевода

     Впервые Белинский заявил о необходимости создания теории перевода в статье 1838 года о «Гамлете» в переводе Н.А. Полевого. Перед критиком находились два варианта одной шекспировской трагедии – Вронченко и Полевого, весьма отличные друг от друга и имевших разную судьбу. Перевод Вронченко, точный до буквализма, был довольно трудным в чтении и совершенно непригодным для театра. Напротив, перевод Полевого был в достаточной мере вольным. Он сократил трагедию почти на четверть; подчеркивал слабость Гамлета и деформировал его образ, стараясь отразить в нем ужас перед действительностью, охватившей русское общество в пору николаевской реакции. В то же время в образе датского принца Полевой воплощал и собственные душевные страдания, когда в результате правительственных репрессий в 1834 году был закрыт «Московский телеграф» - его любимое детище, лучший для своего времени журнал. Перевод Полевого, поставленный на московской и петербургской сценах, имел сенсационный успех. Нужно было осмыслить это явление, дать ему теоретически обоснованную оценку.

     И Белинский выдвинул концепцию двух переводов: «художественного» и «поэтического». Для правильного понимания такого деления следует иметь в виду тот философский смысл, который критик вкладывал тогда в эти термины. «Художественное» означало для него объективное отражение действительности, и оно считалось выше «поэтического» - идеализированного выражения субъективного.

     «В  художественном переводе, - писал Белинский, - не позволяется ни выпусков, ни прибавок, ни изменений. Если в произведении есть недостатки – и их должно передать верно. Цель таких переводов есть – заменить по возможности подлинник для тех, которым он недоступен по незнанию языка, и дать им средство и возможность наслаждаться им и судить о нем». К таким переводам критик относил трагедии Шекспира, переведенные Вронченко, и объяснял их неуспех тем, что «Шекспир еще недоступен для большинства нашей публики в настоящем своем виде» (Левин. 1985: 48). В этих словах вполне отчетливо выступает:

1. отрицание всякого «украшающего», «исправительного» перевода;
2. требование соблюдать своеобразие подлинника, даже его недостатки;
3. взгляд на перевод, как на полноправную замену оригинала, предназначенную для широкого круга читателей;
4. особый смысл, вкладываемый в понятие «художественный перевод», предполагающее высшую степень соответствия оригиналу – в отличие от понятия «поэтический перевод», за которым критик признавал право на известную свободу по отношению к подлиннику, если она оправдана соблюдением его «духа» (Федоров. 1983: 54).

      «Так  как переводы делаются не для нескольких человек, а для всей читающей публики, - продолжал Белинский, - и так как сцена должна действовать не на один партер и первые ряды лож, а на весь амфитеатр, то переводчик должен сообразовываться со вкусом, образованностию, характером и требованиями публики», и «он тем более обязывается к таким выпускам, прибавкам и переменам, чем разнообразнее публика, для которой он трудится». Таким «поэтическим» переводом Белинский считал «Гамлета» в интерпретации Полевого.

      Но  шли годы. Белинский в философии  эволюционировал от идеализма к материализму. Развивалось и русское переводческое искусство. В 1844 году появляется новый перевод «Гамлета», выполненный А.И. Кронебергом, свободный, с одной стороны, от вольностей Полевого, а с другой – от буквализмов и архаизующего стиля Вронченко. Кронеберг, как и другие переводчики Шекспира 1840-х годов – Н.М. Сатин, М.Н. Катков, добиваясь одновременно полноты передачи содержания и доходчивости, стихийно подходил к реалистическому принципу поисков адекватных соответствий, который в дальнейшем теоретически осмыслит А.В. Дружинин. Белинский же, пересмотрев свои взгляды, решительно отказался от понятия «поэтического» перевода с его субъективизмом. «Кто имеет право модифировать, изменить, укоротить, распространить мысль гения, переделать его создание? <…>, - писал он в 1845 году, откликаясь на издание «Стихотворений А. Струговщикова». – Какая цель перевода? – дать возможно близкое понятие об иностранном произведении так, как оно есть. В таком случае, если вы своими приделками и переделками сделали его даже лучше, нежели как оно написано автором, - перевод неверен, следовательно, нехорош».

      Тем самым Белинский решительно осуждал  всякое своеволие переводчика в  обращении с оригиналом, причем даже в таком субъективном жанре, как  лирика. Переводчик не должен заслонять собой переводимого автора, его творческая индивидуальность должна подчиниться задаче истинного воплощения оригинала. Именно к такому заключению Белинский пришел в итоге: «В переводе из Гете, - писал он, - мы хотим видеть Гете, а не его переводчика, и если бы сам Пушкин взялся переводить Гете, мы и от него потребовали бы, чтоб он показал нам Гете, а не себя». Отсюда логически следовала полемика с получившей распространение и применявшейся многими переводчиками для самоутверждения формулой Жуковского. «Говорят, - писал Белинский, - переводчик в прозе раб, переводчик в стихах – соперник. Последнее справедливо только вполовину: соперник по языку, слогу и стиху, словом – по выражению, но не по мысли, не по содержанию. Тут он раб. Талант переводчика есть талант формы, разумеется, при способности вникать в дух чужих произведений и чувствовать их красоты» (Левин. 1985: 50).

      Упоминающийся в этом суждении «дух произведений»  имел весьма важное значение в концепции  перевода у Белинского. Еще в статье 1838 года он указывал: «Близость к подлиннику состоит в передании не буквы, а духа создания. <…> Кажется, что могло бы быть ближе прозаического перевода, в котором переводчик нисколько не связан, а между тем прозаический перевод есть самый отдаленный, самый неверный и неточный, при всей своей близости, верности и точности».

      Белинский, отвергая подобно Пушкину, дословный  перевод, понимает языковую задачу перевода как воссоздание духа оригинала. В другом месте той же статьи он говорит:

      «Правило  для перевода художественных произведений одно – передать дух переводимого произведения, что нельзя сделать иначе, как передавши его на русский язык так, как бы написал его по-русски сам автор, если бы он был русским. Чтоб так передавать художественные произведения, надо родиться художником» (Федоров. 1983: 53).

      Но  выдвинув это утверждение, Белинский  затруднялся определить, как же следует  передавать этот «дух». Он понимал, что  между языками существуют различия: «Каждый язык имеет свои, одному ему принадлежащие средства, особенности и свойства, до такой степени, что для того, передать верно иной образ или фразу, в переводе иногда их должно совершенно изменить. Соответствующий образ, так же как и соответствующая фраза, состоят не всегда в видимой соответственности слов: надо, чтобы внутренняя жизнь переводного выражения соответствовала внутренней жизни оригинального» (Белинский. 1963: 115).