В семантическом плане выделяют четыре структурных компонента или четыре вида информации: дескриптивная (d), прескриптивная (p), валюативная (v) и нормативная (n).

D (от лат. «descriptio» - «описание») – описание окружающего мира. Это опора всего текста, и, в принципе, всей журналистики, которая, как известно, опирается на факты.

P (от лат. «prescriptio» - «предписание») – информация, содержащая “социальный идеал” журналиста, как, по его мнению, должно обстоять дело.

V (от лат. «valeo» - «ценность») – информация, содержащая оценку факта, ситуации или лица.

N (от лат. «norma» - «норма») – рекомендации журналиста к действиям в той или иной обстановке, в той или иной ситуации.

Следовательно, схематично журналисткий текст как система (S) будет выглядеть следующим образом: S (d, p, v, n). Такое обозначение – своеобразный каркас любого произведения, который облачен в плоть из конкретных фактов, оценок, рекомендаций.

Синтактический аспект – это размещение рассмотренных выше элементов структурных компонентов в конкретном тексте.

Их набор может быть как полным S (d, p, v, n), так и предельно  редуцированным. Например, схема хроникальной заметки – S (d). Так же изучение синтактики текста предполагает анализ с точки  зрения интенсивности расположения элементов: сбалансированное наличие  элементов S (d, p, v, n), акцентированное  наличие элементов S (d, d, d, n); и с  точки зрения порядка их развертывания, например: S (d, v), S (d, p, v, n), S (p, d, v).

2.2 История развития российской журналистики как компонента СМИ

Российская журналистика - феномен, развивающийся на основе двух некогда непримиримых исторических типов журналистики: буржуазной и социалистической. Система советской печати с ее жесткой идеологической подчиненностью СМИ правящей партии и строгой иерархической субординацией внутри партийной вертикали (орган ЦК КПСС «Правда» - республиканские - краевые - областные – городские - районные издания) осталась в прошлом. В перестроечный и постперестроечный период было высказано огромное количество нелестных выражений в адрес советских СМИ. Однако несмотря на их идеологическую кабалу нельзя огульно обвинять все прошлое отечественной журналистики. Сейчас, когда разрушительный азарт политических разоблачений прошел, нельзя не признать, что она была гораздо качественнее, профессиональнее, гуманнее сегодняшней. Если абстрагироваться от заказных передовиц и тенденциозных международных обозрений в духе «Нью-Йорк – город контрастов» или «Их нравы», то несложно заметить, что центральной фигурой выступал простой человек. Пусть он был идеализирован, но он воспитывал, служил ориентиром. За минувшие полтора десятилетия интерес к личности в СМИ кардинально переменился. Рабочего человека в перестроечные годы сменил «человек криминала», к концу 90-х годов ХХ века на первый план выдвинулись «звезды» - политики, шоу-бизнеса, коммерции. Неоспоримым плюсом советской журналистики было внимание к социальной сфере. СМИ были не сторонними наблюдателями, а активными участниками возникающих конфликтов, независимо от их величины. Часто пресса была последней инстанцией, куда мог обратиться человек за помощью. Позже такое положение вещей критиковалось: дескать, дело журналиста – информация, а не хождение по собесам. Но когда журналисты перестали «ходить по собесам», от них отвернулась аудитория. Многие газеты, теле- и радиопрограммы, особенно на региональном уровне, поспешили исправить эту ошибку, вернуться на защиту интересов обывателя.

Современные российские журналисты стремятся ориентироваться на практику западных mass media - в большом и малом. Мы пытаемся взращивать на отечественной почве принцип разделения фактов и мнений, навязчивость рекламы, интерактивность ток-шоу, эскейпизм бульварных таблоидов и многое другое. Что-то удается, что-то не очень.

Модель социалистической прессы для России не канула безвозвратно в прошлое, буржуазная модель не была окончательно перенята. В России произошло  слияние принципов функционирования западной и советской моделей  масс-медиа.

Например, российская журналистика с трудом усваивает главный принцип  западной журналистики: факты и мнения должны быть разведены. Очень сильна старая тенденция – если журналист  выступает по какому-то вопросу, он обязательно должен дать ему оценку.

Не дает покоя пропагандистское прошлое. На место глобального партийного славословия пришел пиар, поражающий богатством оттенков – белый, серый, черный. Журналисты, ранее обслуживавшие  интересы КПСС, теперь должны оправдывать  более узкие – партийные, корпоративные, коммерческие интересы своих хозяев. Они должны поступаться "правдой  факта", честной информацией в  угоду лживым или бредовым обещаниям  политических авантюристов, продвижением на отечественный рынок товаров  сомнительного качества.

Былые тенденции наиболее живучи в регионах, в глубинке. Во-первых, там сохраняются старые журналистские  кадры. Во-вторых, в аудитории сильны консервативные настроения, присутствуют ностальгические настроения по ушедшему времени, поэтому труд журналистов  советской закалки находит отклик. Ярким примером может служить  районная пресса. В условиях кадрового  голода в редакциях сохраняются  кадры предпенсионного и пенсионного возраста, занимающие руководящие посты, определяющие информационную политику. Это нередко приводит к внутриредакционным конфликтам "отцов и детей". В аудитории, опять же в силу ее возрастных характеристик, продукт старой советской журналистской школы остается востребованным.

2.3 Журналистика как «четвертая  власть». СМИ сегодня

Возможность успешного “хождения  во власть” средств массовой информации лежит в самой природе журналистики. Ведь она, как врач, держит руку на пульсе жизни, ставит диагноз, определяет стратегию  и тактику “лечения” тех или  иных “больных” органов общества, необходимого для восстановления и  поддержания общественного “здоровья”. Правда, разные участники “консилиума” ставят разные диагнозы и предлагают разные лекарства. Но, как и у постели  больного, им надо понять друг друга, найти  оптимальное решение.

Без метафор: СМИ с позиций  представляемых ими общественных сил  оценивают состояние дел в  тех или иных секторах социальной жизни, предлагают советы, а то и  выдвигают требования к тем, кто  вправе принимать обязательные властные решения.

Но предложения СМИ - как  бы разумны и продуманны они ни были, ни по Конституции, ни по Закону о  СМИ не обязательны для рассмотрения, на них можно просто не обращать внимания: своими разноречиями, неумеренностью и даже дерзостью они едва ли не мешают делу, по представлениям многих и многих власть предержащих. Конечно, можно ссылаться на недостаток у  журналистов исходных данных, необходимых  для обоснованного анализа, прогноза и рекомендаций, на их недостаточную  компетентность, профессионализм и  ответственность. Но навряд ли стоит доказывать, что всякая золотодобыча трудна и “пустой породы” всегда много. И все же надо искать крупицы золота.

Так что вопрос в другом - наличии и характере “властных  полномочий” у СМИ и законодательном  закреплении форм их реализации.

Исходная посылка: журналистский  анализ содержит - в больших или  малых дозах - полезную для органов  и лиц, принимающих властные решения, информацию. Значит, и тут действует  “категорический императив” демократии - этой информацией, поступающей от активных граждан государства, надлежит воспользоваться. Проблема только в  том - как ?

Самый простой вариант, нормальный для любого человека, тем более  “при власти”, - познакомиться с  тем, что “обо мне думают”, какие  мнения распространяются в обществе этими “настырными” журналистами, т.е. простое любопытство.

Более сложная по характеру  реакция - принять выступления журналистов  как бесплатную консультацию. Если официальные лица заинтересованы в  успехе дела, то эту консультативную  функцию журналистики им необходимо учитывать в связи с прокламируемым властью стремлением служить  обществу.

В связи с этим возникает  резонная идея регламентировать в нормативных  актах использование этих “консультаций”. Как минимум, пресс-службы соответствующих  социальных институтов должны бы по обязанности (а нормативная регламентация  деятельности пресс-служб должна бы быть частью юридической базы функционирования этих институтов) собирать, систематизировать, обобщать эти материалы. Соответствующие  структуры ведомств, а в необходимых  случаях и их “первые лица”, должны выступать с разъяснениями, суждениями и оценками, отметая негодное и  привечая все полезное и пригодное  “для использования”.

Посылка вторая, объективно усиливающая “мощь” первой. Если задуматься, от чьего лица появляются в СМИ те материалы, с которыми стоит сверить свой “имидж” и которые полезно рассматривать как консультацию, окажется - СМИ ведь не “тетя с базара”, а аккумулятор настроений и требований, стоящих за каждым из слоев общества. А это значит, что СМИ выступают, публикуя свои оценки, суждения, рекомендации, своеобразным и значимым общественным контролером за действиями властей. Вообще-то повседневный контроль за действиями властей, в принципе открытых в своей деятельности, - норма гражданского общества. Но у нас, где институты контроля как-то растворены в каждой из властей, тем более важно и оправданно видеть именно в СМИ важнейший институт общественного контроля.

И опять напрашивается  вопрос к законодателям: не логично  ли закрепить в праве эту контрольную  функцию СМИ как “четвертой власти”, хотя бы в виде требований к тем  институтам власти, деятельности которых  касаются выступления журналистики, давать разъяснения, а в необходимых  случаях принимать обязывающие  решения? И это хорошо согласовывалось  бы с положением Конституции, требующем внимания государственных органов к обращениям граждан в институты власти. Разве статья журналиста - не заявление гражданина, подкрепленное к тому же мерой аналитических и креативных способностей его коллег по редакции? Так в рамках прямой демократии, действующей во взаимодействии с демократией представительной, СМИ требованиями жизни приобретут роль подлинной четвертой власти, законодательно закрепленную функцию непосредственно-демократического общественного контролера за действиями властей.

Тогда и деятельность пресс-служб  стала бы последовательной и - главное - с обязательным выходом “на  публику”. Ведь до сих пор результаты этой деятельности практически не попадают в сферу гласности, и чрезвычайно  редко, в исключительных случаях  ведомства “отвечают” на выступления  СМИ. Но для этого требуется либо вопиющая ситуация, либо крайнее возбуждение  общественности, либо... нормальное самосознание руководителя.

Таким образом, возможность  успешного “хождения во власть”  СМИ, соответствующая ее истинной сущности как “четвертой власти”, должна приобрести очевидную необходимость через законодательное закрепление ее специфических “властных полномочий”. Так сольются естественное право и творимый закон.

Однако пристальный взгляд на СМИ как на “четвертую власть”  обнаруживает и еще один аспект проблемы. Притом не менее, если не более важный - по крайней мере по последствиям для власти. Ведь до сих пор речь шла о том, что журналистский анализ явлений жизни дает такой материал, который не грех, более того - необходимо - властям использовать для внесения “поправок и дополнений” в свои акции. И призыв придать использованию результатов анализа институализированный характер, официально закрепить за СМИ статус “четвертой власти” как инструмента непосредственно-демократического контроля оставлял в тени неинституализированную (и неинституализируемую по природе своей) властную мощь журналистики.

Дело в том, что пока в стороне оставалась вторая причина  могущества “четвертой власти” - общественное мнение (и другие компоненты массового  сознания), выраженное, сформированное и направленное СМИ через анализ в них явлений жизни. Суждения, предложения, рекомендации и требования оказываются могучей силой, способной  к действиям на общественном поле.

Нельзя забывать, что возможностью осуществлять власть в обществе, то есть проводить свою волю, оказывать  воздействие на поведение различных  субъектов социальной жизни обладают не только различные ветви государственной  власти (каждая в рамках своей компетенции). Имеются также - что особенно важно  для журналистики - неинституализированные формы социального могущества, способные кардинально влиять на ход общественной жизни. Таковы “сила слова”, “авторитет знания”, “сила примера”, “авторитет лидера”... В этом ряду и “власть общественного мнения”.

Вот в этой-то сфере концентрации и реализации власти журналистика не имеет себе равных. Ведь сама природа  журналистики “выводит” каждое СМИ  в эпицентр жизни общественного  мнения. Журналистика аккумулирует общественное мнение, концентрирует и уплотняет  его, служит трибуной, информирует, а, стало быть, и формирует его, выступает от его имени. Сила журналистики - в мощи сформированного и стоящего за ней общественного мнения.

Благодаря этому СМИ приобретают  специфические властные полномочия: журналистика предлагает (советует, требует  от...) власти считаться с результатами своего анализа и вытекающих из них  выводов практически-политического  характера не только от “своего  имени”, но и от “имени общественности”.